Хрустальное Сердце: Приход

      Старый малахитовый лес окружает великий замок, возвышающийся на обрыве, точно на ладонях великана. Он тянулся ввысь, к небесам, даря сладкие или горькие мечты жителям Эйслинг. Многие хотели жить в нем, многие мечтали оказаться на месте графа Максвелла – Феликса Феникса, многие девушки хотели оказаться в объятьях одного из его сыновей. И многие мечты разбились в этот день: соседний граф приехал сватать свою прекрасную дочь за сыновей хозяина замка «Коррин Рози».       Младший сын графа Кэрролл по прозвищу Эрроу – «стрела», наблюдал с балкона, где скрывался от назойливых гостей. Прекрасный вид: обширные просторы, сады, зелёные газоны, а в середине монумент. В камне запечатлены герои греческого мифа – Эрос, обнимающий Психею. Скульптура называлась «Душа, плененная любовью».       Возле каменной стены, возле растущего рядом старого дуба мелькнула тень. Кэрролл улыбнулся и поднял глаза к небу. Там на темно-синем просторе мелькали звезды, словно кто-то рассыпал драгоценные камни и бросил золотой медальон – луну. Кэрролл будто бы спрашивал у них разрешения спуститься вниз к дубу, и, не получив ответа, перемахнул через балюстраду в сад, который так любила его мать Британи Коридж, дева-чаровница. Эта женщина столько сделала для семьи, а её убил за колдовство брат её мужа. Она просто хотела спасти сына, но этот ярый фанатик обезобразил её до неузнаваемости и отправил на виселицу в качестве той, кого поймали на сговоре с цыганами. Несправедливо, зато убийца матери Себастьян Феникс погиб в лесу: на него напали дикие звери. Отомстили за невинного.       Кэрролл направлялся прямиком к дубу, возле которого его ожидала Виринея, девушка, которую ещё младенцем его отец спас от неминуемой гибели. Она смотрела на луну сквозь заросли веток, временами ежилась от холодного ветра, который играл с её волосами, развевал простое платье. Он подкрался к ней, вслушиваясь в песню о храброй деве, в переливы её голоса, и удивительно, верил в легенду о женщине-воительнице.       Она отбросила черные волосы назад и, наконец-то, заметила своего хозяина. Тут же замолкла и стала раскланиваться и лепетать извинения.       — Виринея, — позвал её ласково Кэрролл, — не нужно. Это лишнее.       Девушка свежая и цветущая, как весна, подняла на него чистые голубые глаза. Ей шло это имя «Виринея». Как-то раз Кэрролл услышал значение этого имени «зеленеющая», «свежая». Она была очень взволнована.       — Как Ваша помолвка? — осторожно спросила Виринея.       — Я опоздал, — соврал он, замечая, как уголки губ дрогнули в попытке сложиться в очаровательную улыбку.       Всегда Кэрролл чувствовал себя уверенно в женском обществе. Всегда дамы готовы идти на собственные «сражения» ради места в его обществе. Он был особенно высоким, по сравнению с другими дворянами и воинами, обладал редким даром мужской красоты и небывалой силы. В отличие от отца, брата и остальных он пытался подстричь свои темные, вьющиеся волосы, чтобы они не закрывали ему глаза, цвета того само неба, под которым они сейчас стояли, насыщенного темно-синего. Из одежды предпочитал не богато обшитую пеструю одежду, а более темную.       — Это плохо, — тихо сказала Виринея, подавляя в голосе торжество и обвинения.       — Это хорошо, — улыбнулся юноша.       — Но Ваш отец, брат и Ваша невеста в Вас разочарованы, — добавила так же тихо она.       — А вот это совсем хорошо! — шире улыбнулся он, как будто услышал совсем другие слова, и взял её за руку. — Признайтесь, Виринея, Вы тосковали по мне. Скажите, что любите меня.       — Я не люблю Вас, — ответила девушка-служанка, не поднимая глаз. — И Вы разлюбите, как узнаете меня получше…       И вдруг тряхнуло.       Клео открыла глаза, просыпаясь в машине, везущей её домой, в коттедж «Зелёный Папоротник», в котором она не была уже одиннадцать лет после смерти матери.       — Есть места, где вспоминаю я всю жизнь…       — ПАП! — синхронно произнесли Джек и Клео.       — Ладно-ладно, — ответил Говард, но сделал громче стерео в машине, продолжая слушать любимую группу. — А ведь под эту песню мы с вашей мамой…       — ТАНЦЕВАЛИ, — так же синхронно ответили дети.       — Может, AC/DC? — спросил Джек, так и норовя вытащить Битлз из проигрывателя и вставить туда свою кассету.       — Лучше следи за дорогой, — заявил Говард, и на этом разговор закончился.       Клео отвернулась к окну и задумалась. Из Литл Энжел они уехали после смерти матери одиннадцать лет назад, а в этот «судьбоносный», по словам отца, день они возвращались домой. Клео не жаловалась, в отличие от старшего брата, ей, напротив, очень нравились путешествия по различным странам мира.       Их отец – Говард – работал археологом, а также оценщиком и искусствоведом. По работе он побывал едва ли не в каждом уголке земли, а поскольку детей не с кем оставить, то таскал их с собой. В итоге Джеку это все надоело, и он уехал назад в Англию, где поступил на какую-то новую дисциплину в области математики. Проживал в общежитии, устроился на работу, да сдал на права. Машину он взял на время у местных родственников: дяди Джимми и тёти Сандры. «Взрывная парочка» — так частенько отзывался о них отец. Вот сегодня Джек забрал отца с сестрой из Хитроу – международного аэропорта в Лондоне – и вез домой. Как он утверждал, даже в дом ещё не заходил.       Отец очень часто повторял, что Клео невероятно похожа на свою мать – Джоклин, но никогда не говорил, что именно произошло в тот день. Никогда.       Клео прекрасно видела разницу между ней и отцом с братом: в отличие от остальных членов семьи с рыжими вьющимися волосами у неё были черные прямые. Говорят, раньше они все были темноволосыми, пока дедушка не женился на рыжей. Только вот и у отца с его братьями и у Джека глаза имели редкий голубой цвет, тогда как у Клео зелёные. Куда бы она ни приезжала, её везде называли ведьмой. Зато каталонские мальчишки, чьё внимание привлекали её решительность и смелость, стали называть её с гордостью «Рейна», то есть «Королева». Клео обожала книги. Не просто романы, детективы, а именно та литература, связанная с наукой и историей. На втором месте у неё стояла борьба. В Каталонии она посещала курсы фехтования и самообороны. Тренируясь, она повторяла самой себе: «Никто больше не обидит меня!». Это звучало приговором для врагов. Правда, потом отцу или брату приходилось отчитываться перед пострадавшими, почему она это сделала.       Почему они уехали, отец не говорил. Оправдывался «сменой обстановки». Клео из всего отчетливо помнила свой День Рождения, когда к ним пришел некий Ричард Картер со своей семьей – женой и двумя сыновьями. Они оба были старше Клео. Тогда-то один из них обозвал её ведьмой и даже ударил. Клео не плакала. Никому не сказала. Запомнила презрительный взгляд их матери, внушающий ужас. Создалось впечатление у четырехлетней девочки, что, кроме своей семьи, эта женщина больше никого не любит. Помнит её слова. Она удалилась с мужем на кухню, которая в тот момент пустовала.       — Эта женщина все ещё дорога тебе! Выходит, ты мне солгал!       — Это не я лгал тебе, ты обманула меня. Джоклин все это время была жива, а ты сказала, что твоя подруга погибла. Как ты могла?!       — И теперь ты хочешь покинуть меня?! Меня и сыновей?! По-твоему, это не жестоко?!       — Жестоко было держать меня в неведении…       — Вот вы где! Господа, почему бы вам не пройти в зал. Время торта настало. Говард, помоги мне!       Голос матери, разрушавший семейный скандал, прозвучал в тот миг весело и беззаботно. Она всегда была такой. В тот момент отец едва не «споткнулся» об Клео. Видно, и его что-то тревожило.       Сейчас сны о прошлом все чаще вторгались в сознание Клео. Но тот день, когда погибла её мать… что произошло тогда? Она была рядом, она видела. Так что же было? Почему она не помнит этого? Спустя полгода после этого инцидента. Тогда в воспоминаниях этот Картер все чаще появлялся. Стоило отправиться куда-то за пределы деревни, как он тут же появлялся с младшим сыном. Тот относился к ней хорошо. В ответ на доброту Клео подарила ему единственного выжившего щенка дядиного грейхаунда. Тот дал щенку имя Нэрис – «леди».       