Глава 13. Ветер перемен.
8 августа 2021 г. в 10:15
Глава 13. Ветер перемен.
«Не стоит бояться перемен. Чаще всего они случаются именно тогда, когда необходимы» Конфуций. «Наше жалкое племя устроено так, что люди, которые держатся только хоженых троп, бросают камни в тех, кто торит новые пути» Вольтер - Итак, профессор, что скажете? – очки Монтаны сверкнули поверх рук в белых перчатках, сцепленных в замок. Рейхсмаршал ожидал ответа. - Как мы и предполагали – в печать Крюгера были внесены изменения, - ответил учёный-оккультист. Сейчас, находясь в кабинете рейхсмаршала, он казался тут совершенно неуместным – вытянутый как жердь, худощавый, в белом медицинском халате, он никак не вписывался в антураж. - Штрассе? - Если это сделал он, то… - То он куда более опасен, чем я думал, - не меняя позы, заключил «майор». Вильгельм Штрассе. Ореол таинственности и секретности вокруг этой личности настораживал и манил Максимилиана, обещая ему удивительные сражения. Он не знал, почему, но чувствовал – стоит распутать этот клубок, и великая война – именно такая, какой он всегда жаждал – не заставит себя ждать. Впрочем, не это было главным. Едва узнав о существовании Штрассе и его роли в победе Рейха, Монтана сразу заподозрил, что здесь что-то не так. С годами сомнения переросли в подозрения. А те шептали – Штрассе опасен для Рейха. И вот теперь некоторые его подозрения начали подтверждаться. Никто, кроме него и самого Дока не знал, как устроена и как работает печать Крюгера. И, всё же, в неё были внесены изменения. - Я могу исправить последствия вмешательства. Но нужно, чтобы Дитрих вернулся, - Непьер был уверен в своих силах. Однако раздражение вздымалось в его душе горячей волной – как посмел старый морщинистый хрыч коснуться его шедевра?! Это уже было не просто заочное соперничество двух учёных. Эйвондейл хотел отомстить. - Он вернётся, - сказал Монтана. Дитрих не мог не вернуться. А иначе как он будет докладывать Штрассе о действиях и планах рейхсмаршала Венеры? – Кстати, как там поживает Шрёдингер? Я давно его не видел. - После налёта на архивы «Аненербе» я укрыл его в квантовом убежище. - Что ж, хорошо. Ссориться с Зиверсом сейчас мне бы не хотелось. Никаких дополнений к его предыдущему докладу? - Нет, - качнул головой Док, сверкнув линзами очков. - Что ж… в таком случае следующий ход за нами, - Монтана расцепил пальцы, встал. Как же ему надоело бездействие! Не здесь и сейчас, а в принципе. Он жаждал новых войн и завоеваний. Настоящих войн, а не избиения очередного средневекового мира периода феодальной раздробленности. Весь вопрос теперь был только в том, какой сделать ход. Находясь на Венере у Монтаны было не так много возможностей, чтобы действовать на Земле. Более того – у «майора» сложилось впечатление, что лидеры Рейха, включая самого фюрера, заинтересованы в Штрассе и сохранении его тайны. Что бы это могло значить? - Что мы предпримем? – развить мысль не дал вопрос Дока. Учёный ожидал дальнейших распоряжений. - Я сообщу. Позже. Вы свободны, доктор, - сказал Монтана и проводил посетителя взглядом. Когда дверь кабинета затворилась, Максимилиан подошёл к мини-бару. Достал оттуда бутылку редчайшего французского вина, которое не производили с момента упразднения Франции. С видом истинного ценителя откупорил, налил в бокал по стенке, помешивая круговыми движениями. Носа коснулся тонкий аромат. - Окно, - сухо бросил Монтана, и автоматика кабинета тут же убрала жалюзи. Из широкого – во всю стену – окна открылся вид на его Венеру. Не на ту, какой она была ещё двадцать лет назад, нет. Сейчас это была планета в процессе терраформации. За окном простирался город, накрытый куполом защитного поля. Он лежал у подножия башни, из которой его сейчас созерцал Монтана, и самим своим существованием бросал вызов суровой планете с жёлто-зелёными кислотными небесами. Город был не велик. Каждое здание – шедевр научной мысли, способный выдержать огромное давление на поверхности планеты, жестокий температурный и кислотный режим. И хотя сейчас, спустя полвека после начала терраформации Венеры, условия на планете стали куда мягче, чем раньше, до полного соответствия земному типу было ещё очень далеко. Летающий транспорт сновал меж приземистых угловатых зданий, похожих на бункеры, иногда ныряя в шахты подземных тоннелей, ведущих к другим городам. На горизонте под плотным покрывалом густых сернистых облаков маячили высокие, изрезанные пиками, горные хребты, а перед ними высилась станция терраформации – одна из двух сотен, размещённых на Венере. Станция была огромна. Она напоминала фрактальный трезубец на подпорках, вместо зубцов у которого были трубы, распылители, атмосферные заборники, разрядники и другие агрегаты. Накрытая сияющей плёнкой силового поля, сейчас станция совершала очередной забор веществ из атмосферы – огромный вихрь вился над раструбами её заборников, всасывая облака, насыщенные угарным газом, азотом и серной кислотой. - Такими темпами лет через двадцать…, - задумчиво проговорил Монтана, глядя на работу плода научного гения учёных Рейха. Немного пригубил вина. Сладковато-терпкий сложный букет вызвал истинное наслаждение у «майора», который никогда не скрывал, что являлся гурманом и ценителем вин. – Штрассе, - мысли вернулись в прежнюю колею. Нужно было обдумать следующий шаг. А лучше всего это у него получалось в спокойной обстановке. Взгляд зацепился за грузовой дисколёт, взмывший ввысь с посадочной площадки, и прошедший сквозь купол защитного поля над городом. У всех кораблей, совершавших посадку на Венере, были установлены уникальные генераторы защитных полей, позволявшие проникать сквозь купола венерианских городов, работающих на одной частоте. Это было необходимо, чтобы не допустить агрессивную среду планеты в города. В противном случае пришлось бы строить специальные шлюзы или вообще полноценные купола из сверхпрочных материалов. Это было долго, дорого, не эффективно, и снизило бы пропускную способность космопортов Венеры на порядок