Билет в новую жизнь

      Да-да, тот самый Рауль, с которым мы учились в одной школе, пока он не переехал на свою родину, во Францию, где и жил, наверное, все это время. Когда он переехал, мне, к слову, было совсем немного лет. И как я его узнала? Наверное, потому что он мне нравился… Да, всегда нравился. Тогда вообще все девчонки за ним бегали, он был «звездой класса». Мало того, что он был симпатичным, так ещё и добрым, отзывчивым, даже благородным. Он всегда всем помогал, всегда старался кому-нибудь что-то подсказать. А ещё его родители были довольно богатыми, так что его друзья всегда получали хорошие подарки на день рождения и Рождество.       Ну, а что я? Я с ним всегда водилась, мы были почти лучшими друзьями, нас даже иногда называли «женихом и невестой». Мы всегда старались сидеть рядом, он провожал меня до дома, мы вместе гуляли, играли, росли. Потом мы даже признались друг-другу во взаимной симпатии, и начали устраивать «тайные свидания», которые состояли всего-навсего в кормлении голубей и уток в Центральном Парке. Вскоре мы даже пообещали пойти в один колледж, обязательно связанный с музыкой, а потом вместе работать, а затем и пожениться…       Но все эти мечты тут же лопнули и стали несбыточными, так как он уехал во Францию, а я осталась в Нью-Йорке с миссис Жири и Мэг. Эх, как же я тогда плакала… Помню, словно это было вчера. Ведь других друзей кроме Рауля и Мэг у меня не было, и я снова стала почти изгоем в школе, никто на меня не обращал внимания, никто со мной не разговаривал. Как же это было ужасно! Я каждый школьный год все ждала конца учебы, чтобы попасть в консерваторию, надеясь, что там у меня обязательно будут новые друзья, и что я смогу стать певицей…       Хотя особых навыков к пению я не находила, и то только пару раз пела в школьном хоре. Миссис Жири и Мэг постоянно мне говорили, что я шикарно пою, поэтому я и попала сначала в музыкальную школу. Они считали, что моё будущее не за горами, но они же моя семья и привыкли мне льстить.       Но вдруг я услышала, как кто-то сел на скамью рядом со мной. От него исходил запах дорогого одеколона, и я резко обернулась. И — что за ирония судьбы? — я столкнулась нос к носу с Раулем, о котором только что так долго размышляла! Нет, ну это ж надо, я думала, что и не заговорю с ним, ведь, как мне казалось, он меня даже не заметил… — Привет! — вдруг бесцеремонно выпалил он, глядя мне в глаза и усмехаясь. — Я уже минуты две думаю, чего ты на меня так смотришь.       Я тут же вздрогнула и отвела взгляд. Ну неужели всё это время я на него неприкрыто пялилась? Позорище! — Я, ну… Я… — и почему я так покраснела и не могу толком ничего сказать? Боже мой, это же мой старый друг, всего-то! — Как тебя зовут? Если хочешь, можем вместе пообедать в кафетерии, — продолжил он, запуская руку в свою дорогую кожаную сумку, видимо окончательно решив сесть рядом со мной. — Ты меня не узнал? — резко протараторила я, сама удивляясь этому повороту. — Э… Нет, — он внимательно вгляделся в моё лицо, мотнул головой, и ещё раз посмотрел. — А должен был узнать? — Рауль, ну, это же я, Кристин! — я схватила его за руку в отчаянии. Как?! Неужели он меня уже забыл?! Нет! А я так надеялась! — Кристин? Не помню такую, — подытожил он, немного виновато глядя на меня. — И, стоп, откуда ты знаешь моё имя? — Рауль, Рауль, ну как же так?! — я уже совсем потеряла голову от нахлынувших чувств. — Это же я! Помнишь, это же я, Кристин Даэ! Мы же учились в одной школе, помнишь? Мы даже встречались в каком-то роде! Ну, неужели ты не помнишь наши глупые свидания в Центральном Парке, а ещё… Ещё ты тогда достал из пруда… — Твой красный шарф, подаренный папой, который унесло ветром… Кристин, я так скучал! — закончил он и обнял меня так крепко, что я даже пискнула. Он все-таки меня вспомнил! Вспомнил! Ну, ничего себе! Значит хоть один друг у меня здесь всё же будет. — Я тоже, — я зажмурилась и крепче прижала его к себе. — Эх, Кристин, ты так выросла! — он чуть отстранился, чтобы на меня посмотреть. На его губах играла родная улыбка, а глаза были такими добрыми и знакомыми… — Ты такая красавица! — Я? — ну вот, я наверняка уже красная, как помидор. — И этот румянец тебе так идёт! — и где он так научился делать комплименты? — Спасибо, — выдавила я, смущённо взглянув на него. — Ты тоже… Очень повзрослел, — да уж, Кристин, ничего лучше ты сказать не могла! — А как ты всё-таки сюда