Операция "Каталмач"

      Красная шляпа, красная театральная маска, красный плащ, алые сапожки, красные с золотом перчатки...       Эллис, полуэльфийка и зеленоглазая блондинка, предпочла бы более нежные, холодные тона. Но её ждёт самая необычная сцена - площадь перед лусканской тюрьмой. Её лицо не должны запомнить. И она сознательно превращает себя в огненную птицу. Будь она воином - устроила бы лихой набег на тюрьму. Будь магом - сожгла бы её к чертям. Будь вором - пробралась бы и выкрала любимого. Будь друидом - спустила бы всех городских собак на охрану темницы. Но она бард. И лучшее, что она умеет - петь и манипулировать разумными существами, и надеяться на их помощь.       Эллис мурлычет песню и крутится перед зеркалом. - Что-то ты, подруга, развеселилась, - с неодобрением смотрит на неё Келгар. - Это я себя настраиваю. А что, лучше бы я ревела в подушку и ждала милости небес, в частности Тюра? - Тогда ладно, пляши...       ...Когда Эллис в сопровождении странного вида молодого парня появилась во дворе Крепости-на-перекрёстке, начались традиционные обнимашки, слёзы, "где ты была"... Даже Келгар ревел, как маленький. Ганна-из-Грёз тоже всего общупали и затискали, и бедный шаман удрал в подвал, к паучку, а вылез, только когда местные представительницы прекрасного пола разбежались по своим делам.       И вот тут-то гном её ошарашил: - Слышь, Эллис? Касавир нашёлся... - Где??? - вспыхнула полуэльфийка, успевшая десять раз оплакать синеглазого паладина. - В Лускане. В тюрьме... Они его нашли и забрали, а Нашер, трус несчастный, и не пикнул.       Мир в тот момент померк для неё, и она, шатаясь, удалилась в приготовленную для неё спальню.       Сутки она провалялась, не снимая одежды, носом в стенку. Потом пришёл Келгар и насильно накормил её с ложечки. Потом она как-то умудрилась заснуть, и во сне ей явился Ганн, намурлыкал ей что-то светлое и доброе, даже пушистое, как умел делать только он.       Когда уже более-менее очухавшаяся Эллис по стеночке побрела из своей комнаты, уже скорешившиеся мужики чуть не заорали от радости. Когда отсутствующим голосом попросила ей налить воду для мытья, Келгар от избытка чувств тихонько заскулил. Потом, когда она явилась к столу бледненькая, но чистая, в свежей одежде, заскулил уже Ганн и принялся тискать гнома, как плюшевого мишку, а тот задрыгал ногами и заорал "Пусти" непривычно тоненьким голоском.       При виде этой картины полуэльфийка залилась громким, истеричным хохотом, переросшим в настоящую истерику, со слезами рекой, надрывными рыданиями, соплями, иканием и багровым опухшим лицом. Её руки потеряли чувствительность, а глаза на пару минут ослепли. И мужчины молча сжали её в объятиях, дали прореветься, дождались, когда щенячьи взлаивания перестанут вырываться из её горла, и она произнесёт первые осмысленные слова. А слова эти были: - Нашшер, сскотина... - Чё? - не понял гном. - Сскотина, говорю, ваш Нашшер. Вот попросит у меня снега зимой, - по-змеиному прошипела девчонка. - Ааа, понятно. А с чего это он вдруг наш? Ганн вообще не причём. А мой Нашер такой же, как и твой. Но ты права. Он су... собака-тётка, жаль, я в Девятке, а то бы прибил... Ты это, скажи: серьёзно хочешь перекрыть ему дыхание? - Ага. Будет теперь через третьи руки втридорога у меня железо покупать. А Касавира я вытащу.       Келгар переглянулся с Ганнаевом. Всё-таки их подруга сошла с ума... Оставалось надеяться, что не насовсем. - Ффух, еле успела, - Нишка вкатилась в окно, извернулась кошкой, встала на ноги. - Мне ж теперь опасно, я же теперь "лучший вор Невервинтера". И все хотят меня поймать. Эллис, я очень рада, что ты в порядке, бла-бла-бла и всё такое. У меня новость. Я знаю, как обокрасть тюрягу. - Что? Ту самую? - Да-да, пока ты там пропадала, я успела побывать в тюрьме Невервинтера и благополучно оттуда удрать. Теперь я знаю всё о лусканской тюрьме. Не смотри так удивлённо. Дело в том, что со мной сидел один лусканский головорез. Из тех, кто будет сидеть везде, всегда и при любых обстоятельствах. И он мне нарисовал подробный план той тюрьмы: где там ходы-выходы, когда меняется охрана, кто где сидит, и, главное, где держат Каталмача. Ну то есть нашего паладина. Как раз его выпустили, когда Касавира туда принесли. - Как