из-за логистических ограничений. А это было неприемлемо, ведь планета сильно зависела от поставок с Земли и других обитаемых миров. Хотя, конечно, были здесь и установки телепортации, обслуживавшие внутрисистемные маршруты, но они не играли особой роли. Однако, удобство такой схемы являлось и её слабостью – стоило террористам захватить один из кораблей венерианского направления, и дальше им была открыта дорога в любой город на планете… - Вот, что, Вильгельм, - поправив очки и вновь пригубив из бокала, обратился к невидимому собеседнику Монтана. У него созрела идея. – Нужно показать всем, что ты не являешься незаменимым, - рейхсмаршал кивнул своим мыслям, углубляясь в проработку деталей намечающегося плана. А город за окном продолжал жить своей жизнью… Гарольд Хейл покинул здание юридической конторы «Алоис и сыновья» пребывая в смешанных чувствах. Тайная беседа с руководителями Рейха не дала чёткого ответа на один простой вопрос – что делать? конечно, из обрывков фраз Скорцени, Геринга и других, включая самого фюрера, у него сложилось впечатление, что какой-то план у них есть. Или – как минимум – был. Но в чём он заключался – не понятно. Да, обсуждение проблемы позволило выработать ряд дополнительных пунктов, которые должны были помочь в выявлении спящих агентов, но на полноценный план это ещё не тянуло. Могло ли это быть свидетельством растерянности руководства Рейха? Сомнительно. Тогда чем же это могло быть? Проверкой? Вполне. Они вполне могли проверять его по каким-то своим причинам на соответствие не известным ему критериям. Но какого рода проверка? На профпригодность? На лояльность? На самом деле, понять это оказалось невозможно. Выйдя на улицу и затворив за собой калитку, оберстгруппенфюрер оглянулся. Сам вид того здания, в котором происходила встреча, вызывал у него стойкое и сильное чувство дежавю. Сама же встреча не дала никаких ответов, лишь добавив вопросов. Но лучше было подумать об этом в другой обстановке. А ещё Гарольд ощутил, как сильно соскучился по семье – по дочерям, по жене. «Надо будет взять отпуск», - эта мысль показалась весьма привлекательной. Желанной. Подобный спасательному кругу, который может вытащить его из приевшейся за долгие годы рабочей рутины. «Да, определённо – отпуск», - кивнул сам себе Гарольд, открывая дверь машины, взятой на прокат. «И махнуть куда-нибудь подальше. В Арханту, на Радужные водопады. Или на Меридиан. Да мало ли, куда? Главное, чтобы никто меня не дёргал, и я мог побыть с родными», - ключи уже в замке зажигания, мотор гудит. Руки сложены на руле, подпирая подбородок. «Хорошая мысль. Жаль только, что сейчас это сделать нельзя», - с лёгким разочарованием вздохнул Хейл и нажал педаль газа. Машина плавно тронулась, вливаясь в поток транспорта на дороге. - Он уехал, - глядя в окно на улицу, сообщил Скорцени. - Славно. Я тоже не хочу здесь задерживаться, - проворчал Ялмар Шахт. – Мне эта комната уже осточертела. - Согласен. Надо сменить обстановку, - кивнул фюрер. И хлопнул в ладоши. Перемена произошла мгновенно – вот они были в небольшом кабинете директора конторы «Алоис и сыновья», а вот они уже в совершенно ином месте – на заснеженной вершине невероятно высокой горы! Земля терялась где-то настолько далеко внизу, что казалась едва ли не оптическим обманом. Вид на необъятные просторы ошеломлял. Склоны горы полого опускались, простираясь в даль на километры и километры. От неимоверной высоты, простора и яростного холода, сдобренного почти полным отсутствием кислорода и низким давлением, перехватывало дыхание. Отсюда даже была различима кривизна горизонта, до которого простиралась изрезанная трещинами и усыпанная буро-ржавым песком равнина! Это была гора Олимп на Марсе! Организмы людей быстро перестроились, задействовав дополнительные возможности – теперь они вполне могли дышать даже в разреженной марсианской атмосфере, не чувствуя холода и разницы давлений. Собственно, среди всех планет под властью Рейха, проходивших терраформацию, Марс был ближе всего к планете земного типа. Здесь уже не бушевали чудовищные песчаные бури, климат стал теплее, появились реки, моря и океаны – для их создания пришлось буксировать к планете, а потом растапливать сотни ледяных астероидов. Атмосфера стала почти как на Земле. Но ещё не совсем. Тем не менее, на экстремальной высоте, которой достигал Олимп, условия были такими, как если бы марс ни капли не изменился. Они перенеслись сюда с той мебелью, которую использовали – фюрер так и появился, сидящий за столом. Те же, кто сидели на стульях, тоже были перенесены вместе с ними. - Я…, - Шахт пару секунд подбирал слово, - впечатлён. - Ялмар, как давно вы выбирались за пределы земли? – спросил министра финансов Гитлер, пуская густые облачка пара при каждом слове. - Честно признаться… - Нам надо чаще выбираться за пределы столицы и метрополии, господа, - Адольф поднялся, резким широким жестом обведя, казалось, всё, что было видно с вершины самой высокой горы в солнечной системе, - и лично наблюдать за тем, что происходит в наших владениях. - Мысль, конечно, интересная, мой фюрер, но давайте вернёмся к делам насущным, - Гиммлер уже в который раз поправил свои очки. Здесь он чувствовал себя неуютно. Нет, конечно, ни смертельный холод, ни низкое давление, ни крайне разреженная атмосфера не доставляли ему абсолютно никаких неудобств. Дискомфорт был психологическим. - Да, верно, - согласился Гитлер, поворачиваясь к остальным членам ордена «Чёрного Солнца». - По фактам у нас не так густо, - Геббельс продолжал курить. Никто не знал, какая это уже по счёту сигара с момента начала встречи. Или, быть может, это была одна и та же? Со всеми этими временными петлями пойди разберись! - Но с этим уже можно работать. Я взял образцы крови и тканей Хейла. Думаю, я сумею разобраться, что к чему, - сказал Зиверс, похлопав себя по нагрудному карману, где и хранились изъятые образцы. Естественно, изымались они с максимальными предосторожностями, пока Хейл в очередной петле