Быть человеком

В какой-то степени Эндерс осознавал серьезность случившегося. А если уж ему быть с собой совсем честным (чего никогда не будет из-за трусливого чувства, которое он называл инстинктом самосохранения), он знал, что конкретно облажался. Он привел смертную на божественную церемонию. И не просто какую-то там смертную – ах, было бы всё так просто! – охотницу на богов. Мир чуть не полетел в тартарары, и всё только по его вине. По его. Поездка обратно в бар стала самой длинной в его жизни. Он удивлялся, как только не улетел в кювет, будучи настолько сбитым с толку и рассеянным, что едва фокусировался на дороге. Еще ему только аварии не хватало сегодня. Врезаться в кого-то, убить невинного человека. Руки и так замараны в крови, а количество поступков, в которых он виноват, растет по экспоненте. Только вот он не хочет… или не может этого признавать. Ты не виноват, - шепчет голос в голове. Такой глубокий и чарующий голос. Уютный, успокаивающий. Ты не мог знать, что она поедет за тобой. Ты испугался так, как никогда еще не был напуган в своей жизни. Разве не естественно было искать защиты у своей семьи? Они должны гордиться, что ты так их ценишь. Слова имели смысл, сомнений не было. Майк перепсиховал, наговорил всякого в спешке. Он поймет, что ни охотница на богов, ни Гайя, вовсе не вина Эндерса. Майк догадается. Всё само собой образуется. Тогда почему же он до сих пор сидит в машине рядом с баром, а сердце так бешено колотится? Эндерс вдруг осознал с безупречной четкостью, что заходить нельзя. Надо разворачиваться и уезжать, куда-нибудь. Неважно куда. Подальше от Окленда, черт, да вообще свалить из Новой Зеландии. Просто уехать, потому что ему ничего не простят. Мы всё исправим, мой мальчик, - шепчет голос, змеей оплетая его мысли, сворачиваясь вокруг тела, успокаивая расшатанные нервы. – Они нам не нужны. Мы сами кузнецы своего счастья. Ты принадлежишь мне, и я не позволю им навредить тебе. Хорошо, он пойдет. Он закрыл глаза, позволяя мощной силе, божественному присутствию пройти током сквозь него. Он справится. Он – Браги, и ему море по колено.

~~~

- Где Гайя? – спросил он первым делом, ступая в бар, не успев даже подумать, прежде чем открыть рот, как подозрительно это звучит. Эксл рванулся вперед, но Майк и Тай успели его оттащить. - Эксл отвез её домой, - сказал Майк. – Она с богинями. Эндерс кивнул, в то время как тело охватило одновременно облегчение и ужас. Он нормально относился к Гайе (вполне нормально, учитывая, что едва знает её) и не мог отрицать, что она – миленькая, как бывают миленькими молодые наивные девчушки. Но как раз из-за этого она его не привлекала – она еще так юна, и каждый раз, когда он смотрел на Гайю, то видел, чего лишает её и Эксла, и от этого ненавидел себе еще капельку больше. А вот Браги… Браги внутри него просто извивался. Эндерс медленно выдохнул, чтобы прийти в себя. - Что случил… - Ты привел её к нам. Ты привел гребаную охотницу на самую священную церемонию. Прямо в самый разгар действа. Ты поставил под угрозу Одина! А если бы Эксл умер, Эндерс? Ты вообще хоть раз башкой думаешь? - А что мне оставалось? – огрызнулся Эндерс. Он почувствовал, как Браги тихо что-то нашептывает, побуждая его собраться, успокоиться и отразить удар. – Эта кровожадная психованная сука убила мою… убила Хелен… прямо у меня на глазах. Она чуть не прикончила меня. Если бы Хелен не… если бы она… Сцена снова ярко встала перед ним, он буквально слышал щелчок арбалета, удивленный хрип женщины, а в воздухе разливался едкий металлический запах крови. Такой густой, что его, казалось, можно попробовать на вкус. - Я не знал, что еще делать, - выпалил он наконец, вызывающе поднимая подбородок. Он не позволил бы Майку увидеть, что творится на душе, не показал бы, что он сломлен или побежден. Эндерс смягчил выражение лица, предоставляя всю работу Браги. В голове пробежала мысль, что возможно только благодаря ему он до сих пор держится. Он – Браги, и никто ему не навредит. Сталь, кажется, исчезла из взгляда старшего брата. Эндерс так и хотел спросить его: Ты когда-нибудь был в смертельной опасности? Ты когда-нибудь смотрел смерти в лицо, а жизнь пролетала перед глазами, потому что ты знал, <i>знал, что это твои последние секунды на земле, и всё вдруг становилось бессмысленным?</i> - Что теперь? – спросил Эксл, и голос у него такой же измученный, как у Эндерса. Братья с надеждой посмотрели на Олафа, хотя знали, что всё бесполезно. - Ну… мы должны придумать, как… вытащить Идунн из Гайи. Чтобы она стала Фригг. Это логично. Пусть Идунн и вечная богиня, но все прекрасно понимают, что ей не место в теле Гайи. - Держишь от нее подальше, - сказал Эксл. – Если ты… если вы будете вместе… - он умолк, не зная, как закончить, и Эндерс услышал режущую боль в его голосе. Снова накатил стыд. Сегодня для них должно было стать праздником, сегодня мир бы изменился, и они наконец обрели свои силы. Один воссоединился бы с Фригг, всё бы наладилось. А вместо этого они сидят в задрипанном баре, и Эндерс случайно украл любовь всей жизни своего братишки. - Прости, Эксл… - начал он. - Заткнись! Это всё ты виноват! Это ты наткнулся на охотницу! Она гналась за тобой! А Эндерс мысленно достраивал непроизнесенные слова: Лучше бы она тебя и убила. - Я не знаю, что мне еще делать! – крикнул он, и это было правдой. Все смотрели на него в ожидании, будто в воздухе витало что-то такое очевидное, чего он не замечал. Но Эндерс не мог догадаться и слишком устал играть в игры. Это территория Улля. Майк в играх хорош. - Я хочу, чтобы ты уматывал отсюда, - голос Эксла был сух. Спокоен. – Я – Один. Я изгоняю тебя, Браги. Ты не сможешь больше… пользоваться своей силой. Пока я не скажу. Эндерс почувствовал, как мир расплывается перед глазами. - Ты не можешь так поступить, - произнес он. Из горла вырвался только сдавленный шелест. Голова начала вибрировать изнутри, а в груди появилась странная боль; похожая боль возникала, когда он слишком усиленно задумывался о богах, о том, как проще было бы жить, будь они простыми людьми. - Я – Один. - Майк? – он с мольбой посмотрел на старшего брата в поисках поддержки. - Это только к лучшему, Эндерс. Потерпишь. - А как же… как же моя работа? Или вы забыли, что у меня чертова пиар-фирма? - Разве ты не за этим учился? – в тоне Майка теперь намеренная издевка. – Лучший в своей группе, помнишь? Или ты со своими преподавателями тоже спал или умасливал сахарными речами? Слова, словно пощечиной, ударили по лицу. Больно. Лучше бы Майк ему вмазал на самом деле. А сила тем временем потихоньку уходила – Браги уходил, вместе с желанием спорить. Он не будет спорить. Тай посмотрел на брата в последний раз, собираясь уходить, и в голове Эндерса что-то вспыхнуло – идея, которую он должен во что бы то ни стало воплотить в жизнь. - Подожди! Позволь мне кое-что сделать напоследок. Пожалуйста. Это важно. Это для Тая. В комнате повисла пауза, потом Эксл кивнул, и Браги снова вернулся, опьяняя силой и мощью. - Тай, - мягко начал Эндерс, а слова… слова плыли рекой; ему даже не приходилось думать, потому что в данную минуту у руля стоял Браги. А Браги всё сделает правильно. - Тай… забудь уже Дон, хорошо? Посмотри на себя, ты теперь смертный! Ты можешь стать кем захочешь. А между вами уже ничего не будет как прежде. Начни с нуля с кем-нибудь еще. Ты заслуживаешь этого, Тай. Ты заслуживаешь этого, как никто другой. Тай нерешительно кивнул, и как по щелчку Браги снова исчез. У Майка и Эксла на лицах написаны одинаковый шок и ярость. Эндерс почувствовал, как ноги бессильно подогнулись, и пришлось схватиться за стойку, чтобы не упасть. На братьев он так и не взглянул (а считают ли они его до сих пор своим братом?) и, развернувшись, вышел на улицу. В одиночестве стало не намного лучше, чем с ними. Даже наоборот, он ощутил себя хуже. По крайней мере, раньше он знал, как к нему относились. Паршивая овца в семействе Джонсонов, но все-таки Джонсон. Эксл его любил, Майк и Тай терпели, и ему этого прекрасно хватало. Если развивать эту мысль, он бы признал, что ему даже нравилось, как всё было устроено раньше. К тому же он был Браги, и никто не мог ему навредить. А теперь… теперь он совершенно один. Без семьи. Во внезапно слишком большом мире. Эндерс срочно захотел выпить. Или перепихнуться с кем-нибудь. А лучше и то, и другое. Но с места он не сдвинулся. В груди образовалась пустая, полая дыра. Он один, на самом деле один, покинут всеми, как был когда-то в 21 год. Сам по себе. До Эндерса вдруг с совершенной уверенностью дошло, что он мог бы трахнуть хоть всех женщин в Новой Зеландии, но лучше ему от этого не станет.

