Сказка дедушки Фила

      Всадники тащились в темноте, безостановочно зовя Хельгу Джеральдин. Они переворошили каждый ярд ночного леса, поставили его на уши, перевернули верх дном, перебудили всю живность, но никакого толка не добились. Принц Арнольдинио тревожился все больше, и не столько за судьбу несчастной невесты, сколько из-за опасностей, таившихся в ночном лесу. При свете луны монстры Сансетуса вылезали из своих убежищ: экипаж-призрак, фантом мстительной невесты, Локк-Джо – гигантское чудище из морских глубин, и даже могучее дерево по прозвищу Пит, или Плакучая Ива. Впрочем, все это могло быть не более чем старыми сказками, рассказанными Джеральдо в один из темных вечеров у очага. О, он делал это неподражаемо: умел сесть так, что едва полыхающее в камине пламя бросало на его лицо скудные отблески; голос всегда делал на грани жизни и смерти, а интонации выбирал до крайности, сменяющие друг друга в самые пики всего сказания. От воспоминаний об этих вечерах по телу Арнольдинио пробежала неприятная дрожь, да еще его белый конь казался все беспокойней, и взволнованно ржал.       Принц даже не заметил, как отдалился от отряда Большой Пэт, и теперь голоса солдат доносились до него приглушенными. Сколько они уже так бесцельно бродят, час? Может, до рассвета уже всего ничего, или еще только глубокая ночь? Он не мог определить; он не слышал даже боя курантов дворцовых часов. Они тоже были теперь непреодолимо далеки. Арнольдинио все еще звал Хельгу Джеральдин по имени, но его голос становился все тише и неувереннее. Тело начала бить мелкая дрожь. Где-то почти над самой головой проухала сова и снова затихла. Наступающая на пятки тишина звенела в ушах, как церковный набат.       Наконец, всадник выехал к какому-то ручью, в котором, едва пробиваясь через плотные кроны деревьев, купался серебристый лунный свет. Принц спешился и подвел коня к воде, дав ему напиться, и сам тоже опустился на колени, чтобы умыть лицо. Он немного утомился: бал, ссора с Джеральдин, потом эта ночная поездка. Джеральдин… Да где же она? От этой взбалмошной девицы всегда были одни неприятности. С самого детства ему крепко от нее доставалось, но Арнольдинио никогда не понимал, за что. А когда спрашивал – получал еще больше. Вот уж кто никогда с ним не церемонился, никакого почтения к королевской крови! Хельга – надоедливая, грубая, резкая, совершенно неженственная, и ему бы радоваться, что она пропала, но… Нет, он не чувствовал ни капли радости. Наоборот. Чем дальше принц заходил, чем дольше бродил по этому лесу в поисках своей своенравной невесты, тем больший страх им овладевал. Страх за нее, за себя, за деда, за весь Сансетус. От этой свадьбы так много зависит, а ее угораздило пропасть посреди ночи! Арнольдинио действительно не знал, сама ли она убежала, или с девушкой случилась какая-то беда, но он надеялся, что у нее хватит сил дождаться его. Хельга Джеральдин, держись, твой принц найдет тебя!       Обо всем этом Арнольдинио рассуждал, внимательно вглядываясь в свое еле различимое в темном ручье отражение. Однако, дойдя до последних мыслей, он одернул себя и с размаху опустил кулак прямо в свое собственное лицо. Послышался плеск воды, а потом беспокойное ржание любимого королевского скакуна. Едва вода начала успокаиваться, принц снова уставился на отражение в ней и замер: позади него кто-то был.       Конь в панике сорвался с места и тут же скрылся в чаще леса, но Арнольдинио даже не взглянул ему вслед – все его пристальное внимание приковал к себе монстр перед ним, возникший как будто из-под земли. И как только принц не услышал и не почувствовал раньше его приближения? Они стояли друг напротив друга, и никто не спешил делать первый ход. Ноги юноши вообще онемели, как будто он был всего лишь каменной статуей. Или же так действовал хищный взгляд гигантского монстра. И только ужасный рев, вдруг вырвавшийся из могучей пасти чудовища, снял с принца оцепенение, и он выхватил меч и занял боевую позицию.       