пребывал без сознания. - Меня больше волнует не биологическая составляющая, а ментальная сеть, край которой мы зацепили, - хмуро проговорил фюрер. То, что им удалось узнать после девяти временных петель, равно как и факт, что удалось узнать так мало, говорил фюреру об одном – кто бы ни стоял за появлением «спящих», но это был уровень далеко за пределами возможностей, которые до сих пор демонстрировал «Фронт освобождения». Конечно, версия о том, что все действия террористов до недавнего времени были призваны отвлекать контрразведку Рейха от факта существования «спящих» выглядела очень логично. И коварно. Но, всё же, Гитлера не покидало ощущение, что здесь замешана некая неизвестная сила, быть может, состоящая в сговоре с «Фронтом». Или они НАСТОЛЬКО недооценивали «Фронт»? – Распознать и выявить её имеющимися техническими средствами невозможно. А как «спящие» отреагируют на попытки наших медиумов и оккультистов найти эту сеть – не известно. - Очень даже известно, - Скорцени сделал характерный жест, изображающий взрыв. Сейчас он тосковал по былым временам. По тем, когда враги были понятны, когда магия была лишь чем-то из области мифов. Когда он был просто диверсантом, а не рейхсмаршалом Италии и Испании. - Учитывая разрушительную мощь, с которой взрывался Хейл, и предполагая, что спящие внедрены повсеместно, в таком случае мы рискуем масштабной катастрофой и гибелью почти всех ключевых фигур Рейха, - заметил Геринг. - Поэтому такой вариант нам не подходит, - отрезал фюрер. – по крайней мере, пока не ясен масштаб проникновения. - Что насчёт Штрассе? – почти всё время молчавший Розенберг подал голос. - Которому я, между прочим, не доверяю, - тут же вставил свои пять копеек Скорцени. - Приходится признать, что в текущей ситуации мы не можем быть уверены даже в том, что он не является «спящим», - с постной миной высказался Риббентроп. Ему в принципе текущая ситуация была крайне неприятна. Разве что Борман и Гиммлер испытывали примерно то же, поскольку репутации их ведомств был нанесён существенный удар самим фактом существования «спящих». - Scheisse! – выругался фюрер, резким жестом подкрепив вспышку гнева. – А ведь я об этом не подумал! - Знаете, коллеги, что у этих «спящих» уже получилось? – Борман придирчиво оглядел присутствующих. Поправил галстук, который растрепал сильный ветер. – Они сделали из нас параноиков. Шаубергер хмыкнул, на лице Гиммлера отразилась сардоническая усмешка. - Я серьёзно – они ещё ничего не сделали, а мы уже подозреваем всех и каждого. - Мы и так параноики, Мартин, - выдохнул Скорцени. - Да. Но теперь больше, чем обычно. Я, конечно, не говорю, что всё это – хитрый психологический ход противника, ибо демонстрация с участием оберстгруппенфюрера Хейла отметает любые сомнения. Но нужно же трезво и без фанатизма смотреть на вещи, не поддаваться панике. - Что ж, рейхсляйтер, похоже, вам удалось сохранить завидное хладнокровие, - Гитлер вновь сел за стол. Сама эта картина – Адольф Гитлер, сидящий за столом на заснеженной вершине горы - выглядела донельзя фантасмагорично, и вызывала своеобразный психологический диссонанс. – Так что вы думаете по поводу привлечения Штрассе? - Я против, - пожал плечами Борман. – Но вовсе не потому, что он может быть из этих… Во-первых, тогда бы враг уже нанёс удар. Во-вторых, Штрассе – слишком сложная цель и не допустил бы к себе лазутчика. Даже если превращение в «спящего» происходит через заражение неизвестным биологическим агентом. Кроме того, «Фронт» просто никак не мог узнать о его существовании. - Тогда почему вы против? - Потому, что у Вильгельма уже есть своя миссия. Наиважнейшая для нас, как всем нам известно. К тому же сейчас он нашёл ключ к созданию сверхчеловека. А привлекая его работать по делу «спящих» мы не только замедлив остальные его проекты, но тогда появиться не нулевая вероятность, что врагу станет о нём известно. - Если врагу о нём уже не известно, - проворчал Скорцени, тронув свой шрам. – На его базе кто-то из персонала может быть… заражён. - Даже если и так, то там действуют психотронные генераторы, делающие телепатическую сеть «спящих» безполезной, а сообщение с внешним миром всегда происходит только с ведома самого Штрассе. И не мне вам говорить о совершенстве системы безопасности «Базы 211». - И что вы предлагаете? – спросил фюрер. - Я…, - но тут его перебили. - Максимилиан Монтана, - изрёк Шаубергер. И все посмотрели на изобретателя, подарившего дисколётам двигатели. Виктор не ожидал такого внимания и нервно огладил бороду. – Мы столкнулись с чем-то, что заражает кровь и нервную систему человека. И я подумал – а кто лучше всех разбирается в том, что касается крови? - Рейхсмаршал Венеры и его батальон упырей-кровососов? – в тоне Геббельса было достаточно скепсиса, но он перестал курить, что означало – он обдумывает эту идею. - А ведь это… мысль, - задумчиво кивнул Зиверс. Конечно, сам бы он никогда не предложил обратиться за помощью к Монтане – они были соперниками. Но абстрагируясь от этого, идея имела право на существование. И казалась оптимальной. – Есть серьёзный шанс, что его подопечные благодаря своей… природе, сумеют отличить обычного человека от…, - после того, что они узнали, обследовав Хейла, Вольфрам не хотел использовать слово «спящий», ибо оно не соответствовало действительности, - от заражённых. К тому же мы можем быть полностью уверены, что Монтана – не один из них. - Выходит, и такое бывает, - хмыкнул Розенберг. – А ведь именно из-за того, что с ним случилось в ту войну, он не прошёл ритуал вместе с нами. - Зато теперь то, что он – киборг является залогов нашей в нём уверенности, - заключил Гитлер. Ему понравилось предложение Шаубергера. Ведь сложись всё иначе – и Монтана был бы сейчас здесь, вместе с ними. К тому же рейхсмаршал Венеры, несмотря на свою эксцентричность, всегда был предельно лоялен, а о его стратегическом гении ходили легенды. И, конечно, оккультные познания, собранные им и его группой, едва ли уступали тому, что есть