Портрет...

Хорхе чудится, что она любит мяту — крылышки носа подозрительно трепещут, в глазах — неживых, мертвых, черно-белых — появляется смутно угадываемое удовольствие, и губы вытягиваются — совсем чуть-чуть, едва ли сильно меняя положение лица, но парень готов голову отдать на отсечение: это все случается на самом деле. Ему. Не. Кажется. Художнику чудится, что его мир неуловимо-заметно поменялся — насытился красками, стал богат внутренним совершенством, практически нереально чудесен… …и съежился до пьяняще-одурманивающего ракурса — портрета той, кого и вовсе нет Бланко много чего чудится: что он исхудал, что он не любит общество и шум еще больше, чем когда-либо, что он слишком много стал рисовать — и всегда: одно и то же. Юноша много что стал подмечать: и уродство людей, думающих лишь о внешности, а не о богатом духовном мире; и совершенство природы, воспеваемое поэтами, на которое ему было раньше глубоко плевать; и тщетные попытки нарисовать ту, которой нет. Хорхе привык уже называть свою несбыточную мечту именно так. Непонятно, странно, таинственно — и до ужаса привлекательно. Дурманяще-русое, сумасшедше-шоколадное, пьяняще-неброское в своей красоте. Ему это нравилось. Его это притягивало к выдуманной героине с новой силой. Она ему даже снилась: всегда прятавшаяся в тени других, но умеющая своим внутренним миром, характером, самоотверженностью выбиваться на первое место; извечно-вечная — нестареющая, сохраняющая свою красоту, которую прячет под невзрачной одеждой; до не_совершенства идеальная. Хорхе чудится, что он сходит с ума: зовет во сне ее имя — всегда едва слышно, шепотом, силясь не спугнуть сказку, а наутро даже не помнит, что бормотал; видит в каждом осколке, альбоме, воде ее лицо; думает только о ней — и всегда: нечетко, словно обрывками, точно нельзя о богине говорить без цензуры. Хорхе не влюблен; да и глупо как-то влюбляться в собственный нарисованный портрет. Хорхе на нее откровенно плевать; если ему захочется, он забудет о своей фантазии. Хорхе абсолютно не интересует ничего, что могло бы связано с ней. Хорхе не интересует мир, тонкими ниточками сплетенный с мечтой-сгорающей-в-пепле, с той-которой-нет. Он просто-напросто… дышит ею. Рисует лишь ее. И чувствует запах мяты, который, как ему кажется, она так обожает. Не это ли безумие? Но. Ему. Нравится.