Это был Локк-Джо, древний морской монстр. Арнольдинио узнал его по описаниям, которые с таким увлечением делал когда-то Джеральдо. Какая-то часть сознания юноши пожалела о том, что его друга нет сейчас рядом: такая встреча достойна того, чтобы вспоминать ее в кругу друзей еще очень долго. Если он ее переживет, а потому Джеральдо, да и самому принцу, было опасно находиться сейчас здесь. Пытаясь выровнять дыхание, Арнольдинио стал методично вспоминать все, что друг рассказывал о Локке-Джо. Итак, во-первых, этот был древний черепахообразный монстр, предок нынешних морских черепах. Поэтому первый вопрос, вызывающий недоумение, звучал так: что он забыл на суше? Вообще-то, принц точно не знал, где сейчас находился, но можно предположить, что не так далеко от берега. Во-вторых: Локк-Джо был прямым потомком доисторических земноводных пресмыкающихся, как гласили предания, и должен был давно умереть, но, являясь каким-то там по счету чудом света (от которого местные жители прямо-таки чудес насмотрелись), оказался долгожителем. В-третьих, плотоядным… Впрочем, именно это, наверное, стоило вспомнить в первую очередь.       Арнольдинио бросился бежать вверх по ручью: он надеялся, что Локк-Джо окажется медлительным, особенно, чем дальше от морского берега, но не тут-то было: гигант передвигал свои обширные телеса и толстенный панцирь очень даже проворно благодаря натренированным конечностям и несмотря на возраст в сколько-то там сотен или даже тысяч лет. Принц все больше поддавался панике, но меч из рук не выпускал. Впрочем, при таком интенсивном движении он не мог ни использовать его, чтобы прочищать себе путь через чащу, ни прицелиться, чтобы убрать в ножны. Поэтому он всего лишь крепко держал его во вспотевшей ладони и бежал все выше и выше в сторону горы.       Вскоре он начал выдыхаться, но монстр, кажется, даже не утомился. Принц устремился к крутым выступам, надеясь, что уж туда реактивная черепаха-переросток взобраться не сможет. Да, в такой ситуации гора, служившая маленькой столице маленького королевства прямо-таки щитом от большого жестокого мира, казалась идеальным решением. Вдохновленный своей гениальностью и способностью выходить из, казалось бы, безвыходных ситуаций, Арнольдинио проворно взбирался по острым камням все выше. Наконец ему показалось, что чудовище начало отставать, и он снизил темп и, поднявшись на очередной выступ, обернулся. Кругом не было видно ни зги.       И вдруг рев Локка-Джо прозвучал настолько оглушительно, что сердце принца замерло: монстр оказался ближе, чем хотелось бы. Ругая себя за то, что слишком расслабился, Арнольдинио продолжил восхождение усердней прежнего. Ручеек, который в лесу был его спутником и проводником, давно исчез где-то в небольшом ущелье, откуда, видимо, и брал свое начало, и теперь у принца не осталось никаких ориентиров, а, чтобы увидеть вдалеке город и королевский замок, нужно было забраться еще выше, туда, где кроны деревьев не закрывали бы обзор. Но какой смысл сейчас думать о том, как найти дорогу домой, если у него есть проблема поважнее – гигантская плотоядная черепаха, гнавшаяся за ним на всех порах, например.       Арнольдинио уже достаточно высоко забрался, лес стал куда реже. Он не мог поверить, что Локк-Джо до сих пор преследует его, но темпа не сбавлял. Юноша бесцеремонно топтал цветы и траву, но что ему за дело сейчас до бедных растений? Но природа, видимо, не простила такого отношения и решила незамедлительно отомстить высокомерному принцу: земля вдруг ушла из-под ног, и юноша оступился и полетел вниз, – куда ниже, чем он ожидал, - в самую-самую тьму.       Когда принц очнулся, откуда-то сверху на него лился скудный солнечный свет: по-видимому, утро уже наступило. Голова раскалывалась с невообразимой силой, и юноша даже на пару секунд потерял ориентацию в пространстве, приподнимаясь на локтях. Неуклюже стирая с глаз остатки сна, он мельком оглядел место, где находился: это была полутемная пещера, обильно заросшая травой, мхом и цветами. Голые камни почти не проступали под этим зеленым ковром. Чуть в отдалении поблескивало обнаженное лезвие его меча. Там, где лежал принц, мягкий травяной настил был толще всего, несколько цветов даже как будто специально подложены под него для удобства. Арнольдинио поднял голову – в пещерном своде зияла дыра, откуда в нее и проникал солнечный свет; очевидно, тем же путем и он сам попал сюда – попросту провалился в яму, когда бежал прошлой ночью. Но для Локка-Джо дыра была слишком маленькая, а это значит, что монстра нет рядом, что не могло не радовать. Свод пещеры был около ста футов в высоту, и чудо еще, что принц не переломал все кости при падении. Но тело все равно болело, особенно спина и голова. Та вообще раскалывалась, как после очередной интеллектуальной взбучки от сеньора Симмони. Арнольдинио потянулся к ушибленному затылку и неожиданно для себя нащупал какую-то материю в волосах. Быстро развязав ее, он держал в руках измятую полоску розовой ткани, испачканной кровоподтеками.       - Ты вовремя, репоголовый, - вдруг произнес ехидный голос позади него.       Но прежде, чем принц обернулся на нежданного гостя, сработал рефлекс: он молниеносно схватил с земли камушек и метнул в сторону голоса. Ответом ему были ругань и возгласы истинного возмущения.       - Ты что, с ума сошел?! – гневно кричала Хельга Джеральдин (ведь это была именно она), потирая ушибленный лоб. Хоть камушек был не больше кедрового орешка, это все равно было больно. И вполне достаточно, чтобы завести девушку прямо на ровном месте. А это, в свою очередь, чревато долгими упреками и испорченным на весь день настроением.       Тем не менее, ее голос внезапно стал звучать для принца торжественной музыкой. Наконец он обернулся, понимая, что никого, кроме Джеральдин, и не могло быть в этой пещере. В единый миг его окатило, как из ведра, самыми разными эмоциями: радостью, смущением, раздражением, удивлением и еще целой кучей всего. Но самыми главными были, пожалуй, облегчение и удовлетворение: она нашлась, и находится в совершенном порядке. Не вина Джеральдин, что король навязывает юному принцу этот брак, так что личных причин ненавидеть невесту у него не было. Какой бы неприятной особой она ни была, Хельга Джеральдин – его подруга с самого детства, и все волнения прошлого вечера кажутся призрачными, пустыми и никчемными теперь, когда он видит ее живой.       Арнольдинио рывком подскочил к девушке, выказывая свою озабоченность ее состоянием.       - Прости, Хельга. Пожалуйста, прости! Я не ожидал тебя здесь увидеть. Больно? – То ли из-за истинного беспокойства, то ли ради приличия, юноша потянул руку к ушибленному лбу девушки, но та грубо перехватила ее.       - Конечно, больно, тупица! Тебя не учили сначала думать, а потом делать?       Арнольдинио, хоть и был на этот раз всецело виноват, отметил, что саму Джеральдин такому тоже не учили, но счел за благо промолчать. Постояв в смущении еще немного, принц вдруг протянул девушке истрепавшийся лоскуток, как он теперь понял, ее же собственного платья.       - Вот, Хельга. Ты перевязала этим мою голову, благодарю тебя.       - На что мне теперь эта тряпка? – недовольно бросила она, но лоскут все же вырвала из его рук и спрятала за пазуху – одной лишь ей известно, зачем.       Одной лишь ей известно, что вообще происходило сегодня ночью, когда принц вдруг свалился ей на голову. Но от воспоминаний, нахлынувших внезапно, как цунами, Хельга Джеральдин снова выпала из реальности и расплылась в неестественно широкой улыбке, пока Арнольдинио не стал отчаянно ее дозываться.       - Да что ты орешь? Я же не глухая!       - Но я уже несколько минут пытаюсь привлечь твое внимание, - недовольно констатировал блондин. – Я всего лишь хотел спросить: как ты-то тут оказалась?       - Как и ты, умник – свалилась вон в ту яму, - девушка указала на дыру в своде пещеры. Свет восходящего над Сансетусом солнца все так же невозмутимо лился из нее, растворяя мрак пещеры.       Только сейчас Арнольдинио заметил, что Джеральдин выглядела неважно: розовое платье, в котором она блистала накануне вечером, теперь висело на ней грудой изодранного тряпья; от некогда красивой прически она избавилась, завязав спутанные лохмы в привычные хвосты, которые венчал ее излюбленный розовый бант; лицо и руки украшали синяки и царапины, которые Джеральдин в силу своей натуры и отсутствия каких-либо возможностей не пыталась скрыть. Она ведь тоже упала в эту яму и не отделалась одними ушибами. Возможно, ее состояние сейчас было хуже, чем его собственное, но при этом она перевязала его рану. Про себя принц удовлетворенно улыбнулся: он всегда знал, что суровость Хельги Джеральдин лишь показная, и в глубине души она заботливая и милосердная. Просто проявление этих качеств требует от нее особых усилий и раскрытия души, чего она всегда избегала. А он своей неоправданной холодностью только усугубляет ситуацию и заставляет ее закрываться в своем собственном мирке раз за разом. И ничего другого, кроме как одарить ее в извинение легкой улыбкой, принц пока не придумал.       - Ты выглядишь довольно воинственной, - сказал он, тщательно подбирая слова; не хотелось бы снова разбудить ее внутренний вулкан. Хотя в неискренности этот комплимент упрекнуть было нельзя: Арнольдинио, и правда, чувствовал сейчас в ее облике толику дикого очарования.       - Не мели чепуху, - буркнула девушка, заливаясь при этом краской.       Хельга Джеральдин рассказала, что, убегая из дворца давеча ночью, вскоре поняла, что заблудилась. Естественно, причину побега она называть не стала, и принц – последний зануда и дурак, если каким-то мистическим образом не догадается об этом сам. Чтобы понять, куда она зашла, и в какую сторону возвращаться, девушка стала подниматься на гору, и вдруг провалилась в эту пещеру, не заметив ловушки. Вот и весь рассказ.       - Ты не должна была убегать из дворца, - с упреком, но и с некой толикой заботы в голосе, сказал принц.       Чем снова вывел ее из себя.       - Сам виноват, Арнольдо! Надо было тебе сказать такую глупость там, в парке, – как всегда, буйный нрав снова взял свое, и девушка вновь понеслась во все тяжкие, хотя прекрасно знала, что будет корить себя за это.       К счастью, принц решился прервать ее, хотя всегда с опаской вступал в противостояние с ненормальной Джеральдин:       - Хельга, сейчас это не имеет значения. Давай лучше решать, как отсюда выбраться, иначе рискуем провести здесь остаток жизни.       Однако для девушки эта перспектива выглядела не столь ужасно, как для ее друга. Она мигом замолчала, и по пещере прокатилась звонкая тишина.       Но тут ее прорезало громкое урчание, доносившееся из самых глубин принца.       Хельга с недоумением и некой жалостью посмотрела на смущенного юношу.       - Там, чуть дальше, есть куст с ягодами. Понятия не имею, ядовитые ли они, - бросила она небрежно, показывая жестом на один из выходов из пещеры. – А в другой стороне – родник со свежей водой. Да, спящий красавец, пока ты дрых, я уже все обследовала.       И Арнольдинио был ей за это очень благодарен. Ядовитыми ли были те ягоды, или все же нет, он не выяснил, но за горстку таких сейчас отдал бы полкоролевства, а маленький бойкий источник вообще вернул его к жизни. Так, утолив голод и жажду, насколько было возможно, а так же умывшись прохладной водой, юноша смотрел теперь на маленькую струйку, как завороженный. Она притягивала не только взгляд принца, но и все его мысли, - эффект, за который Джеральдин прошла бы огонь и воду, ну, или убила бы кого-нибудь. Не исключено, что даже самого принца. Стекая по каменной стене в естественную чашу и переливаясь через ее край, ручеек темными брызгами падал вниз и убегал вглубь пещеры.       Хельга Джеральдин вожделенно теребила в руках кусочек материи, которым давеча перевязывала принцу голову, и что-то над ней напевала, как вдруг Арнольдинио выбежал из того прохода, куда она его отправила освежиться, чем явно застал девушку врасплох, как будто на месте преступления. Но он был так возбужден чем-то, что не обратил внимания на то, чем она занималась. Похоже, надо было лучше перевязывать, - кажется, его крыша все же поехала.       - Хельга! Идем быстрей, я знаю, как отсюда выбраться.       Идея принца казалась, по меньшей мере, подозрительной. Сделав из веток и куска ткани многострадального бального платья Хельги Джеральдин жалкое подобие факела, Арнольдинио зажег его, высеча искру, как это делали миллионы лет назад. Правда, искусство добывания огня из двух камешков вымерло вместе с пещерными людьми, так что принцу пришлось потратить на это не меньше часа. По счастью, самодельный факел горел ярко, но обещал скоро погаснуть, так что Джеральдин смастерила второй. Собрав все свои пожитки – меч в ножнах, осветительные приборы да упрямый оптимизм, - они пошли по течению подземного родничка.       Стены пещеры были сухими и темными, а свод тонул во мраке, до которого не доставали лучи спасительного огня. Специально ли построили эти тоннели, или же они возникли естественным путем, пробитые и отшлифованные мощным подземным потоком – никто не знал. Скорее всего, никто не подозревал о его существовании вообще, а ведь это могла быть весьма обширная карстовая сеть природного происхождения. Возможно даже, они имели связь с системой городских катакомб, но те, кто знал об этом, уже вряд ли живы, а сам принц и его друг Джеральдо никогда не натыкались ни на что подобное во время своих подземных исследований. Так что молодые люди рискуют кануть здесь в безвестности, и, может быть, никто так и не раскроет тайну исчезновения наследника Сансетус Армазоне и дочери купца Патаклини. В лучшем случае, решат, что они вместе сбежали на Большую землю, дело-то молодое.       