у «Аненербе», а в некоторых аспектах даже превосходили. – Решено! Мы привлечём Монтану к решению вопроса со «спящими». Я лично поговорю с ним. На этом всё. - Что ж, вот и славно, - кивнул Геббельс, пыхнув сигарой, и исчез в яркой вспышке света. За ним в таких же вспышках начали исчезать и остальные члены ордена «Чёрного солнца». Спустя несколько мгновений вершина горы Олимп опустела. Здесь остались лишь стол, да стулья, уже побелевшие от инея, снег и лютый холод. Ферецци буквально пробкой вылетел из той записи, что показывала строительство неизвестной могущественной расой планеты Меридиан. Чёрт побери! Да это просто не укладывалось в голове! ОНИ! СОЗДАЛИ! МЕРИДИАН! Трир этих слова ослепительно сияли в сознании Марио, буквально плавя его мировоззрение, сдающееся под напором невероятных фактов. Мост из жёлтых гранул принял его, пружиня под ногами. Фиолетовая гранула – судя по всему, так здесь отображались файлы базы данных – приветливо мерцала, предлагая коснуться её ещё раз и повторить уникальный опыт. Но Марио сейчас точно было не до этого. Он присел, со смешанными чувствами косясь на фиолетовый файл. Смесь восторга, удивления, страха перед неизведанным и оттенки множества иных чувств бушевали в душе, а полученная информация требовала осмысления. -…рр Ферец…! – прорвалось сквозь тишину, на миг разразившуюся шумом помех, эхо голоса фон Ноймана, о котором Марио успел позабыть. - Герр Ферецци, вы меня слышите? – теперь прозвучало более отчётливо. И Марио удивился, услышав в голосе казавшегося ему самодовольным и напыщенным профессора нотки волнения. - Слышу, - выдохнул он, глядя вверх, на бесконечную ячеистую структуру, сотканную из миллионов разноцветных гранул, похожую на фрактальный лабиринт. - Герр Ферецци? – повторил фон Нойман. Очевидно, он Марио не слышал. Полковнику пришлось сконцентрироваться на том, что и кому он хочет сказать. Наконец, он изрёк: - Да, профессор. - О, слава богам! Мы уже начали опасаться за вас, - облегчённо выдохнул учёный, немало удивив итальянца – чего это вдруг тот проявляет такое участие? – вы молчали ровно час, и мы никак не могли с вами связаться. - Вот как? А мне показалось, что я тут от силы минут десять вожусь. - Вам удалось что-нибудь узнать? Вы нашли базу данных? – а вот и объяснение неожиданной участливости фон Ноймана. Тот просто хотел выяснить, получится ли у него с помощью Марио наложить лапы на знания неизвестной цивилизации. - Не знаю… Я нашёл файл… - Всего один? - Если хотите – можем поменяться местами, профессор, вдруг тогда дело пойдёт быстрее? – усмехнулся Марио. Былое приподнятое настроение возвращалось к нему. Да – он узнал массу интересного из истории Меридиана. Да – его насильно запихнули в какой-то кокон и интегрировали в системы комплекса. Но в этом были и плюсы – он был ещё жив, а в перспективе являлся обладателем самой ценной информации за всю историю Рейха. Конечно, будет неприятно остаться виртуальным навсегда – никаких радостей жизни, среди которых он особенно любил шумные вечеринки, хороший алкоголь и доступных женщин. Особенно обидно по поводу женщин… Но если этот комплекс создали те же, кто творил Меридиан, то они наверняка предусмотрели массу интересных возможностей для «главного компьютера», начиная с создания искусственного тела или клона, и заканчивая… Тут буйная, а порой – извращённая фантазия Марио начала рисовать очень откровенные и шокирующие картины по мотивам одного, виденного им недавно, запрещённого фильма для взрослых, снятого где-то на территории бывшей Японии. И в этих картинах принимали участие щупальца… - Я ожидаю передачу файла, - как всегда не вовремя напомнил о себе фон Нойман. Голос раздавался отовсюду, и казалось, что его порождают безцветные гранулы, плавающие в «воздухе» то тут, то там. - Да, сейчас, - с некоторой досадой ответил Ферецци, вставая. Поглядел на фиолетовую гранулу, которая отправила его в увлекательное историческое турне. – Ну, что? Попробуем? Он протянул руку, касаясь гранулы, и при этом концентрируясь на том, чтобы передать её содержимое. В этот раз его не затащило в мир записанных образов. Вместо этого его будто током пронзило! Но, вопреки первому впечатлению, чувство это оказалось скорее приятным. Он ощутил, как через его тело протекает нечто. Это длилось несколько секунд, а потому у левой – свободной – руки возникло круглое окно, обрамлённое всё теми же непонятными фиолетовыми символами и какой-то странной картинкой. – А на понятный язык перевести – никак? – раздражённо бросил Ферецци. И тут случилось то, чего он не ожидал – по пространству вокруг него, по всей этой виртуальной реальности, пробежала волна ряби, на миг искажая очертания объектов, и уже знакомый нечеловеческий голос, который ранее изрекал незнакомые, невозможные для произнесения, слова, вдруг сказал: «Запрос главного оператора выполнен. Интеграция лингвистической матрицы произведена. База данных дополнена. Параметры сохранены». Это произошло настолько неожиданно, что на несколько мгновений Марио лишился дара речи. И лишь странное ощущение в левой руке вывело его из этого состояния. Он взглянул на круглое окно, маячившее рядом. Теперь символы вокруг него превратились в понятные буквы, складывающиеся в знакомые слова: «виртуальный порт передачи данных № 123-415-7. Передать данные выбранного файла на внешнее устройство воспроизведения?» И две кнопки – «да» и «нет». - Вот сразу бы так, - хмыкнул итальянец, нажимая «да». Виртуальный порт передачи данных тут же вырос и развернулся, превратившись в некое подобие воронки, и из руки Ферецци туда устремился поток фиолетового сияния. Пару мгновений спустя процесс был окончен. - Ну, как, вы получили файл? – тут же спросил полковник, обращаясь в «реал», к фон Нойману. Но ему никто не ответил. И лишь через минуту учёный заговорил: - Герр Ферецци… это… невероятно! – судя по голосу, профессор был возбуждён сверх всякой меры. Марио чувствовал себя так только в присутствии обнажённой женщины. Но главной радостью в жизни