Моменты (сборник)

      «…And if you fall, if you fall Hold my hand Oh, baby, it's a long way down to the bottom of the river…» «…И если ты упадешь, если ты упадешь Держи мою руку О, детка, это долгий путь вниз, ко дну реки…» ~ Delta Rae

Алекс всегда чувствовала себя комфортно в обществе англичан и их холодной любезности, возможно потому, что так ей самой было проще — в её жизнь никто никогда не лез, а она не считала нужным посвящать кого-либо в свои проблемы. Именно поэтому когда на смену Алекс пришла Саша, её — Сашино — сердце сжало предчувствие беды. Саша — Саня — Санёк — Александра звучит слишком непривычно, и девушка хмурит брови каждый раз, когда слышит это обращение. Осознание того, что неприязнь по отношению к ней сменяется удивлением, признанием и даже чем-то большим, доставляет радость вместо положенного равнодушия. Саша старается не думать об этом и действовать четко по алгоритму, но у нее не выходит.  — Я буду гамбургер, только быстро. — А быстро не получится, десять минут готовить. — Вы кунжут на булочку по зернышку приклеиваете? — Ну, типа того. На языке — грубость, в мыслях — раздражение, а сердце на секунду замирает, пропускает удар. Саша осознает, что это — то самое, то, чего она так боялась. Привязанность отягощает, тянет вниз, ко дну, и когда начнешь тонуть, когда ты вдруг резко осознаешь, что привязана — сделать уже ничего не сможешь. Алекс всё это замечательно понимает, а вот Саша — нет, потому что у него слишком красивые глаза и слишком приятный, низкий голос. Поэтому во время концерта, за сценой, она наконец сдается, признает свое поражение в игре с самой собой — и чувствует, как появляется тонкая ниточка привязанности. Можно сколько угодно пытаться оборвать её грубостью и резким «ничё», сделать-то уже ничего невозможно. После привычного «Саш, пробей…» руки машинально тянутся к клавиатуре. Искать информацию, нужную тебе самой — это одно, а добывать сведения для их агенства — совсем другое. От простого «спасибо» в конце Саша готова взломать еще сотню сайтов, а мысль о том, что в этом им может помочь только она, заставляет прятать улыбку. У офиса Лондонграда непонятно откуда возникает пометка «дом», в углу появляется кресло и рабочий стол — специально для нее. А когда Миша раздраженно указывает ей на то, что везде разбросаны банки от её энергетиков, она молчит, но, вопреки своим принципам, избавляется от этой привычки. Ругает себя за то, что фотография кактуса, присланная на телефон, заставляет губы растянуться в искренней улыбке. Жмет на «delete», а улыбаться перестать не может. Алекс нервничала из-за необходимости идти в кафе от того, что там было слишком много людей. Саша нервничает от того, что там он. По привычке записывает это в историю изменений, обещает себе проанализировать, разобраться. А потом будто бы случайно забывает, списывая на слишком большое количество работы. Саша делает вид, что не видит, как Олег фотографирует её в платье. Все эти «нелогично», «глупо» и «неправильно» отходят на второй план после нескольких восхищенных взглядов, в приоритет вместо «быть равнодушной» выводится «хотя бы не улыбаться как дура». Она слишком устала после выполнения кейса, навигатор сбивается, и девушка почему-то направляется в Лесс. Вадим разговаривает с барменшей, и Саша уходит, снова жмет на «delete», но команда не срабатывает. Искренняя забота Степана заставляет чувствовать благодарность, и вместо того, чтобы просто перевести деньги, Саша предлагает помощь. Отказ или согласие — не имеет значения, где-то внутри рождается новое чувство, которое мозг определяет как «неравнодушие». С момента прихода в Лондонград её база данных пополнилась столькими новыми ощущениями, что Саша чувствует себя непривычно живой. Когда на ноутбук приходит сообщение от старого знакомого с предложением на пару взломать сервера какого-то банка, Саша замирает перед компьютером. Выгодное предложение не приносит положенной радости, ведь в самом низу отмечается, что для этого ей нужно уехать в Нью-Йорк. Через секунду пальцы выбивают на клавиатуре «нет», и девушка, резко захлопнув ноутбук, некоторое время смотрит в пустоту. Потому что обращение «Alex» в начале строки выглядит чужим и незнакомым. Потому что до Степана никто никогда не называл её «Александра», произнося это с отеческой нежностью и укором. Никто никогда не говорил, что она «на самом деле хорошая». Потому что «Саня», «Санёк» и «Санёчек» — это что-то новое и непонятное — не понятое еще — но уже каким-то образом ставшее родным, как и сам Миша, и на душе, как ни крути, от этого становится светлее. Потому что к Алисиному «Саш», неприветливому и робкому, к её ревности и подколкам Саша тоже привыкла, а истерики Загорской уже не раздражают, а забавляют. Шутливые оценивающие взгляды Олега, вечные игры Алисы и Миши, её собственные с Вадимом, а еще кейсы, уютное кресло и рабочий стол, походы в Лесс — всё это удивительным образом прочно соединилось с её жизнью. И сейчас, находясь в окружении не чужих людей, Саша чувствует, как тонкие ниточки привязанности прочно привязывают её к этому месту — к этой команде. «Главное теперь не начать тонуть, потому что выплыть ты не сможешь.»  — Ну что, подсадишь? — Да куда ж я денусь. Когда Вадим аккуратно обхватывает её талию и поднимает вверх, Саша, роясь в кармане в поиске отвертки, вдруг ясно понимает, что все эти ниточки — все эти люди — уже не дадут ей упасть. Голова странно кружится от этого открытия, сердце бьется слишком сильно, на душе слишком светло — и Саша, оказавшись на земле, на секунду замирает, а после легко, почти невесомо касается губ Вадима. Он заключает её в кольцо рук, и девушка впервые в жизни не в силах управлять своими мыслями.  — Никто не даст тебе утонуть, глупая,  — мягко произносит Вадим. Саша вздрагивает от этих слов, но через секунду снова закрывает глаза, прислушиваясь к биению его сердца, и еще сильнее прижимается к своему спасательному кругу.