принесли? - побледнела Эллис. - Так он без сознания был. А мой сокамерник его где-то видел. Может в бою. - Как тебе это удалось? - Без проблем. Заточку в бок, он опи... эээ... испугался и всё рассказал. - Нишка в своём репертуаре, - расхохотался Келгар. Откровенно говоря, он был рад её видеть, несмотря на старые споры. К тому же тифлингесса не предала в том бою с Гариусом, и это заставило гнома проникнуться уважением к ней. - А то ж, - Нишка горделиво выпятила грудь. - А у меня сюрприз. Помнишь, ты отпустила Элани? Кстати, почему? - Ну... предчувствие у меня было, - ответила Эллис, ей было тяжело вспоминать тот момент. Вроде как лишила отряд боевой единицы. Ведь звериные облики друидки, особенно кабан и медведь, могли здорово облегчить им бой. - Может и правильное предчувствие. Потому что она уже в крепости. И не одна. Вхады! - копируя какой-то дальний диалект, воровка распахнула дверь.       В дверь вошла Элани, катя перед собой подобие тачки или кресла на колёсиках. В кресле сидела Кара. Отчаянная колдунья, по велению души или из чистого упрямства не предавшая Эллис. Она располнела, волосы её были пересыпаны сединой, словно полузатушенный костёр - пеплом. Но глаза её пылали тем же неукротимым пламенем, оно, кажется, даже стало сильнее. - Привет, ребят, - и она вяло помахала рукой, но улыбнулась неожиданно хорошей искренней улыбкой. - В общем, Сэнд, хоть скотина и трус, оказался прав. Эта пещера рухнула на меня всем весом, и моя защита лопнула как мыльный пузырь. Правда, чуточку помогло моё любимое пламя, вся эта куча взорвалась, и поэтому не убила меня совсем. Но позвоночник перебила. Теперь я хожу исключительно на колёсах. Хорошо что Элани меня не покидает, ухаживает и клянётся поставить на ноги. Только я всё равно умру раньше, - уныло закончила колдунья. Видимо, эта беззаботность далась ей с трудом. - Почему, Кар? - ойкнула Эллис. - Потому что моё пламя живёт своей жизнью. Это чудовище. И не я им управляю, а оно - мной. Я-то думала, что это талант, а это кровь дракона. Я же знатная, мой папаша - ректор... у знати такое случается. И теперь этот дракон ждёт удобного момента, чтобы вырваться. Психану или разозлюсь, и привет, пишите письма мамам. И самое главное, от меня самой останется только обугленный скелетик. - А я ей успокаивающие отвары даю, - вздохнула эльфийка. - Причём с каждым разом более концентрированные. Когда я её отрыла своим пятаком в облике хрюшки, она ещё тихая была, а теперь срывается всё чаще и страшнее. Боюсь, что я действительно не успею. Вот она напросилась со мной, и пришлось взять, а то спалила бы все болота... Ой, кто это? - глаза у Элани сделались большие-пребольшие. Она увидела Ганна. - Опять, - тоскливо выдохнул шаман. - Надеюсь, ты не считаешь меня красавчиком? - Нет, - заторможенно ответила друидка. - Но ты лапушка... небось, девки вешаются?       У Нишки и Кары отпали челюсти. Логика у Элани сейчас явно спала, как медведь зимой. - Вешаются. Знаешь как надоело... А та, которая не вешалась, на которую готов был повеситься я, любит другого.       Ганн уже признавался в любви Эллис перед самыми Вратами в Город Суда. Но сердце девушки принадлежало другому, и ему пришлось отступить. Впрочем особой моральной травмы это ему не нанесло, разве что в глазах его поселилась лёгкая грусть. - Понимаю, - кивнула Элани. - А ты друид? - Шаман. Я сноходец, сновидец и духопризыватель. А вот превращаться не умею. - Хочешь, научу? - разулыбалась Элани. - Конечно, хочу, - повеселел Шаман. - А я тебя, может, шаманкой сделаю... - Ну вот, теперь ей есть чем заняться, и она перестанет мучать меня своим комплексом вины, - вздохнула Кара. - Эллис, Келгар, Нишка, пока они там воркуют, давайте план разработаем? - А кого "на хозяйстве" оставим? - спросил Келгар крутящуюся перед зеркалом Огненную птицу. - А эту... наёмницу... Помнишь, ты о ней рассказывал? Вроде толковая деваха. Такого монстра завалила! Правда, не совсем понимаю, как, но всё же... И с деньгами знает, как обращаться.       Эллис имела в виду чем-то похожую на неё девицу, некоторое время назад тусовавшуюся в Крепости и прославившуюся не меньше её.       Келгар кивнул. Другой кандидатуры у них не было.       И вот кибитка, запряжённая двумя лошадёнками, тронулась по дороге к Порт Ласту.       