Стало ещё хуже. Ей стал сниться замок, который она видела только на фотографиях и на рисунках. Замок «Корин Рози» по рассказам отца стоял очень давно. Раньше именно на этой земле находилось кельтское племя, чье исчезновение окутано тайной. Замок же построил некий лорд, провозгласивший себя потомком этого племени. В памяти остались мамины сказки о храброй деве, похожей на сказание о Боудикке*. Эту сказку написал её дед Хьюберт Дубмон, погибший на войне.       В машине играл кассетный проигрыватель, который по частям, найденным на свалке, собрал Джек. Джон Леннон и Пол Маккартни пели о том, как им хорошо**. Их семью всегда тянуло на старину. На мгновение перед взором за окном пронеслась черная большая машина. Пассажирка, точно такая же, как и Клео на заднем сидении, пристально глядела ей в лицо. По коже пробежали мурашки.       — Что это за марка? — сорвался вопрос прежде, чем Клео успела подумать об этом.       — Какая? — удивился отец. — Задремала ты… Сколько не едем, ни одной попутной…       Обернувшись, Клео не увидела удаляющейся машины. Только пустую дорогу и проносящиеся мимо столбы, да темный лес. Такие неясные вещи стали происходить с Клео с того момента, как она вышла из самолета. Постоянные видения, которым нет конца. Что сделать, чтобы это прекратилось? Странно, подъезжая к деревне Литл Энжел, на сердце становилось легче, а душе спокойней. Они преодолели мост через речушку Уай, которая огибала деревню полумесяцем, мимо старого полуразрушенного здания бывшей библиотеки. Она почему-то стояла за пределами поселения, так что на тот момент, когда они уезжали, новую построили в центре деревни. Как раз, когда кончился лес, открылся вид на замок. Все такой же страшный и пугающий. Клео показалось, что именно над ним кружат черные тучи. Сколько бы замков она не видела, ещё ни разу не попадалась такая крепость, которая стоит так далеко от населенного пункта. Теперь тянется сплошное поле с холмами. И на одном из них почти на самой окраине, где снова начинался лес, стоял величественный дом, мимо которого они не раз в детстве проходили. Машина поднялась на холм и остановилась возле ворот гаража. Клео выбралась из машины и стала с любопытством рассматривать его. Таким она запомнила его тогда. Именно с этого холма открывался чудесный вид на деревню. Сам дом окружен высоким забором с железными узорами роз. Скорее это был некий символ, который в последнее время Клео стала выводить в тетрадках. Роза, окруженная четырьмя сердцами, чьи острия были направлены в разные стороны от цветка. Они окружали его сверху, снизу, слева и справа. Такого огромного дома Клео ещё ни разу не видела.       Когда отец открыл замок ключом и пропустил детей вперёд, они зашли внутрь двора. Дорожка, выложенная из разноцветных плит, складывающихся в узор, клумбы, огороженные камнями, и цветы. Кругом цветы. Сад не выглядел заброшенным, кто-то явно за ним ухаживал.       — Почему именно сюда? — басом спросил Джек, оглядываясь по сторонам. — Не ты ли говорил, что здесь призраки водятся?       — Чепуха! — отмахнулся отец, поправляя на плечах дорожный рюкзак, который таскал за собой последние одиннадцать лет, складывая в него все самое необходимое. — В нашем старом доме сейчас жить невозможно. Он не готов. К тому же не ты ли жаловался, что оттуда в школу ходить неудобно?       — Мне тебе напомнить, что я окончил её довольно давно? — огрызнулся Джек, поправляя на плечах точно такой же рюкзак, как и у отца.       Если у мужчин они были серо-бежевого цвета, то у Клео рюкзак имел болотно-зелёный оттенок, увешанный амулетами и талисманами. Пока Джек учился в университете в Мадриде, она с родителем успела съездить в Африку и Египет. Переезжая с места на место, они привыкли брать с собой по минимуму.       