и предметом вожделения для фон Ноймана, похоже, была наука. Что ж, о вкусах не спорят. – Вы хоть представляете, насколько важно то, что вы нашли? Это переворачивает… - Я всё прекрасно представляю. Создание Меридиана – это внушительно. Но это капля в море. А я, кажется, как раз пришёл к взаимопониманию с виртуальной средой. - Это значит… - Это значит, что теперь я могу найти базу данных, - подтвердил Марио с каким-то не свойственным ему прежде азартом. Если он нашёл нечто настолько потрясающее, как информация об искусственном происхождении Меридиана просто ткнув наугад в первую попавшуюся незнакомую штуковину, то что могла скрывать база данных? Код бессмертия? Ответ на главный вопрос о жизни, вселенной и всём остальном? - Wunderbar! Полковник, если у вас получится, мы продвинем науку Рейха на тысячелетие вперёд! – фон Нойман уже взял себя в руки, но толика волнения в его голосе всё-равно осталась. - Вы так и не разобрались, как меня вытащить из этого кокона? – всё же, несмотря на обнаруженные в своём текущем состоянии плюсы, Марио желал вернуться в мир живых, вырвавшись из виртуального узилища. Хотя, конечно, понимал, что теперь профессор и остальные учёные кровно заинтересованы в том, чтобы его «плен» продлился как можно дольше. - К сожалению – нет, - в этот момент Марио усмехнулся. Именно такого ответа он и ждал. – Возможно, в базе данных найдётся ответ… - Я вас понял, - прервал собеседника полковник, мысленно желая тому оказаться в столь же затруднительной ситуации в будущем. – Забавляйтесь. - Я не… - Карл! – Ферецци уже не слушал возмущённый монолог фон Ноймана, и обратился к командиру. – Ты всё ещё здесь? - Здесь, полковник, - Марио надоело слышать, но не видеть собеседников. Едва он подумал, что было бы отлично иметь возможность видеть, что происходит, так сказать, «снаружи», как перед ним появилась прозрачная гранула, превратившись в подобие хрустального шара и мгновенно отобразив всё, что происходило в зале с «пирамидой из рёбер» и «центральной установкой», частью которой был теперь сам итальянец. Ферецци качнул головой - изображение оказалось слишком маленьким. Гранула исчезла, ослепительно вспыхнув, Марио закрыл глаза… а открыл их уже стоя посреди того самого зала, который только что видел на изображении! - Что за чёрт?!? – удивлённо произнёс он, мгновенно став объектом всеобщего внимания – и учёные, и «конунги» устремили свои взоры на него, а рыжеволосая фурия Кесслер зарделась и смущённо отвернулась. Заржал Гриссом. - Я тоже хочу спросить, полковник – что за чёрт? – громыхая бронированными сапогами, к нему подошёл Вюст. И вид его был сейчас настолько растерянно-суровым, что Ферецци, размышляя над тем, как он вообще оказался здесь, начал перебирать в уме все свои прошлые прегрешения, гадая, о каком же из них узнал командир. Попутно он заметил, как висящие в метре над полом фигуры из маслянистой чёрной жидкости, ранее формировавшей образы планет, теперь изображали те самые корабли, которые он видел в файле, разыгрывая историю строительства Меридиана. Сама маслянистая модель собираемой из блоков планеты колыхалась чуть в отдалении, занимая почти четверть зала. - О чём вы, командир? – осторожно спросил Марио, в любую секунду готовый к «нештатному развитию событий». - О твоём внешнем виде, Ферецци! – рявкнул Вюст, не зная, то ли расхохотаться, то ли наорать на безалаберного итальянца. – Выглядишь не по уставу! - О внешнем… виде? – и тут Марио, наконец, обратил внимание на себя. После чего ему сразу захотелось удариться головой о стену. Он был обнажён! Совсем! И теперь понятна была реакция Кесслер и ржавших за спиной Вюста товарищей, среди которых особенно отличался Гриссом. Была только одна поправка – всё его тело состояло из той же субстанции, которая сейчас использовалась для проигрывания истории Меридиана! – Твою мать! – протянул Марио, осознавая всю степень своего провала и концентрируясь на необходимость срочно «прикрыть срам». Тело его до шеи покрылось рябью, которая миг спустя придала ему приличный вид человека, одетого в силовую броню. - Так-то лучше, - хмыкнул Вюст, наметив едва заметную ухмылку. - Мария, прошу меня извинить. Просто местные системы… Но сейчас всё в порядке. Каюсь и готов исправиться, - тут же произнёс Марио, создавая в руке букет чёрных маслянистых цветов. Кесслер обернулась, глядя на фантома-Марио то ли с укором, то ли… неужели полковник в её взгляде заметил ехидную искру интереса? - О, можете ничего не объяснять, - нет, это точно было ехидство – она буквально утопила в нём Ферецци. – При работе с неизвестными технологиями всякое может случиться. - Эй, а передо мной извиниться не желаешь? – если в тоне Марии слышался некий многообещающий намёк, то Гриссом… он просто издевался. – Может я травму психологическую на всю жизнь получил… - Завидуешь увиденному? – поддел его Марио. - Отставить скабрезничать! – холодно произнёс Вюст, ибо прекрасно знал, чем может обернуться словестная дуэль этих двоих. – Ферецци, как это, - он окинул взглядом всю фигуру полковника, - понимать? - Сам не знаю. Только я подумал, что было бы здорово не просто слышать, но и видеть собеседников, как оказался здесь в таком виде. - Виртуальная среда не воспроизводит данные систем наблюдения автоматически? – тут же вклинился фон Нойман, закончив с остальными учёными, нет-нет, да и бросавшими лукавые взгляды на Ферецци, отсматривать демонстрацию создания Меридиана. - Там всё очень странно. - Я так понимаю, ты хотел что-то мне сказать, - Вюст посмотрел в чёрные глаза фантома. Тот был выполнен потрясающе реалистично. Но именно поэтому при взгляде на него появлялось жутковатое ощущение. - Да, - кивнул Марио. – Как бы наши учёные друзья ни тянули с моим освобождением из этого ящика, - взглядом он указал на ложемент у подножия колонны, оплетённый гофрированными шлангами-щупальцами, - я бы хотел выбраться оттуда поскорее. - Хм… Понимаю, - согласился Вюст. Он действительно понимал, что сейчас как минимум у фон Ноймана был свой