Думая обо всем этом, Хельга Джеральдин дрожала без остановки. Даже присутствие рядом принца не успокаивало ее. Он же был в точно таком же положении – растерянный, помятый, взволнованный и надеющийся. Сейчас-то еще ничего, но если их блуждание затянется, будет гораздо сложнее держать себя в руках. Тень панического безумия нависла над ней, подобно гигантской волне, угрожая обрушиться и вывести из равновесия в любую минуту. И тогда Джеральдин начнет очень громко кричать.       - Что ты делаешь? – недоуменно спросил принц, когда девушка неосознанно, и потому очень больно, вцепилась в его руку.       И, о чудо, панику как рукой сняло. Джеральдин ослабила хватку и отступила на шаг.       - Ничего. Мне просто не нравится это место. Ты уверен, что мы так вообще куда-нибудь выйдем?       - Ну, куда-то же этот ручей течет. Это значит, что там точно не тупик. Возможно, он впадает в нашу горную речку, а оттуда уже можно выбраться по течению. Смотри, поток становится все шире. И до этого тебя не волновало, есть ли из той пещеры, где мы застряли, выход. Как будто, тебя все устраивало.       - Я была занята из-за свалившегося мне на голову венценосного идиота, - возмутилась девушка и отвернулась, чтобы принц не увидел ее лица.       А оно сейчас горело ярче факела.       - Ну, прости, я должен был тебя найти. Только не ожидал, что сам окажусь в такой непонятной ситуации. Честно говоря, я понятия не имею, что нас ждет в конце этого ручья, - хоть голос Арнольдинио был спокойным, а факел в руке горел ровно, его конечности давно похолодели от напряжения. Застоялый воздух пещеры отдавал духотой и плесенью, от слабого ручейка не исходило никакой спасительной прохлады, что тоже не внушало оптимизма. Глядя в непроглядную тьму пещеры, он вдруг физически ощутил, как она наступает на него, делает меньше и незначительнее. Принц моргнул, заметив, что начинает хуже видеть. Как будто этот мрак накрывает его своим удушливым плотным саваном, слой за слоем.       - Эй, Арнольдо, у нас факел гаснет, - устало заметила Джеральдин и, прежде чем они остались без света, зажгла второй.       От едва живого огонька в руках принца не было толка, и он бросил его в весело журчавший под ногами ручей. Вяло зашипев, пламя погасло окончательно.       Теперь Арнольдинио уныло брел за Хельгой Джеральдин, которая, наоборот, обрела уверенность в том, что они делали. Она понимала, сколькими нервами принцу обошлась предыдущая ночь: состояние короля; ссора с навязанной невестой; ночные поиски; спасение от чудовища. А теперь и это. У любого бы сдало все на свете. И кто знал, что еще им придется преодолеть прежде, чем они окажутся в безопасности? И окажутся ли, в конце-то концов?       Впрочем, в одном она могла ему помочь: избавить от своей навязчивой персоны, как и от перспективы ненавистного ему брака. То, что Арольдинио даже не рассматривал ее в качестве невесты, если бы ни приказ короля Филиппе, Джеральдин осознавала так же ясно, как и то, что ни за кого другого она бы замуж не вышла. Разумеется, мириться с этим фактом она не собиралась, и даже выработала стратегию поведения, чтобы завоевать сердце принца, но у Случая были другие планы, и все пошло немного не так, как она себе представляла. Но сейчас все это как-то само собой отошло на второй план. Из жалости к дорогому принцу, Хельга Джеральдин сказала себе, что больше не будет навязываться. Если такова воля ее любимого, если это сделает его счастливей, она откажется от борьбы. Девушка всем сердцем протестовала против этого решения, но понимала, что ради Арнольдинио готова пожертвовать своим собственным счастьем. Но пока она будет рядом. Сейчас, когда ему особенно нужна дружеская поддержка – она будет рядом.       - Эй, Арнольдинио. Все нормально, - сказала Джеральдин, инстинктивно взяв его за руку – жест, который сейчас был таким простым и таким многозначительным одновременно. Нежная волна успокоения и уверенности, что она сможет его защитить, накрыла ее, как теплый прибой.       