Брюс Бизаро

Я стоял на балконе дома Брюса Уэйна по пояс голый и, раскинув руки в стороны, наслаждался солнцем. Абсолютно непередаваемое ощущение. Даже наслаждение. Не могу это описать. Но это очень приятно. Не знаю точно, сколько я так уже стоял. Время потеряло какое-либо значение. Рядом встал Брюс. Он молчал. Я молчал. Странная какая-то беседа. Он молча положил пакет на перила и повернулся уходить. — Брюс, — окликнул я его, не меняя позы. Он остановился. — Я хочу стать врачом, Брюс, лучшим врачом на Земле. — Барбара? — Да. Поможешь? — Помогу. — Спасибо, — сказал я, а он молча ушел. Я простоял так до самого заката. Просто не мог заставить себя оторваться от этого потрясающего солнца, а балкон у Уэйна был сделан так хитро, что в любое время дня, его освещало солнце. После заката я открыл оставленный Брюсом пакет. В нем находился паспорт, страховой полис, налоговое свидетельство, водительское удостоверение, свидетельство о рождении, аттестат о среднем образовании и свидетельства о смерти родителей, с указанием где и когда те похоронены. И все на имя Брюса Бизаро. Этот человек — действительно гений с потрясающими воображение возможностями. А еще в пакете было свидетельство о собственности на дом в пригороде Готэма, ключи и сотовый телефон. В телефоне был забит всего один номер: «Уэйн Б.». Скромненько и со вкусом. Самого Брюса я нашел сидящим у камина в той большой комнате с книгами. Он был в деловом костюме. Сидел в кресле, откинувшись на спинку. У камина было еще одно кресло. Пустое. Я прошел и опустился в него. — Я подумал над твоей просьбой, — сказал он. Я сосредоточил внимание на нем и не перебивал. Если я правильно понял этого человека, то моих реплик сейчас не требовалось. — На столике карта с указанием всех крупных библиотек, содержащих медицинскую литературу в Америке и Европе. Если ты хоть в половину так же хорош, как ОН, то трех дней тебе хватит, чтобы выучить все что там написано. Время пошло, — закончил он и указал на журнальный столик, где действительно была разложена подробная карта с отметками и стопка печатных листов с пояснениями и уточнениями. Человек действия? Вот уж действительно. Мир привычно застыл. А я побежал. Задачка оказалась и правда непростая. И самым сложным в ней было именно ориентирование на местности. Одного взгляда на карту хватило, чтобы запомнить ее, словно отпечатав фотографию в голове. Но вот сопоставить плоское изображение на листе бумаги с реальными направлениями было сложно. Первый объект я нашел только с пятнадцатой попытки. Но радовало то, что а) я не устал; б) мир продолжал стоять на месте. В самой библиотеке было очень странно брать книгу и листать ее, зная, что все это происходит на скоростях, превышающих скорость звука. Но привыкаешь ко всему быстро. И я привык. После десятой, наверное, книги. Память действительно оказалась удивительной. Любое слово, любая строчка запоминались с первого прочтения. И так страница за страницей. Страница за страницей. Это объективно, для всего мира, не проходило и минуты, я же, субъективно, переворачивал и прочитывал каждую страницу, каждой книги в указанных Уэйном тысяче трехстах библиотеках! Хотя, не совсем верно. Во многом книги в них были одни и те же. Только процентов тридцать, в среднем, отличались. Но все равно, это было безумно скучно! Поначалу. Пока я читал книги подряд. Бессистемно и ни хрена не зная латыни. Но это было тупо! И я начал с начала. С этой самой латыни. После нее пошло проще. Медики! Козлы! Волки позорные! И во все времена были. Весь их секрет в том, чтобы простые знания записать максимально непонятным языком. И вопрос зачем? Затем, чтобы каста посвященных оставалась недоступна остальным смертным. И так из поколения в поколение! Чтобы оставаться элитой и чуть ли не богами на земле. Стоило это понять, и разобраться в этой их шифро-ломаной терминологии, как дело пошло куда веселее. Действительно, попробуйте учить текст на совершенно непонятном вам языке. А потом тот же самый текст, но уже на понятном. Разница очевидна. Попутно с изучением литературы, пришлось подналечь на другие иностранные языки. Немецкий, французский, русский, итальянский, португальский, испанский. Масса