интерес в ситуации. – Что-то ещё кроме красочной демонстрации узнал? - Пока нет. Но, думаю, то, что хранится здесь, - Ферецци обвёл взглядом весь зал, - просто безценно. - Удивительное единодушие, - хмыкнул Вюст, имея в виду оценку возможной выгоды, которой сходились полковник и учёные. – Действуй. - Ты должен мне деньги! – напомнил Гриссом за секунду до того, как фантом закрыл глаза и обратился в безформенную взвесь жидкости, тут же пролившуюся на пол и всосавшуюся в него. Мигом позже плывущие по воздуху изображения планет, сменившие корабли неизвестной расы и Меридиан, обрели цвет, сменив маслянисто-чёрный на пестроту множества оттенков. - Да… Это будет долгий день, - прошептал Вюст. Марио осознал себя стоящим на мосту из пружинящих жёлтых гранул, на том самом месте, где он и был – рядом с просмотренным историческим файлом. Самое удивительное, что он даже не почувствовал перехода – всё произошло мгновенно и незаметно, стоило ему только подумать о возвращении в виртуальную среду. В какой-то степени это даже напрягало – не будь всё вокруг него сейчас настолько неправдоподобным, как бы он отличил виртуальную реальность от объективной действительности? - Что есть реальность, как не набор стимулов, воспринимаемых нашим мозгом и интерпретируемых им? – процитировал он очень подходящую случаю фразу из произведения «Электрические сны» знаменитого фантаста второй половины прошлого века – Фридриха Доннера. Человеком этот Доннер был весьма экстравагантным, с бурной и сложной судьбой. И очень часто в своих произведениях он поднимал вопрос о том, что же такое реальность. Он играл этим понятием, играл восприятием реальности читателей, а его персонажи часто оказывались в иллюзорных мирах, отличить которые от настоящего было невозможно. И заканчивая читать очередное произведение, читатель обычно терялся, не понимая, происходят ли описываемые события в очередной иллюзии, или нет? Сумели персонажи выбраться в нормальную реальность, или запутались сами, приняв за неё иллюзию. Именно это и рождало иррациональный страх остаться навеки в фальшивом мире, приняв его за реальный. Ферецци огляделся вокруг – всё та же бездонная белизна, заполненная гранулами-шарами, колоннами, из них составленными, и незнакомыми звукам. А над всем этим простиралась фрактальная структура лабиринта. Тянуть не имело смысла. - Запрашиваю доступ к базе данных, - чётко произнёс он, надеясь, что правильно понял, как тут всё работает, и ему не придётся исполнять «шаманские танцы с бубном» для достижения желаемого. Однако то ли на этот раз он плохо концентрировался, то ли вообще всё сделал неправильно, но виртуальная реальность никак не отреагировала. Марио нахмурился. Вариант с «шаманскими танцами», столь им нежеланный, становился всё более вероятным. - Ладно, - с интонацией, обещающей «я тебя всё-равно достану», он двинулся вперёд по мосту, в направлении колонны гранул, что высилась, вздымаясь из белой бездны в двух сотнях метров впереди. Некоторые из гранул в ней имели фиолетовый окрас, и Марио здраво рассудил, что они, вероятно, так же являются записями каких-то событий. Однако, он не сделал и пары шагов, как грубый низкий рокочущий голос гортанным произношением изрёк: «Запрос не понят. Главный оператор находится в базе данных. Предупреждение – требуется диагностика основных систем». В то же мгновение перед лицом Марио возникло привычное уже круглое фиолетовое окно с запросом на проведение диагностики. - Интересно, о диагностике основных систем чего именно идёт речь? – пробормотал полковник. Он не хотел здесь трогать ничего подозрительного. Проблема была в том, что здесь подозрительным казалось всё. – Чёрт с ним! Что может быть плохого в диагностике? – решил он и нажал кнопку подтверждения. Окно исчезло. И как будто ничего не произошло. Пожав плечами, Марио двинулся в выбранном ранее направлении, размышляя над тем, что сказал голос. «Выходит, я уже в базе данных? Занятно. То есть вот это вот всё вокруг – и есть то самое хранилище информации? И как тогда хозяева умудрялись искать здесь нужные сведения – тут же вообще нет никакой структуры! Ориентировались по цвету? Если каждый шар – это файл с разными типами данных, то… Но они же никак не отсортированы и просто свалены в кучи. А что если…», - пришедшая в голову простая мысль заставила его остановиться, хлопнув себя по лбу! - Произвести сортировку данных по времени добавления и типу! – сказал он, и на этот раз сработало! Мир вокруг вздрогнул! Миллионы и миллионы гранул, из которых состояли мосты, столбы, колонны и даже фрактальная структура вверху одновременно задрожали! Раздался низкий нарастающий гул. Подул невесть откуда взявшийся ветер. А потом световая волна прокатилась по структуре, висящей в небе, и та начала осыпаться безконечным градом разноцветных гранул, мгновенно подхватываемых ветром. Колонны рассыпались как будто от могучего удара, столбы и мосты – следом за ними, и Марио оказался подвешенным в воздухе, в центре дикого вихря, которым закручивались бессчётные мириады гранул, разделяясь, разлепляясь, или наоборот – соединяясь в цепи одного цвета. Они заполнили всё вокруг! Дыхание перехватило! В глазах пестрело от смешения цветов, носящихся точно молнии. Но вдруг весь этот хаос начал приобретать некую структуру. Миллионы белых гранул, подвластные единой силе, двинулись вниз синхронно, как стая птиц. Достигнув определённого предела, они начали выстраиваться в плоскость без конца и края. Гранулы же всех остальных цветов устремились следом, формируя гигантские колонны, настоящие обелиски, уносящиеся ввысь! Они выстроились вокруг парящего в воздухе Ферецци, с недоумением наблюдающего за происходящим – фиолетовые, жёлтые, зелёные, красные, и столпы иных цветов, даже тех, которые Марио считал невозможными. Его медленно повлекло вниз, когда от всего сонмища гранул-файлов лишь несколько тысяч ещё оставались в «свободном полёте», но и те быстро приближались к колоннам своих цветов, чтобы слиться с ними. Наконец, Марио