No name

      У нее было много времени изучить не только разнообразное звучание субгармоник Гарруса, но и тайный язык жестов, шуток и привычек. Он делает вид, что все не так уж плохо — и она тоже. Так все и выйдет, здесь, в темной комнате, где за разбитыми окнами нарастают отзвуки бушующих сражений. Там, на улицах, смрада битв не перебивает даже затяжной дождь.       Когда он приказывает «вернуться живой», тайный язык говорит: «Мы оба знаем, что на другом конце равенства». Безжалостные вычисления — это тон его голоса, который приходится понизить, чтобы выдавить из себя слова; это напряженный разворот плеч смелого солдата в ожидании горького, жестокого конца; это неподдельная тоска в глазах при словах о будущем, шанс дожить до которого невероятно мал.       «Без тебя в Галактике будет ужасно пусто», — говорит Гаррус, и Шепард целует его, потому что невыносимо слышать, как он уже по ней скорбит; невыносимо слышать то, что было бы сказано дальше.       Она целует его, потому что не может обещать, что выживет. Все знает об «ошибке игрока», ей слишком часто выпадал счастливый случай; удаче пора было поистощиться.       Она целует его, словно собирается вернуться, найти тот самый пляж и воспитывать толпу сирот.       А он, он целует ее так, словно не знает язык ее тела наравне с тем, насколько она знает его; словно не принимает блеск в глазах за что-то иное, помимо блеска; словно на языке не горчит ложь.