Дом имел два этажа и мансарду. Если смотреть изнутри, то он был простроен в виде крепости. Гостиная располагалась в центре и занимала два этажа, создавалось ощущение, будто стоишь в тронном зале дворца. Обставлена довольно современно и скромно. Красивый красный мягкий уголок, маленький прямоугольный журнальный столик перед ним, длинная книжная стенка у противоположной от входа стены. Только один шкаф стоял отдельно от остальных, которые были в китайском стиле. Хороший телевизор располагался на тумбочке слева от коридора с входной дверью. Высокие балконные двери с длинными шелковыми занавесками красного цвета находились справа, а впереди была столовая и кухня, рядом музыкальная аппаратура. Джек прямиком направился к проигрывателю и поставил кассету. Отец начал жаловаться, мол, только прибыли, а ты уже атмосферу роком разрушаешь, но Джек был из тех, кому было глубоко наплевать на чужое мнение по поводу любимых музыкальных групп, в основном рок-групп. В этом его поддерживала и Клео. Обычно большинство пятнадцатилетних девчонок любят слушать баллады, серенады, но Клео прожила большую часть своей жизни с двумя мужчинами, поэтому многие её сверстницы не слишком-то одобряли, да и она не ладила с ними из-за пацанческого поведения. И вот заиграла группа AC\DC, их неподражаемая песня «Back in Black»***, которая, как показалось Клео, подходила к этому моменту. Они вернулись домой, в родную деревню, где все началось, где погибла их мать, где все окутано темной дымкой тайн. Это и значит возвращение в трауре, возвращение во тьму.       — Клео, Джек, проверьте комнаты, — крикнул отец. — Джек, твоя комната вон та, — он рукой указал на второй этаж. — А твоя, Клео, мансарда.       Джек двинулся вверх по широкой лестнице, волоча за собой походный рюкзак. Клео плелась следом. Воспользовавшись отлучкой детей, отец выключил музыку. Брат завернул к указанной двери, располагающейся справа от лестницы, а Клео пришлось обходить весь этаж, чтобы попасть в свою комнату. Помещение оказалось просторным, светлым и хорошо обставленным: в углу стоял большой белый шкаф с дверцами, украшенными узорами веток, рядом с ним – трюмо с фигуристыми ножками и зеркалом в позолоченной раме. Кровать стояла в центре, хоть и маленькая, но очень мягкая. Её изголовье обтянуто кремовой кожей и украшено позолоченной короной. Длинная белая тумбочка, в которой хранились книги, находилась у изножья. У окна стоял письменный небольшой стол, а рядом с ним – книжный шкаф.       Из комнаты можно было выйти на балкон: там, на специальной решётке росли вьюнки роз и дикого винограда. Окна закрывали красные шторы, сделанные из шёлка, и тюль – белый, нейлоновый, с вышивкой из роз. Слева от входной двери в комнату находилась кладовка.       С тяжелым вздохом Клео бросила рюкзак на ближайший стул и вытащила со дна сумки потрепанную книгу «Проклятие Капистрано» Джонстона Маккалли. Её сильно огорчало, что фильмы о Зорро расходились в сюжете с оригиналом. Единственное, что могло хоть как-то приблизить Клео к сверстницам, так это мечты о защитнике и искателе приключений. С самого детства она ждала не прекрасного принца на белом коне и не рыцаря в сверкающих доспехах, а некого скрытного Робина Гуда, сражающегося за бедных и обездоленных. Такими людьми она и восхищалась.       Книга оказалась на полке, а руки потянулись за следующим предметом – фотографии в рамке, где запечатлена её семья: папа, мама, Джек и она. На коленях у матери седела серебристая кошка. Как говорил отец, её звали Луна. Она исчезла после смерти хозяйки. А через неделю после похорон уехали и хозяева.       Расстроенная этими воспоминаниями, Клео отправилась душ, а после в холодную постель. Закрывая глаза, она думала о прошлом, пыталась вспомнить тот день. Это стало её ритуалом перед сном. Повернув голову в сторону окна, девочка увидела слабое мерцание звезд и тонкую улыбку растущей луны перед тем, как погрузиться в таинственный мир снов. Веки подрагивали из-за развернувшейся за окном бури и раскатов грома.