литературы ведь была не переведенной. Приходилось разбираться. Не знаю, на что мне Брюс Дал три дня. По объективному времени мир продолжал стоять на месте. Не знаю, прошла ли хотя бы секунда, но субъективно я заебался!!! Субъективно для меня лет пятнадцать прошло. Физической усталости не было. Но моральная накопилась. Очень много ее накопилось. И раз уж Уэйн был так любезен, что дал мне эти три дня, то два из них я потратил на то, что просто лежал на солнце. Если очень быстро бегать, то ночь в сутках можно вообще не увидеть. И потребуется для этого всего пара тройка перебежек. От того места, где солнце только коснулось закатного горизонта, до того места, где оно только показалось над горизонтом восходным. Утром третьего из отпущенных дней, я стоял на балконе особняка Уэйна и грелся на солнце. Где-то к полудню подошел Брюс. Игнорировать я его не стал. Сразу повернулся к нему и с полным вниманием посмотрел ему в глаза. Он кивнул и пошел в комнату. Я последовал за ним. — Теория без практики мертва. Так, что ближайшие три месяца ты проведешь в аду на земле. В полевом военном госпитале, волонтером. Вот документы, — показал он на пакет, все на том же журнальном столике. — Купи необходимые тебе вещи в дорогу и вперед. Война, со всеми ее прелестями тебя ждет! — закончил он. Спасибо я говорить не стал. Сочетание слов военно-полевой госпиталь, после всего того, что я за прошедшие два дня перечитал, аппетитных ассоциаций не вызывало. Описывать эти месяцы не буду. Ничего приятного и светлого в них не было. Находился в стране весьма от Америки далекой. В миссии ООН. Точнее в спонсируемом миссией госпитале. Совсем недалеко от зоны боевых действий. От немедленного убийства всех враждующих армий в этом районе, меня останавливало только понимание, что люди все равно найдут способ сотворить такое друг с другом. Просто еще к этому проклянут меня, объявив чудовищем. Последней каплей стал авианалет на госпиталь. Когда с самолетов просто забросали нас кассетными бомбами. Летать я пока не умел, но прыгал высоко. Снаряды из воздуха повыхватывать успел. И подальше в ненаселенные места отнес. Где они все и сдетонировали. Но вот глядя, на то, как они расцветают пыльными цветами взрывов, и представляя, что осталось бы от, с таким адским трудом вытащенных с того света пациентов, я понял, что пора возвращаться. Тем более, что это был уже конец четвертого месяца. Я достал телефон и набрал единственный сохраненный в нем номер. После трех гудков он ответил голосом Уэйна. — Да? — Я возвращаюсь, Брюс. Мне своим ходом или ты как-то оформишь? — Жди. Через пять часов за тобой прилетит вертолет со всеми сопроводительными документами. Дождись его. — Хорошо. Брюс? — Да? — Ты ведь сам это проходил? — Да. Проходил. — Почему они так поступают друг с другом, Брюс? — Не знаю, Бизаро. Не они. Мы. Люди. Ты теперь тоже человек. Может быть даже больше, чем они все. Ты теперь не клон и не криптонец. Ты — человек. — Я понял Брюс. А ОН проходил это? — Нет. Если это пройдет ОН… Он перестанет быть Суперменом. А ОН нам еще нужен. Как икона. И как символ. Как тот, кто ведет вперед. Он не должен сомневаться. Он знает, что это происходит. Но он не ЧУВСТВОВАЛ этого. Этого бессилия, когда никакой интеллект, никакие тренировки, никакие сверхспособности не в состоянии спасти этого конкретного мужчину у тебя на столе, эту конкретную женщину, этого конкретного ребенка разодранного на еще живые куски случайной миной где-то за десятки километров от тебя, которого протащил эти километры на себе любящий брат, отец, сестра, мать… Он это знает. Но не чувствует. Для нас это смерть. Для него статистика потерь. Поэтому я убью его, если он решится кого-то убить. Если он переступит эту границу в себе. А тебя нет. Ты теперь слишком хорошо знаешь ЦЕНУ человеческой жизни. И только тебе самому решать, когда и где ее заплатить. — Вот как… А питомцев своих ты через это провел? — Нет. Мне не хватит на это мужества. Они дети. Я не могу… Детей в ад. — Ты любишь их? — Да. — Ты прав в этом Брюс. На такое стоит идти только добровольно. Я жду вертолет, Брюс. Спасибо. За то, что сделал меня человеком… — сказал я и нажал на отмену вызова. Вертолет прилетел