Эллис сменила Нишку на месте кучера. Но пока вокруг спокойно, пока дорога прямая, можно предаться воспоминаниям.       ..."Какая же ты маленькая", - тихо прошептал Касавир. Эллис едва доставала ему до подбородка и на фоне могучего паладина казалась совсем крошкой. Ей было, откровенно говоря, страшновато: словно в пропасть шагнула. А вдруг эти сильные руки переломят её, как тростинку? Но Касавир обращался с ней с какой-то болезненной нежностью. Видимо, его преследовал тот же страх. Его большие, огрубелые руки вдруг стали невесомыми, и от этих осторожных прикосновений сердце полуэльфийки вдруг разогрелось, вспыхнуло и пошло плясать, ей стало не хватать воздуха, и она не отдавала себе отчёта в том, что творят её собственные руки, что творится с её губами, почему она ощущает совсем близко сильные и упругие сдвоенные толчки, частое дыхание... И неожиданно пришла первая волна острого, как нож, счастья, и даже неизбежная в таких случаях боль осталась незамеченной. Исцелил ли её после этого паладин, она тоже не поняла, находясь где-то между небом и землёй. Потом была вторая волна, и она вознесла в небеса уже обоих сразу. Только и успели шепнуть друг другу: "люблю тебя"...       Такой и осталась в памяти её первая и единственная ночь любви, потому что других не было. Даже этой ночью им не дали насладиться по полной. Была нежить, лезущая на стены, нежить, штурмующая ворота, предательство Бишопа, бегущий из полуразрушенной крепости, аки мокрая курица, Гариус, подземелья, битком набитые нежитью и нежизнью. Потом битва с Гариусом, с Королём Теней, обрушение подземелья... Затем - долгие странствия по Рашемену и Тэю, путешествие в Город Суда, разлука с новыми друзьями, из которых с ней остался только Ганн... И страшная новость, которая подкосила её похлеще, чем история Аммона Джерро о смерти паладина. Нашер наступил на те же грабли, что и два десятилетия назад: подарил своего оступившегося воина тем, кто хотел его смерти, не задумываясь о чувствах Эллис, как не задумывался когда-то о чувствах Арибет.** Впрочем, он не думал, что Эллис вообще может вернуться. Только это и спасает его от полноценной мести.       Эллис оглядывается на спящих, шлифующих оружие и болтающих друг с другом друзей. Верный Келгар, который был с ней от начала до конца той истории с Королём Теней. Нишка, которую они вечно спасали из передряг, и она в конце концов совладала со своей тёмной, демонической природой. Элани, которую она тогда отпустила со своим учителем, но которая вернулась, когда в ней возникла нужда. Кара, бунтарская душа, решившая сослужить ей свою, быть может, последнюю службу. И Ганн-из-Грёз, сказочник, который сумел таки сделать её дорогу чуть веселее.       Но... Гробнар, с которым было спето столько песен... Шандра, которой не повезло с родственниками... Зджаэв, целительница, которая вечно говорила загадками... Сафия, настоящая подруга и просто гениальная волшебница... Мишка Окку, который был получше иных людей... Каэлин, крылатая мстительница... Как вас сейчас не хватает! Даже Аммона Джерро с его обидой на весь мир. Даже Бишопа, который иногда говорил дельные вещи, когда не шипел от злости. Даже Сэнда, что так нелепо предал её в подземелье, словно весь здравый смысл вмиг покинул его; он даже не заметил, как свалилась с плеча безжизненная тушка его фамилиара: зверёк пережил страшный путь по подземельям, но не вынес ауры смерти, что вдруг стала исходить от его хозяина. Кошки для Сэнда больше не существовало. А потом перестал существовать и Сэнд...       Эллис очнулась от воспоминаний и натянула поводья. Лускан - разбойничий край, и кусты впереди выдавали затаившихся людей. Или не людей. Она тихонько свистнула, и друзья взялись за оружие. Передышка закончилась.       Так и тянулись дни, и чем ближе были окрестности Лускана, тем тревожнее становилось на душе. Смолкли обычные споры, шутки, подколки, даже Ганн и Элани перестали обсуждать магические и лирические тонкости. Все переоделись, нанесли грим, и уже не узнать в этой шайке приключенцев прежних героев Невервинтера. Да, с тех пор они многому научились...       Кибитка въехала в ворота Порт Ласта. А там и до самого города Лускана рукой подать. Бродячему цирку Огненной Птицы предстояло первое выступление.