***

      Посреди огромного зала маркиза уронила вазу, которую собиралась передать служанке. Она смотрела куда-то невидящим взором. Чувствовала опасность, но не ожидала ощутить её в полной мере именно сейчас, когда в доме полным ходом шла подготовка встречи с младшим сыном.       Эта женщина имела крупное яркое лицо медного цвета с ярко-красными полными губами и черными полосками бровей, под которыми находились раскосые, хорошо вырезанные темно-карие глаза. Тело скрывалось за темно-синим юбочным костюмом, шея увита ожерельем из огромных бусин. Блестящие, немного грубоватые, черные, точно вороново крыло, волосы заплетены в строгую, тугую косу. Каждое движение женщины говорило о благородном происхождении.       Пока горничные убирали черепки и осколки вазы с пола, хозяйка медленно развернулась в сторону портрета покойного хозяина дома, своего мужа. Высокий темноволосый аристократ в черном костюме смотрел на неё серыми глазами, нежными, ласковыми, согревающими и пронзительными.       — Она здесь? — пролепетала хозяйка, умоляюще глядя на мужа, а затем распорядилась. — Закончите здесь. Если подойдет Александр, скажите, что я в кабинете.       Женщина отправилась вверх по лестнице шикарного поместья, принадлежащего маркизам, едва касаясь перил пальцами. В кабинете, где присутствовало красное дерево и кожа, она села за массивный стол, сложила руки перед собой. Задумалась. Вздохнула. Перевела взгляд на фотографию мужа с сыновьями. Младший улыбался, а старший хмурил брови.       Холодное лето в этом году. Сад в поместье замерз, ни один цветок не распустился, пришлось заказывать свежие цветы из магазина.       Веро`ника Марселина Летиция де Роман-Кастильо-и-Картер занимала довольно высокое положение в обществе. И не потому, что была потомственной испанской маркизой, не потому что вышла замуж за английского маркиза, а потому что компания «Картер» наконец-то обрела обороты и заручилась большой поддержкой. Очень трудно добиться уважения и признания женщинам даже в конце двадцатого века. Вероника оказалась очень смелой и расчетливой, но сейчас её беспокоил тот факт, что где-то по воздуху прошелся энергетический импульс, означающий, что спасение мира существует.       В кабинете открылась дверь. В помещение вошел мужчина среднего роста с темно-каштановыми волосами, ввалившимися щеками, худой и бледный. Серые, безжизненные глаза смотрели на женщину. Он улыбнулся.       — Добрый вечер, госпожа Вероника! — поприветствовал он хозяйку.       — Мистер Райдер, что привело вас в такое время? — холодно отозвалась Вероника, поднявшись с кресла.       — Вы тоже ощутили это? — спросил он и подошел к окну, приоткрывая шторы, разглядывая темноту. — Она пришла. Прошло одиннадцать лет после смерти Джоклин Дубмон. Не чувствуете раскаяние за то, что отбили её любимого?       — Он догадывался, что она жива, ему нужна была причина для развода, — отозвалась Вероника. — Не важно. Кто на этот раз стал Богиней?       — Это передается по наследству, как титул, — ответил Райдер. — Я видел много Богинь, но ещё ни разу не ощущал такую силу. Воздух сильно наэлектризован. Интересно, какая сила появится в этот раз? Джоклин отвечала за Любовь. Помню её, она была слабачкой, пацифисткой. Разве можно быть таким сильным противником и не мечтать о сражении? Твой муж пытался дать ей пару уроков. Отвратительная техника.       — А эта девчонка? На что она способна? — сгорала от любопытства Вероника. — Думаете, она пойдёт в мать?       — О, нет-нет! — возразил гость. — Я и не таких видел Богинь. Помнится, Виринея хорошо сражалась на мечах, а вот сеньора Лолита Анна Изабелла Редвуд-и-Сангри достойна похвалы. Помните, в Литл Энжел за церковью есть огромный холм? Так вот, именно Лолита и создала его из трупов тех, кто пытался убить её дочь. Жасмин дарила любовь, а Лолита – конец. Таковы их силы. Так что же будет с её дочкой?       — Думаете, она станет… — Вероника проглотила фразу.       — Могущественной, но не последней, — закончил за неё Райдер. — И от судьбы Вам не уберечь своего сына. Позвоните ему, спросите, где он.       Вероника с недоверием потянулась к телефону. Вращая диск, стала набирать номер телефона квартиры, где проживает её младший сын, который сейчас живет в городе из-за учебы. На другом конце послышались долгие гудки. Трубку взяла пожилая экономка Софи. Она объяснила своей хозяйке, что её сын уехал на какое-то время в их загородный дом в графстве Бакингемшир. Просто взял мотоцикл и покинул квартиру.       Закрыв глаза, тем самым подтверждая поражение, женщина не дослушала экономку и положила трубку. Глаза Райдера так и блестели от восторга своей победы.       — Вам нужно быть более дальновидной, госпожа Вероника, — заметил он. — Иначе вы потеряете и сына и компанию. Не говорю о положении.       — Замок Ваш, мистер Райдер, что же Вам ещё нужно? — ровным тоном произнесла Вероника.       — Мне нужна мечта – безграничный источник силы, но, увы, она появится со следующей Богиней. Мисс Маклейн тоже отчасти будет полезна, возможно, её магия, её сила поможет мне не просто существовать, а нормально жить, дышать полной грудью. Надеюсь, Ваш сын поступит мудро, в отличие от своего отца.