попал? — этот вопрос стал мучать меня уже с того момента, как Рауль появился в дверях, и я решила, пользуясь случаем, всё же задать его. — Как сюда попал? Ну, я учиться сюда попал, — усмехнулся Рауль. — Помнишь, мы обещали с тобой пойти в один университет и учиться вместе? Вот я и попал сюда волею судьбы. — А если без шуток? — мне было так интересно, что я готова была расспрашивать его до бесконечности, пока не получу всех ответов. Все же не каждый день встречаешь своего старого друга. — А это и есть без шуток! — он снова усмехнулся. — Я вернулся в Америку где-то год назад, а во Франции я занимался в музыкальной школе со дня приезда. Поэтому я и решил поступить в Джульярдскую школу. Ну, это если кратко, — подвёл итог Рауль. — А все остальное могу рассказать потом, если согласишься поужинать со мной в кафе на углу! Помнишь его? Рядом с твоим домом! Ты ведь не переехала? — он недоверчиво посмотрел на меня. Я качнула головой. — Ну так что? Сходим?       С одной стороны мне было до смерти любопытно узнать о жизни Рауля во Франции, вообще о его жизни, скучал ли он без меня, и так далее. Но с другой стороны я боялась, что с первого дня могут задать по полной программе, да ещё и на завтра к вокалу готовиться… — Ну, я не знаю… — моё сердце грозило выпрыгнуть из груди и устроить скандал, но разум сдерживал порывы закричать яростное «Да!» и броситься Раулю на шею. — Мне же надо к прослушиванию готовиться. — Ничего, мы все успеем! Я же тебя надолго не задержу! — он схватил меня за руки и улыбнулся. — Рауль, я… — Ну, решено! Я зайду за тобой в семь вечера! До встречи!       И он, схватив свою сумку, соскочил со скамьи и ринулся вверх по лестнице, ведущей на верхние ряды. Я ошарашено проводила его взглядом, заметив, что он сел рядом с каким-то парнем, победоносно улыбаясь. Ну и не думала же я, что Рауль может быть таким глухим к чужим словам. Нет, действительно: я никогда этого за ним не замечала. И звать его бесполезно, иначе я покажусь полной дурочкой… — Ну, как прошло? — я почувствовала тычок локтем в бок, и обернулась на Мэг, которая все это время деликатно изображала своё якобы «отсутствие». А я ведь действительно о ней забыла! — Да… Нормально. На свидание пригласил, — выпалила я, начиная разглядывать свои туфли. — О! Так сразу?! А как его зовут?! — в голосе Мэг послышались нотки зависти и удивления. — Как?! Ты его не узнала?! — я действительно остолбенела. — Это же Рауль! Помнишь, мы учились с ним в одной школе? — А, этот… — она изобразила безразличие, но по-глазам я видела, что ей самой бы очень хотелось быть на моем месте. Ну вот, уже нехорошо получается. — Рада за тебя! — теперь её голос стал искренним, и она улыбнулась. Мэг всегда жертвовала своими интересами ради нашей сестринской дружбы. Да уж, теперь совсем не хочется мне идти на свидание с Раулем.       Но от подобных мыслей меня снова отвлекли, и на этот раз помешавшим был лектор, мистер Андре, который деликатно постучал деревянной указкой по столу, словно заранее предупреждая студентов о скором начале лекции. Мы с Мэг тут же замолчали и развернулись лицом к кафедре, однако на остальных, сидящих дальше, это не подействовало, и болтовня продолжалась. Но раздолье оказалось недолгим — буквально через несколько секунд прозвенел звонок, и все вынуждены были сесть прямо и заметить, наконец, лектора, который оглядел студентов придирчивым взглядом. У меня уже было предчувствие, что лекция обещает быть долгой и скучной…

***

      После двух пар лекций я была ужасно вымотана. Да уж, не так я себе представляла занятия в университете. На первой паре, которую вёл мистер Андре, рассказывали что-то про музыкальную литературу и частично об истории музыки. Я кое-как записала конспект, в отличие от Мэг, которая решила проболтать всю лекцию с какой-то девушкой, сидящей рядом. И профессор явно выказал своё недовольство, так как персонально попросил её составить реферат по истории музыки. В общем, Мэг теперь будет чем заняться.       А вот вторая пара была гораздо сложнее, по крайней мере для меня. Её вёл лектор, помоложе Андре, мистер Фирмен — высокий мужчина лет сорока с пышными каштановыми усами и седеющей шевелюрой. Его голубые ледяные глаза постоянно горели каким-то злобным огоньком, и говорил он с такой скоростью, словно стрелял из пулемета. Так что записывать приходилось так же быстро. Создавалось даже такое чувство, что он специально хочет завалить студентов, и что эта работа ему явно надоела. Да уж, с ним нам не очень повезло…       Если бы не Мэг, я бы уже давно слонялась по коридорам, отчаянно сетуя на жизнь. Моя неугомонная сестра вмиг подняла моё настроение всякими шутками и заверениями, что все пройдёт хорошо, а вечером я пойду на свидание с Раулем. Осталось только последнее занятие — сольфеджио.       