Юноша улыбнулся даже шире, чем собирался, когда заметил, что она назвала его по имени, а не теми синонимами, которые она обычно использует. Если так пойдет и дальше, возможно, его перестанет раздражать тот факт, что он попал в такую ситуацию именно с Джеральдин.       Со временем каменный тоннель, по которому они шли, стал просторнее, а журчание ручейка – настойчивее. Это была уже не робкая струйка воды, искрившаяся в свете факела, а уверенный ручей вроде тех, что каждую весну стекают с вершины горы, подпитываемые снежной шапкой. Пока принц и его друзья были маленькими, они всегда пускали по этим ручейкам резные деревянные кораблики.       Неуверенный свет факела выхватил из мрака, насколько смог, просторную пещеру, в которую вошли молодые люди. Ее высота была не меньше двухсот футов, хотя даже эта оценка была крайне ненадежной, а в ширину несколько превосходила размер бального зала во дворце Филиппе. И посреди этой пещеры, насколько хватал глаз, расстилалось большое подземное озеро, где и заканчивался путь их верного проводника.       - Замечательно, - разочарованно выдала Джеральдин; уж чего-чего, а воды она не ожидала.       - Действительно, тупик, - вырвалось у принца, когда он бегло осмотрел все помещение и убедился, что другого выхода, кроме того, откуда они пришли, отсюда не было.       Ручеек так тихо стекал в озеро, что казалось, будто темную гладь не нарушает никакое воздействие извне или изнутри. Это была абсолютно неподвижная субстанция, будто затвердевшая еще в меловой период. Однако, напрягши зрение, Арнольдинио заметил какое-то движение у дальней стенки. Вода там едва плескалась, создавая небольшую воронку, и билась о камни, еле слышно разлетаясь брызгами. Однако было так темно, что юноша вовсе не исключал возможность того, что воображение играет с ним какую-то шутку. И все же, мысли об увиденном захватили его в единый миг и отказывались отпускать, уподобляясь мантре.       - Хельга, я должен проверить, что там, - решил принц, стягивая с себя камзол и клетчатую рубашку.       - Эй! Ты что, репоголовый, хочешь оставить меня здесь одну?       - Не волнуйся, я обследую тот конец пещеры и вернусь.       - Ну, уж нет, так не пойдет, - возмутилась девушка и, небрежно положив факел на камни возле одежды принца, начала срывать с себя те лоскуты, которые остались от прекрасного бального платья.       - Эй, ты что? – воскликнул принц, хватая свою любимую рубашку, пока она не стала жертвой прожорливого огня.       Этот оклик остановил и Хельгу Джеральдин тоже. На ней оставалось еще достаточно одежды, но девушка вдруг почувствовала себя совсем голой и стыдливо прикрылась руками. Что не сильно-то помогло, конечно. И особенно примечательно то, что стыдливость никогда не была ей свойственна.       Арнольдинио непроизвольно уставился на жалкий вид подруги, но куда больше его поразила внезапно открывшаяся взору грация ее облика. Джеральдин никогда не следила за фигурой, тем не менее, она у девушки была отличной; казавшиеся в детстве кривыми, ноги стали тонкими и симпатичными; шея удлинилась и вполне подходила под понятие лебединой; под оставшимися от платья лоскутами вздымалась хорошо очерченная грудь. Словом, это была невинная лесная нимфа, попавшая в жестокий плен. Арнольдинио даже передернуло: неужели это все еще та взбалмошная Хельга, которую он знает? Он сам не заметил, как залился краской, разглядывая ее дрожащее тело. С трудом разрушив владевшее моментом оцепенение, юноша протянул подруге свою любимую рубашку.       - Вот, надень, а то замерзнешь.       Буркнув что-то вроде благодарности в ответ, Джеральдин натянула на себя одежду принца. Рубаха была длиннополой для невысокого парня, но ей сильно не доходила до колен. И было совершенно неважно, что в пещере стояла страшная духота; сам этот жест значил для нее безумно много.       Сам Арнольдинио надел обратно свой камзол и поднял факел.       - Ладно, пойдем вместе, только медленно и осторожно. И держись рядом со мной, поняла?       - Это ты держись рядом со мной, Арнольдо, - кинула уже пришедшая в себя Джеральдин, погружаясь в воду.       Принц вздохнул, осознавая, что ничего на свете не меняется, и двинулся следом.       Очень скоро неприятная духота подземелья отступила перед прохладой озера, но в один момент и это стало угнетать: молодые люди начали дрожать от холода. Арнольдинио держал факел над водой, периодически перекладывая его из одной руки в другую. Когда рука уставала, он держал огонь в опасной близости к воде, и Хельга, беспокоясь об их единственном лучике света в темном царстве, отняла у него факел.       