Портрет...

Штрих — на листе бумаги появляется чарующее воспоминание-сон. Второй — его подпись — острая, точно нож, с наклоном вправо. Третий — и рисунок перечеркнут наискось резким движением. И бумага летит в урну, по дороге рассыпаясь в прах, превращаясь в мельчайшие пылинки; это невыносимо печальный конец несостоявшегося творения, очередная воскресающе-погибающая идея. Хорхе хватается за голову: гул не прекращается, крики не могут рассыпаться так же — на осколки, мольбы о помощи — не пустой звук; его личный плод обезумевшей фантазии — кареглазая девушка, преследующая его от стекла к листу, от зеркала — к альбому. Ее лицо — везде; в момент ли грусти, радости, печали, одухотворения, это неважно, главное: всюду — скользит в шуме ветра чужой облик, манит чем-то недоступным, влечет, зовет — откуда-то далеко, где не видно, где не отыщешь. Где. Не. Найдешь. Бланко шумно выдыхает: лучше бы он не был художником. Учился бы как все, жил как все, женился, полюбил... ...умер. Как все. Рассыпавшись в прах. Достойный конец его псевдо-жизни. Новый штрих, мечта нарисовать идеальную девушку, которой не существует, — шатенку, кареглазую, звезду в тени других; звезду, что светит крайне редко, но — ярко, эффектно, незабываемо-тоскливо. Надежда отыскать ее в шуме ветра — бесполезна: другие голоса, гвалт и крики в голове мешают сосредоточиться, понять стихию, подвластную лишь ей. Надежда забыть и жить как все — глупа и нереальна. Потому, что ее облик — везде: в любых поверхностях, стоит только заглянуть — и ее лицо. Потому, что она — лучше любых девушек, которым так приглянулся молодой вечно задумчивый и порой мрачноватый художник. Потому, что она — в сердце, прочно застрявшая там, точно пуля; ибо она — в душе рассыпалась пеплом, разбилась на осколки, и один из кусочков пазла исчез, испарился, не давая нарисовать глаза. Хорхе знает: они карие, почти как тёмный шоколад. Хорхе понимает: изобразить он не сумеет. Его надежде суждено оставаться просто надеждой. Его мечте предстоит вечно сгорать, превращаясь в пепел, и вновь воскресать, словно феникс. А ему самому — искать в шуме ветра ее голос. Голос неживого портрета.