К сожалению, здесь мы с Мэг были в разных группах, поэтому нам пришлось разделиться, и я вошла в класс одна. Кабинет меня, конечно же, тоже не впечатлил: обыкновенные бежевые стены, небольшой стол и стул для учителя, одна неработающая лампа на углу, парты на одного человека, пюпитры с нотами… Разве что, моё внимание привлёк огромный чёрный лакированный рояль: его идеально белые клавиши выглядели так, словно их кто-то тщательно отдраивал, да и на деревянной крышке не было не единой пылинки. Поэтому я сразу подумала: либо здесь очень хорошие уборщицы, либо сам преподаватель тратит своё время на музыкальный инструмент. Затем, мой взгляд метнулся в другую сторону комнаты, где стоял мужчина.       Он был высок и худ, и одет во всё чёрное: рубашку, прямые брюки и лакированные ботинки. Разве что, всю эту мрачность разбавлял красный галстук, повязанный кое-как.       Его волосы тоже были чёрными, зачёсанными назад. Он стоял боком, так, что был виден его профиль: высокий лоб, говоривший о незаурядном уме, длинный нос, тонкие губы, расплывшиеся в грустной улыбке, мужественный подбородок, и голубовато-зеленые печальные глаза, словно познавшие невиданную горечь, хотя на вид ему было около тридцати…       Вдруг он порывисто взглянул на меня своими странными глазами, и у меня по коже пробежал холодок. Этот удивительный мужчина, скорее всего преподаватель, смотрел на меня так, словно ожидал, что я вот-вот рассмеюсь ему в лицо или скажу какую-нибудь гадость. А потом, словно в довершение моих мыслей, ещё и горько усмехнулся, при этом тяжело вздыхая. Что за странный человек?       Нет, конечно, я могу понять, может, у него что-то случилось вне работы, но чтобы вот так стоять, ожидая какой-то неизвестной опасности, да и ещё при этом не поворачиваясь к студентам… Кстати, а почему он не поворачивается?       Но он, словно почуяв мой вопрос, тут же на него ответил. Прозвенел звонок, все студенты прекратили разговаривать и уставились на профессора, словно ожидая того, что он представится. Ну, а преподаватель, в свою очередь, глубоко вдохнул и резко повернулся к нам лицом.       Из моих уст вырвался вздох удивления и страха от неожиданности. Так вот почему он так долго не поворачивался! Правая половина его лица была обезображена. Кожа была тонкой, местами сморщенной, казалось, будто её испещряли шрамы, а правее, у самого уха, было нечто, напоминающее выпуклый ожог коричневатого цвета. Господи, ну ничего себе!       Я быстро огляделась, чтобы не встретиться глазами с преподавателем. Нет, мне не было страшно или что-то в этом роде, просто мне совсем не хотелось, чтобы он думал, что я его откровенно разглядываю. Хотя, у нормального человека создалось бы именно такое впечатление. Поэтому мой взгляд ещё быстрее скользнул по нескольким студентам из моей группы, и я с ужасом увидела на их лицах… Издёвку. Некоторые вообще смеялись в голос, некоторые, вроде двух парней на задних партах, прыснули в кулак, некоторые зажали рот рукой… Смех. Смех. Повсюду был смех. Тихий, чуть громче, но смех. Я одна сидела, ошарашено глядя на всю эту картину, и ничего не понимала. Что в этом смешного?! Да, получил человек увечье, но над этим нельзя смеяться! Меня всегда так учили!       Потом я взглянула на самого «виновника торжества», и увидела в его глазах такую неподдельную печаль и горечь, что моё сердце защемило и готово было разорваться от жалости к нему. Кто же его так изувечил? Как можно над ним смеяться? Почему люди такие жестокие? Да, мне столько раз говорила миссис Жири, что нельзя быть наивной, но это же несправедливо!       Вдруг я снова взглянула на учителя, и увидела, что он приготовился что-то сказать. Потом он приоткрыл рот, обнажая белые зубы, и произнёс: — Здравствуйте, меня зовут Эрик Дестлер, для вас — мистер Дестлер.       