плавно опустился на пружинистую поверхность из белых гранул. И всё завершилось. Замерло. Теперь всё было упорядочено, структурировано, и полковник стоял в центре этого порядка, в окружении девяти, кажущихся бесконечно высокими, колонн разных цветов. Следующим кругом шли восемнадцать колонн тех же цветов, а за ним – тридцать шесть, и так далее, разделяясь по цветовым секторам. Марио оставалось лишь присвистнуть, выражая своё отношение к тому, что случилось. Ибо он был восхищён – несмотря на то, что реальность эта была виртуальной, ощущения казались вполне настоящими. А ничто не могло сравниться с ощущением свободного полёта, не нуждающегося в каких-либо приспособлениях. - Ладно, - голос его немного дрогнул от осознания того, сколь много информации здесь хранилось. – Похоже, мне придётся серьёзно поработать… «Внимание! Диагностика завершена!» - едва только Ферецци тронулся в сторону фиолетового сектора, как вновь раздался гортанный нечеловеческий голос. «Обнаружена критическая ошибка! Элемент активации «Слингер» отсутствует! Внимание! Критическая ошибка! Элемент системы восхождения/низложения «Ядро» отсутствует! Внимание! Критическая ошибка! Зафиксирован парадоксальный поток времени, хронология изменена! Ошибка! Ошибка! Ошибка!», - голос продолжал бубнить об ошибке, а Марио замер в недоумении, силясь понять, о чём же именно шла речь – что это за системы такие, и какое ко всему этому имеет отношение хронология. Однако времени у него ни на это, ни на что-либо ещё уже не было. Потому, что голос возвестил: «Начинаю исполнение экстренного протокола номер семь»… Когда пол под ногами вздрогнул, Вюст насторожился – вроде бы его отряд максимально обезопасил этот зал. Разве только учёные влезли, куда не следует. «Или Марио», - пришла здравая мысль. Когда – буквально через пару секунд – содрогнулся уже весь зал, стало понятно, что что-то не так. - Фон Нойман! – устремился учёному, продолжавшему колдовать у ложемента под защитным экраном Карл. – Что происходит? - Это… не мы! – в растерянности оглянулся старик, и Вюст всё понял по его глазам – тот не имел ни малейшего представления о том, что происходит. Решение было принято немедленно. - Командир, мне это не нравится, - Вилле Аахтисаари, штатный финн-философ отряда, выглядел как загнанный зверь, предчувствующий приближение цунами. - Не понимаю! – донеслось со стороны учёных, работавших и инопланетной аппаратурой у стен. - Только что началась активация всех систем комплекса! – почти с панической интонацией возвестила Кесслер. И тогда громом прозвучали слова Карла: - Всем покинуть объект! Но было уже слишком поздно. Потому, что Кесслер потрясённо выдохнула: «Чёрт! Это - не комплекс, это…» А потом со штырей в потолке и по периметру зала сорвались разряды, впиваясь в клетку-пирамиду, и неизвестная чёрная аморфная субстанция внутри неё как будто вспыхнула чёрным светом… Горные кряжи простирались от горизонта до горизонта. Бескрайнее царство гор, камня и ветра. Южный материк Меридиана был изрезан горами, но особенно много их было здесь, близ океана. Такие же высокие, как Гималаи на Земле, такие же монументальные и величественные, всем своим видом они внушали мысль о своей незыблемости, неизменности. Мысль о том, что они стояли здесь задолго до пришествия в этот мир человека, и будут стоять целую вечность после того, как сгинет и человек, и те, кто придут следом. Они внушали мысль, что заснеженные вершины, взрезающие облака, ватными одеялами плывущие мимо, абсолютно не подвластны времени и переменами, а человек – лишь пылинка в сравнении, что с ними, что с самим временем. Куда ему со своими мелочными и ничтожными желаниями тягаться с самой природой? Но… Это было ложным впечатлением. Горы содрогнулись, и их недовольные рокот и гул разнеслись на многие и многие километры вокруг. Снежные шапки на горных пиках изошли лавинами, а деревья на склонах зашептались и заскрипели, предчувствуя неумолимое приближение перемен, которые никто не мог предвидеть. Всё вновь задрожало. И на этот раз толчки уже не прекратились после первого удара. Горы гудели, трещали, рокотали обвалами и оползнями! А землетрясение не утихало, оно лишь набирало обороты - толчок за толчком, и каждый следующий был сильнее предыдущего. Как будто кто-то невероятно могучий – настоящий титан – пытался выбраться из-под земли, пробивая себе путь наружу, ворочаясь, и от этого горы уже начали крошиться! Громыхнуло так, как ни одному громовому раскату и не снилось! И горы начали трескаться, рассыпаться гигантскими обломками, трещины зазмеились по ним, вскрывая изнутри как консервы, выбрасывая в воздух тонны пыли, щебня и пара! Всё тряслось и грохотало! Всё менялось прямо на глазах! Горы, казавшиеся незыблемыми, отступали, падали ниц перед невероятной силой, что сотрясала их изнутри. Деревья, сметённые со склонов, валялись трухой и щепками, измочаленные валунами, что сыпались в ущелья и разломы. Горы опадали, проваливались… Величественное и ужасающее своей неприкрытой мощью зрелище! А потом, исторгнутый самой землёй, над всей этой горной цепью разнёсся низкий трубный звук такой силы, что одного только его оказалось достаточно, дабы многострадальные горы, наконец, испустили последний дух и начали обваливаться под землю, рассыпаясь обломками, лишь затем, чтобы… Из-под земли, из-под казавшихся неразрушимыми горных кряжей, поднималось нечто. Нечто, окутанное пылью, но столь огромное, что в это сложно было поверить. Обломки гор скатывались вниз с объекта, с грохотом опадая гигантскую яму, в кратер, где сквозь густую пыль виднелись этажи Заветного Города, уложенные один на другой что коржи в торте. Трубный звук, изданный объектом, разогнал пыль, смёл её ураганом, являя миру форму гигантского зубчатого полумесяца – более десяти километров. Бледный, с примесью черноты, будто лоснящийся в лучах оранжевого заходящего солнца, древний корабль пробудился и заявил о себе во всеуслышание – к нему со всех сторон от горизонта уже неслись искры нацистских