Дальний край озера приближался мучительно медленно, а давящая тишина, нарушаемая лишь их осторожным перемещением, да плеском старого, доброго ручейка где-то вдали, вводила в оцепенение. Но вдруг Арнольдинио почувствовал, что вода, как будто сама, начала подгонять их к краю. И действительно, они устремлялись к дальней стене все быстрее. Угрожающе быстрее.       - Хельга, дай мне руку, - и, не дождавшись реакции, принц сам схватил спутницу за руку, да так крепко, что она вскрикнула. Но возмущений, как ни странно, не последовало. Да и было как-то не до этого: поток все сильнее относил их к дальнему краю озера, намереваясь хорошенько приложить о камни.       Ощущая подступающий приступ паники, Джеральдин замахала руками, напрочь забыв о факеле. И зря: слабо зашипев при погружении в воду, пламя погасло, и по всей пещере разнеслась оглушающая темнота и не менее оглушающий женский визг:       - И что нам теперь делать?!       Эхо весело вторило ее панической интонации.       - Тихо! Криками ты ничего не исправишь. Выстави руки вперед, мы сейчас врежемся в стену, - скомандовал Арнольдинио, сам с трудом подавляя страх. Только сосредоточение на ближайшем препятствии позволяло ему самому не закричать. Он сильно напряг руки, чтобы они приняли на себя основной удар, заставив Хельгу сделать то же самое.       И тут предплечья пронзила острая боль, принц согнул руки в локтях. Через секунду его тело прибило к каменной вертикали, но этот удар был безболезненным, и Арнольдинио перевел дух. И снова услышал истеричный крик Джеральдин:       - Там что-то есть, что-то тянет меня вниз! – девушка забарахталась, отбиваясь ногами от неизвестно кого, но продолжала погружаться.       Принц едва удерживал ее руку, стискивал ладонь так, что и самому стало больно. Его тоже тянуло ко дну, но он зацепился за скользкий выступ. Он даже не знал, услышит ли его Хельга, но, пусть даже для самого себя, крикнул:       - Набери воздуха и ныряй!       И в следующую секунду холодная вода поглотила его с головой. Арнольдинио шарил свободной рукой по каменной стене. Здесь она была такой же безжизненной, но совершенно гладкой, умело отшлифованной за века существования этого озера. Он не знал, какой подземный источник питает его, чтобы вода оставалась на одном уровне, но намного важнее сейчас было место, где вода из озера вытекала: вот этот самый просвет в каменной стене, в который их неминуемо засосет. Он нащупал плавный переход в горизонталь – это явно был проход, - и потянул за собой Хельгу Джеральдин, заставляя ее довериться водному потоку, когда их внесло в этот проход.       Девушка почувствовала, что ей не хватает кислорода. Из-за этого чертового принца, явно решившего ее угробить, она не успела толком задержать дыхание. Легкие начало обжигать, как куропаток на вертеле, она забарахталась и ударилась ногами о гладкую стену тоннеля. Ушибленное колено и голени сразу заныли от тупой боли, но она хотя бы не поранилась. Поток, - а не какое-то неведомое чудище, как ей сначала казалось, - проворно нес их к новым горизонтам. И девушка порадовалась бы этому, если бы ее сознание не начало вдруг мутнеть.       И тут их обдало легким ветерком, и молодые люди начали жадно глотать воздух, даже не осознав толком, что всплыли на поверхность. Течение несло их дальше, преобразовываясь в настоящую подземную реку, но, прибывая почти на грани шокового состояния, первое время они не отдавали себе отчета в том, что с ними происходит. Инстинктивно Арнольдинио отпустил, наконец, руку Джеральдин, стараясь удержаться на поверхности. Она тоже постепенно приходила в себя и не нуждалась в поддержке. Принц протер от воды глаза, чтобы хотя бы взглянуть на обстановку вокруг, но мелкие брызги снова и снова застили их. Однако он успел заметить впереди просвет – маленький кусочек белизны в самом сердце темноты. Это было похоже на клочок ясной синевы посреди сплошь затянутого свинцовыми тучами неба. И, что самое приятное, они стремительно приближались к этому спасительному лучу, и тем больше становилось пятно света. Молодые люди всей душой устремились туда, хотя других вариантов у них и не было.       