~~~

В конце концов он просто поехал домой. Или попытался. На полдороги он неожиданно вспомнил, что на полу кухни валяется труп (вашу мать, как это можно было забыть??) и долгое время просто сидел в машине, тяжело дыша и пытаясь не паниковать. Если бы сегодня был обычный день, если бы всё было хорошо, он бы позвонил в полицию, сообщил об ограблении, а остальное довершил Браги. Но если бы сегодня был обычный день, у него бы в квартире в принципе не лежало тело. Он мог бы пуститься в бега. Снять все деньги со счета, купить билет на самолет куда-нибудь далеко-далеко. Только не в Норвегию, в задницу эту Норвегию. Возможно в Штаты. Или в Канаду. Куда-то, где его никогда не найдут, где не придется вспоминать о прошлой жизни снова. Черт, он мог бы и имя поменять. А если попрактиковаться перед зеркалом, акцент будет почти не узнаваем. Он бы мог стать никем в каком-то другом месте, где на него всем наплевать, вместо того чтобы быть никем в Окленде, где каждый день будет напоминать обо всем, что он потерял. Но он передумал. Проезжая мимо аэропорта, он не затормозил, а погнал дальше, сосредоточившись на дороге. Почему он так сделал? Уж точно не из-за смелости. Эндерс никогда бы не назвал себя смелым. Он трусливый. Он слабый. Без Браги он - никто. Эндерс поднялся к себе в квартиру. Дверь все еще была раскрыта нараспашку. Труп все еще там. Конечно, а как иначе? Глубоко внутри он надеялся, что что-то случилось, и тела Хелен уже не будет. Онемевшими пальцами он достал телефон и позвонил копам. Голос походил на хрип: - Мне… мне нужна скорая. Мою жену убили.