дисколётов. Но исполин не собирался ждать, когда слетится мошкара. В полном безмолвии, над разрушенными горами, плавно и величественно, он развернулся, и устремился ввысь на такой скорости, которая была недоступна даже совершенным машинам Рейха… Монтана вновь любовался Венерой. Но на этот раз не из окон своего кабинета, а со смотровой площадки, расположенной на крыше башни, являвшейся административным центром планеты. Площадка пустовала – кроме Монтаны здесь никого не было. Но именно здесь он мог почувствовать по-настоящему простор и размах того дела, которое претворял в жизнь – сделать пригодной для обитания одну из самых суровых планет Солнечной системы. Небо тускнело, становилось темнее. День близился к завершению. Энергетическая плёнка защитного купола теперь была видна отчётливее. А город внизу нисколько не изменился, разве что прихорошился огнями, да транспорт стал двигаться осторожнее. Ему нравилось наблюдать за городом отсюда, свысока. Испытывать чувство собственной власти над ним и всей этой планетой, чувство контроля над каждым аспектом жизни. Знание того, что всё идёт так, как и задумано. - Почти как тогда, над Лондоном. Лишь я, цеппелин, безкрайнее небо, и пылающий город внизу. Монтана грезил войной, сражением, достойным его гения. Сражение, которое можно было бы назвать произведением искусства, способным удовлетворить его придирчивый, взыскательный вкус. Как мало в его жизни было таких битв! Сколь много он бы их желал! Но раз уж нет возможности вести обычную войну, что ж – пусть. Он найдёт себе достойного противника, ради победы над которым не жалко будет поставить на кон свою жизнь. Будь это старик Штрассе или сама коварная природа Венеры… - Отдыхаете, рейхсмаршал? – голос, внезапно раздавшийся позади, невозможно было спутать ни с чьим другим. - Я думал, что вы обо мне позабыли посте той истории с зейт-бомбой и путешественником, - Монтана не обернулся. Не вскинул руку в приветствии. Не сделал ровным счётом ничего, что ожидается от человека, который должен приветствовать самого фюрера. - Я – занятой человек, - усмехнулся Гитлер, ставая радом с «майором» и устремляя взор на город. Они смотрелись очень колоритно – один в безукоризненном белом костюме и перчатках, второй – в бежевой военной форме. Обоих окутывала аура властности. - Терраформирование идёт по плану. Подготовка к вторжению в мир под кодовым обозначением «Мидгард – 2» почти завершена. - Я здесь не для выслушивания ваших отчётов, рейхсмаршал, - фюрер заложил руки за спину. - Значит, что-то случилось, - констатировал Монтана, и в его золотых глазах сверкнула искра затаённого торжества – удача улыбнулась ему самым неожиданным образом, ибо фюрер пришёл к нему, а не к Штрассе. О лучшем раскладе и помыслить было сложно. - Да. И ситуация крайне серьёзна. Но я думаю, рейхсмаршал, что вы с вашими уникальными возможностями – именно тот человек, который склонит чашу весов в нашу пользу. - Я весь – внимание, - и на устах «майора» заиграла та самая улыбка… Гарольд отворил дверь и ступил в прихожую своего дома, когда время уже перевалило за полночь. Добраться в Нью-Йорк из Берлина сегодня можно было менее чем за полчаса, но никто не отменял работу. Порой – и довольно часто – её было так много, что Гарольду приходилось буквально жить на работе, появляясь дома лишь в выходные. Так что сегодня он ещё легко отделался. И всё это время у него не шла из головы встреча с руководителями Рейха. Было у него чувство некоей странности, недосказанности, связанное с ней. Но развить мысль он не успел – свет в прихожей, который он решил не включать, чтобы не тревожить жену и дочь, загорелся. На лестнице, ведущей со второго этажа, одетая в ночную сорочку, стояла Элизабет. Женщина выглядела заспанной, светлые волосы слегка растрёпаны. Но она приветливо и очень тепло улыбалась. - Гарольд, - Элизабет прильнула к мужу, одаривая поцелуем. В этом жесте было столько тепла, нежности, и одновременно он сообщал о том, как сильно она скучала. – Ты наконец-то смог вырваться из цепких лап «Абвера»? – улыбнулась она, прекрасно понимая, что фраза звучит двусмысленно. - Я отбивался, как мог. Победа осталась за мной, - усмехнувшись в усы, ответил мужчина, оттаивая буквально на глазах. Ещё секунду назад он был суровым и расчётливым оберстгруппенфюрером, а вот теперь вдруг превратился в приветливого и улыбчивого семьянина, чем-то напоминающего довольного рыжего кота. - Лиллиан сегодня на «отлично» написала контрольную по математике, - продолжая улыбаться, Элизабет чуть отстранилась. Гарольд повесил свой китель в шкаф. - Она у нас умница. - Не шуми, а то умница проснётся. И ты сам знаешь, как трудно тогда будет уложить её спать… - Па-ап? – сонный детский голос, раздавшийся со второго этажа, дал понять, что все меры конспирации оказались тщетны – «умница» проснулась. – Папа! – радостно воскликнув, девочка вихрем ссыпалась по лестнице, буквально врезаясь в отца и заключая того в объятия. Гарольд рассмеялся, подхватывая дочь на руки, и закружив. - Я так скучала! - Я тоже, родная, я тоже… Лиллиан принялась без умолку щебетать о своих дневных делах, не давая возможности никому и слова вставить. Гарольд молчал, кивал, поддакивал, интересовался. Элизабет радовалась, одновременно возмущаясь тому, что дочь не спит. Гарольд наслаждался семейной идиллией. Именно этого ему так сильно не хватало. И Корнелии. Как же он был рад прийти домой… Внезапно воцарилась тишина, а все трое – Гарольд, Лиллиан на его руках, и Элизабет замерли, будто их поставили на паузу. Застыли истуканами. До жути синхронно. Они вздрогнули, дёрнулись, и глаза их затянуло белой паволокой. До жути одновременно. Гарольд, двигаясь что сомнамбула, опустил дочь. Та развернулась, глядя своими белыми глазами на родителей. Но в этом взгляде не было ничего человеческого – лишь какая-то запредельная жуть. А потом они протянули руки друг к другу, и из их ладоней начали прорастать бледные ворсинки, что тянулись к соседним, сплетаясь в странную сеть…