Его приятный, чуть строгий баритон эхом отлетел от стен, повторяя последние слова. Этот чудесный голос словно обволакивал, завораживал, гипнотизировал… В нем было что-то такое волшебное, от чего вся его фраза напоминала мелодию, которая всё продолжала звучать в моих ушах. У него же божественный голос! Просто прекрасный! Наверное, этот удивительный Эрик Дестлер шикарно поёт! Эрик — красивое имя…       Я так и сидела, чуть прикрыв глаза, но следя за каждым движением нового преподавателя. Он как-то даже грациозно прошествовал к столу и взял ноты, сухо взглянув на класс, который ещё не оправился от своего дикого веселья. На меня мистер Дестлер посмотрел удивлённо и раздраженно, видимо думая, что я собираюсь так же поиздеваться над ним и его лицом. Но нет, мне совершенно не было ни страшно, ни смешно, и мне даже казалось, что наш учитель довольно красив, несмотря на его шрам… Хотя, стоп, что-то мои мысли пошли совсем не в нужном направлении! У меня сегодня свидание с другим человеком!       Вдруг, пока Дестлер отвернулся, я почувствовала тычок пальцем в руку от девушки, сидевшей справа от меня. Я развернулась, но даже не успела толком её разглядеть, как она сказала высоким голосом: — Ну и красавец нам достался, верно?! — её глаза злобно сверкнули. — Принц на белом коне! — она засмеялась своей глупой шутке. — Эй, да это слишком мягко сказано для этого уродца из цирка! — послышался ещё один женский голос. — О, да зачем он в университет пришёл, он бы отлично подработал в луна-парке! — сказал какой-то парень. — А ну, прекратите! — вдруг я не выдержала и яростно обернулась назад. — Вы не понимаете, о чем говорите! Как вы можете так… Так… Так издеваться над бедным человеком?! — на меня нашла словно какая-то лихорадка, хотелось дать им отпор, но где-то внутри себя я чувствовала, что зря ввязалась в беседу. — Наивная дурочка! — невозмутимо ответила девушка справа. Ну вот, я так и знала! — Понимаешь, мир никогда не будет «справедлив»! — она изобразила кавычки. — Ага, вот именно! — подхватил парень сзади. — И, вообще, не лезь не в своё дело, мелкая! — Эй, я не мелкая… — я сама не заметила, как уже сижу в пол-оборота, и что я совсем забыла о самом предмете нашего разговора — преподавателе. — Наивный ребёнок! Тебе бы ещё дома посидеть, а то ты не готова к прелестям жизни! — продолжили справа. Сзади слышался только смех. — Нашлась тоже, уродцев защищать! — Но… Но это же… — Молодые люди, я вам не мешаю?! — все мы резко развернулись, и я встретилась глазами с мистером Дестлером, который был явно недоволен нашим поведением. Он стоял, опершись на маленький стол, заваленный бумагами, и зловеще хмурился, а такой взгляд явно не предвещал ничего хорошего. — Может, вы уже повернётесь, или мне уйти? — Да как он смеет ещё нами командовать, уродец?! — шёпотом произнёс кто-то сзади, что не укрылось от самого преподавателя. Но мистер Дестлер только вздохнул и отвернулся, подходя к роялю. — Юная леди, — наконец выдавил мужчина, обращаясь к девушке, которая и произнесла предыдущую фразу, — если Вы намерены разговаривать весь урок, то попрошу Вас покинуть кабинет, — он сказал это с таким сухим безразличием, что сидящая справа вздрогнула — её подкол не подействовал. — Я… Молчу, — она якобы стыдливо опустила глаза, но на самом деле усмехнулась. Да уж, и сольфеджио обещало быть тяжелым.

***

— Мисс, задержитесь пожалуйста, — мистер Дестлер обратился ко мне после занятия. Сам урок прошёл просто ужасно: я не могла сосредоточиться, так как меня все время отвлекали, обзывали мелкой и выводили из себя. Не обошлось и без оскорблений в сторону преподавателя, рассказ которого я прослушала. Благо, сегодня было теоретическое занятие, и мистер Дестлер ничего не играл, иначе я бы точно получила незачёт. Да уж, первый день, и столько происшествий! — Да, мистер Дестлер, — я подошла к нашему новому преподавателю, который сидел за столом и что-то записывал на листочек. Потом мужчина оторвался от письма и взглянул на меня своими проницательными зелёными глазами. — У меня есть к Вам несколько вопросов. Мисс… — Кристина Даэ, — подсказала я ему, чуть ли не дрожа от страха и думая, что он мне сейчас скажет. От мистера Дестлера не укрылось моё волнение, и он снова повернулся левым боком, пряча изуродованную щеку. Ну вот, он всё не так понял! — Мисс Даэ, — продолжил преподаватель. — Вы можете мне вразумительно объяснить, почему Вы, пренебрегая моим временем и терпением, отвлекались и разговаривали, вместо того, чтобы записывать материал?       Так, кажется, я что-то говорила о том, чтобы понравиться профессорам и не отвлекаться на занятиях? Могу себя поздравить — миссия провалена.