через обещанные четыре часа. Еще полчаса ушло на то, чтобы оформить все документы на перевод и передачу дел. После чего мы полетели. Доставили меня вертолетом до ближайшего города. Там уже я врубил скорость и побежал в поместье Брюса. Это уже начинало становиться традицией. Я снова стоял по пояс голый на балконе поместья Уэйнов и грелся в лучах солнца. То, что вокруг зима, этому нисколько не мешало. К обеду проснулся Брюс. Подошел и остановился на балконе, рядом со мной. Игнорировать я его снова не стал. Сразу повернулся к нему. Он кивнул и пошел в комнату. Я за ним. Уселись в кресла. Помолчали. — Как это делается в варварских условиях при помощи ржавой пилы и сапожной иголки с леской, ты теперь знаешь. Теперь следует наработать опыт в приличных условиях. Следующие полгода будешь ведущим нейрохирургом в Центральном Госпитале Метрополиса. Бумаги тут. Ждут тебя завтра. Хочешь с кем-то повидаться? Вечер у тебя есть. — Метрополис. Там же Он? Он обо мне знает? — Нет. Не знает. Иначе давно бы уже пришел к тебе. — Понятно, — кивнул я и, взяв документы, ушел. От ворот поместья я ускорился и остановился только у давешнего кафе. Почти четыре месяца прошло с того дня. Интересно, все так же или что-то изменилось? Я зашел в дверь. Звякнул тот же колокольчик над головой. Зал. Приглушенный свет, столики, приятная музыка, стойка. За стойкой девушка с бейджиком «Ванесса». И снова никого в зале. Я подошел к стойке и сел за тот же столик, что и в тот раз. Одет я был несколько иначе, чем в прошлый раз. Вместо спортивной кофты и треников теперь были белые брюки и светлая же рубашка. Волосы несколько отросли и теперь были собраны сзади в короткий хвост. То, что на дворе зима, меня волновало мало. — Добрый день, — поздоровался я с девушкой. — Брюс? — узнала она меня. Странно. Я на это и не надеялся. — Да, я, — улыбнулся ей. — Ты так внезапно ушел в тот раз? Что-то случилось? — Хм, это было четыре месяца назад, — улыбнулся я. — У меня хорошая память на людей. Особенно таких необычных, — улыбнулась она. — Необычных? Чем же? — Во-первых не каждый клиент приглашает официантку на ужин. — Вот как? А что во-вторых? — заинтересовался я. — Во-вторых, ты первый человек, который не знал про Супермена. При этом похож на него, как брат-близнец. Я сначала подумала, что ты — это он и есть. Но так искренне сыграть… Так что ты для меня человек-загадка. — На самом деле, в прошлый раз, мне срочно позвонил знакомый и пришлось бежать к нему. А потом практика в госпитале на три с половиной месяца. Вот только сегодня в город вернулся. — Практика? — Я врач, вообще-то. Просто не так давно в Америке. Вот и не знал, кто тут что… — Вот как все просто, оказывается, — улыбнулась Ванесса. — В мире вообще редко что-то сложно, — развел руками я. — Можешь сказать на кухне, чтобы приготовили ужин как в тот раз. А то я после полевой кухни, слегка заскучал по нормальной ВКУСНОЙ пище. — Конечно, Брюс, конечно, — согласилась девушка и упорхнула в направлении кухни. — Присоединишься? — спросил я ее, когда она вернулась. — Почему бы нет? — пожала она плечами и приземлилась на пододвинутый мной стул. — Все равно нет никого пока… — Верно. Никто на Землю не нападал пока меня не было? — пошутил я. — Нет. На Землю нет. Но в Метрополисе снова шайка суперзлодеев объявилась. Вчера они с Лигой сцепились прямо в центре города. Разрушений очень много. И пострадавших. Раненых сейчас в Центральный Госпиталь отвезли, но врачей мало… — я резко побледнел и улыбка сползла с лица. — Ванесса, я должен был завтра в Метрополисе должность принять. Как раз в Центральном Госпитале! — Вот как? Тебя переводят? — Это ненадолго. У меня дом в Готэме. Так что, я вернусь. Прости, видимо нормальной еды я сегодня не дождусь. Извинись за меня перед поваром. Мне надо бежать. Помощь неплохого хирурга им там явно понадобится! — сказал я, оставляя на столе две сотенные банкноты за уже заказанный ужин. Сумма была с очень большим запасом, но было мне в тот момент не до того, чтобы считать деньги. Выйдя за порог я мгновенно ускорился и побежал в Метрополис. Вот ведь Бэтс! Знал ведь про битву. Наверняка знал. Может даже участвовал. Но не сказал. Невыносимый чертов гений!