***

      Глубокой ночью Клео открыла глаза. Ещё одна привычка, полученная после путешествий по свету с отцом и братом. Ей всегда спалось плохо на новом месте. Но теперь мурашки пробегали по спине от странных шорохов. На душе стало неспокойно. Клео чудилось, будто бы кто-то следит за ней из самого темного угла в комнате. Девочка насторожилась, потянулась к светильнику на прикроватной тумбочке, включила свет и огляделась. Никого не было. Зато теперь за окнами послышался странный шум.       Клео вскочила с кровати, босыми ногами дошла до балкона и выглянула в сад, раскинувшийся у неё под окнами. Одетые в изумруд деревья качались от дуновения легкого ветерка, шелестя листвой, балкон украшали вьюнки роз, о которые Клео умудрилась пораниться. Женственной она себя не считала, после смерти матери платья не носила и мало общалась с девочками. Её мало волновал внешний вид, о макияже она совсем не думала. Весь «боевой раскрас» составлял только мазут и пыль в те моменты, когда она с братом разбирала или собирала какую-либо технику.       Высунувшись на балкон в шортах и растянутой майке «Pepsi рулит» с логотипом компании, Клео стала приглядываться к темноте располагающегося рядом густого леса. Там внизу возле забора стояли две тени. Девочка разобрала, что они принадлежат мужчинам.       «Только грабителей не хватало!» — с досадой подумала Клео.       Один из мужчин обернулся и поднял голову к балкону. Клео прокляла себя за то, что вышла в пижаме в поздний час. В одном был плюс: она стояла на балконе за высоким забором на мансарде, которая считалась едва ли не третьим этажом, и светильник мог дать только её слабые очертания.       — Простите, — раздался голос того, кто обернулся к ней. — Где мы? Просто заблудились, когда срезать решили. Это Литл Энжел?       — Окраина, — крикнула в ответ Клео, довольная тем, что прекрасно помнит, где и что находится. К тому же Джек возмущался всю дорогу.       — Которая? — каким-то злобным тоном буркнул его приятель, добавив нечто вроде «опять дыра».       — Ведьмин холм. Вам нужно спуститься отсюда вниз, деревня там, — ответила Клео, вспоминая дорогу сюда.       — Спасибо! — крикнул первый голос. В отличие от приятеля этот звучал более мягко и спокойно.       Два луча озарили темноту, раздался рев двигателей. Они приехали на мотоциклах. Странно, что решили срезать на них через лес. Девочка бросила на них последний взгляд. В свете фар можно было разглядеть только первого: мотоцикл его приятеля стоял позади него. Было трудно в таком освещении разглядеть лицо, но Клео обратила внимание на подтянутую фигуру – он как раз в этот момент накидывал на широкие плечи кожаную куртку – и высокий рост. Скорей всего он был с Джеком одного роста, а тот выше Клео на голову.       Перед тем, как уйти в теплую комнату, Клео услышала их голоса.       — Что-то я не помню, чтобы в этом доме кто-то жил, — произнес раздраженный голос.       — Видно не так давно заселили, — ответил тот, с кем разговаривала Клео. — Жалко, мне он нравился.       — Вечно тебе нравится всякое старье! — пробурчал второй. — На этом холме никто, кроме ведьмы, жить не может. Да и эта какая-нибудь с придурью приехала.       — Мне нравятся такие. Привлекают длинные волосы, зелёные глаза, чувство, словно тебя поймали, — мягко ответил первый голос.       — Давно пора вернуть инквизицию, — пробурчал второй.       — Ну, с возвращением домой, приятель, — это последнее, что услышала Клео, прежде чем рев двигателей возобновился. Она из любопытства выглянула из своего укрытия, чтобы посмотреть на мотоциклы, узнать марку, как вздрогнула, увидев, что тот первый смотрит в её окно, прямо на неё. Жаль, что шлем скрывал его лицо, но Клео задернула шторы, стараясь не думать об этом, и вернулась в свою теплую кровать. Она больше не просыпалась ночью, как обычно с ней это происходило, а спокойно спала, словно произошло что-то, что успокоило её.