Подземная река, вобравшая в себя по пути еще сотню-другую таких ручейков, имела с десяток футов в ширину и приобрела хорошую скорость потока, так что вскоре показался выход из пещеры – огромная зияющая в темноте влажных каменных стен дыра, через которую заглядывало сияющее солнце Сансетуса – теплое, ласковое и очень родное. Арнольдинио почувствовал жгучую тоску по этому свету, или же это был холод горной воды, сковавший все его члены. Но также он чувствовал и облегчение.       Когда молодых людей вынесло из пещеры, они заметили вдали башни королевского дворца, и тогда поняли, что движутся по единственной горной реке на острове. Никто из них или их друзей раньше не интересовался, где она берет начало. Что ж, теперь они это узнали. Если двигаться по течению, вскоре они достигнут знакомых мест и смогут добраться до дома. И река, будто зная их планы, с невероятной скоростью спускала их с горы. Несмотря на то, что они выбрались на свет божий, страх в душе принца не утихал. Периодически он ударялся ногами о подводные камни, и тупая боль вмиг добиралась до самого мозга. Надо было выбираться из воды, но, пока они спускались, это было невозможно.       И только у подножия горы поток стал поспокойней, и молодые люди, поработав конечностями, грузно вывалились на берег. Джеральдин не могла отдышаться, как будто ей пришлось сбегать с этой горы на своих двоих. Насквозь мокрая клетчатая рубашка принца не давала согреться, но она решила не снимать ее, потому что иначе останется, в чем Мирианна родила. С трудом поднявшись на ноги, она лишь выжала ее, как смогла.       - Где мы, черт возьми?       Принц огляделся по сторонам: они вылезли в какой-то роще, но место было незнакомым. Единственным верным вариантом казалось следовать вдоль линии берега, пока они не смогут сориентироваться на местности. Рассуждая, Арнольдинио вглядывался в окружающую обстановку: толстые многовековые деревья с покрытыми изумрудно-зеленым мхом стволами; их крепкие надземные корни, свисавшие с низко висевших ветвей; раскидистые лабиринты древесных крон, переплетающиеся друг с другом; мягкий травяной настил под ногами, так и призывавший прилечь на нем. Внезапно принц понял, где они находятся – это было самое сердце Лиановой рощи.       И так же внезапно он вспомнил, какой сегодня день: канун 91-ого дня рождения короля Филиппе. Тот самый день, который, по прогнозам самого короля, должен стать для него последним. Если бы вчера все пошло по плану, сегодня принц женился бы на Хельге Джеральдин и, по закону его собственного деда, занял трон Сансетус Армазоне, принадлежавший ему по праву рождения. Но, вместо свадьбы, они пробирались по темному душному подземелью под горой. Арнольдинио теперь не был уверен, стоит ли дальше добиваться руки Джеральдин, тем более, она вчера уже все ему высказала. Впрочем, что ни делается, все к лучшему, верно? Возможно, им суждено было так заплутать, чтобы принц понял, что Филиппе опасается этого проклятия не напрасно, и что, может быть, стоит прислушаться к старому мудрому королю? Юноша вглядывался вглубь Лиановой рощи, медленно осознавая, что уже принял решение: он спасет своего дедушку и все королевство, ибо никто этого больше не сделает.       - Послушай, Хельга, - он положил подрагивающие руки на плечи девушки, обращая на себя все ее внимание, а та застыла на месте, как истукан, глядя на него, - если ты пойдешь вниз по течению, то выйдешь к морскому берегу. Оттуда дорогу к городу ты знаешь и сможешь добраться до дома. Только не бойся и иди по берегу реки.       - Не поняла, а ты не пойдешь со мной? Мы можем вместе добраться до города…       - У меня есть срочное дело, которое я не могу откладывать. Я вернусь завтра или через пару дней. Я вернусь, Джеральдин, я обещаю, - Арнольдинио легонько прикоснулся к ее щеке, ставшей уже сухой и очень теплой. Ему вдруг стало очень приятно вот так стоять, глядя на нее, хотелось застыть во времени, чтобы не было никаких монстров, проклятий, опасностей. Юноше даже показалось, что он успокаивает не ее, а себя. В Лиановой роще одному бродить опасно, а они собираются разделиться. Но он должен найти старую ведьму до конца дня, и должен сделать это сам. Он не имеет право втягивать в это Хельгу Джеральдин, так что им пора расстаться. А когда он вернется, то расскажет ей о своих приключениях во всех подробностях.       Но сейчас они прощаются, потому что только Арнольдинио может развеять древнее проклятие королевского рода Сансетус Армазоне.