Красная фишка

Странное ощущение, когда ты лежишь бревном. Боишься пошевелиться, сделать хоть одно движение, любое движение. Что в этот момент творится в голове? В этот момент ты думаешь, как скоро всё это закончится? Насколько твоих сил хватит выдержать это? Сможешь ли ты, потом и всю оставшуюся жизнь, трезво оценивать происходящее. С меня слетает рубашка, ничем не прикрытая грудь предстаёт его взору, что его естественно радует. От минусовой температуры, твердеют соски. Могу сказать, что они каменеют, до боли. Он заводит мои руки за голову, плотно связывает, а в это время, я отчётливо вижу и чувствую его грудь перед своим лицом, пока он возится с узлом, пока всё это не начнёт переходить в приятные для него действия. Кровь из его ран до сих пор сочится, от чего он злится. Злится настолько сильно, что ещё секунда и из него вырвется животное. А что остается мне? Лежать и терпеть, притвориться бревном. Бездушное и использованное, в скором времени, бревно. Заканчивает возиться с узлом, поднимает корпус тела в обычное положение. Рассматривает мою грудь, ловит взглядом всё, что возможно могло бы его возбуждать, но разве безэмоциональное существо может возбуждать? Не думаю, что он из таких и если у меня существует хоть один крошечный шанс, сделать из себя омерзительно-непривлекательную особь, то почему бы и нет. Его руки проходятся вдоль груди, пальцы останавливаются на сосках. Он напоминает мне скульптора, который создаёт ещё одну статую женщины, обращая особое внимание на грудь и обязательно каменных сосках. Странно, что все его движения спокойные и не грубые, странно, что он до сих пор не приходит в себя. Странно, вообще быть в такой убогой ситуации. Как только Шеннон делает резкие движения, боль появляется на его лице. Он скалит зубы, сжимает руки в кулаки, но продолжает делать то, что делает. Кончиками пальцев захватывает пояс штанов, касаясь кожи. При любых его соприкосновениях со мной, тело начинает извиваться, стараюсь отодвинуться от него подальше, отползти на безопасное расстояние, каждая такая попытка сопровождается резким движением его рук. Руки по бокам ложатся на талию и двигают ближе к нему, чтобы не разрывать цепочку наслаждения, которую он доставляет сам себе. Цепляет край пояса двумя руками, не спеша и не делая резких движений снимает низ. Двигается только на коленях плавно избавляя меня от одежды. В палатке ты не можешь встать во весь рост, места здесь даже для двоих мало, но для него этого места вполне достаточно. Джинсы летят в другой конец палатки, тело пробирает дрожь от начавшегося ветра, от зимнего холода. Поднимаю руки закрывая голую грудь, позволяю себе прикрыть хоть что-то. Оставшись только в одних трусиках, моя последняя защита, продолжаю внимательно смотреть на то, что делает Шеннон. Заставляет согнуть ноги в коленях, мощные, холодные руки ложатся на коленки, силой раздвигают ноги. Из-за инстинкта защитить себя мышцы каменеют, чтобы лишний раз отсрочить любое действие со стороны насильника. Ты не можешь кричать, потому что, не видишь смысла. Ты не думаешь брыкаться и пытаться защититься, потому что, любая твоя попытка бесполезна и не принесёт тебе положительного результата, только сделаешь хуже себе и своему телу. Ты не представляешь, что такое может произойти с тобой в обыденной жизни, но упорно думаешь, что если такое произойдёт, то ты справишься. В данном случае, в эту самую секунду, у тебя нет никакого желания тратить ресурсы впустую. Шершавые ладони двигаются по внешней стороне бёдер с двух сторон. Доходя до трусиков, грубо цепляя ткань, надавливая костяшками на тазовые кости. Порыв необоснованной или обоснованной злости тут же прекращается. Сменяется чем-то вроде бережного отношения к твоему телу. Он только движениями заставляет тебя приподнять таз, чтобы без проблем снять нижнее бельё, которое так же исчезает в тёмном углу. Пачкает кровью сочащейся из его руки, левую сторону бедра, таза, вверх, доходит до груди. Кажется, что он просто помечает понравившийся участок тела. То, место, где он больше всего желает чувствовать и ощущать своими руками, кончиками пальцев. Мышцы внизу сжимаются, каменеют. Хочется сомкнуть ноги, не замечаю, как зажимаю его тело своими ногами. Он ухмыляется чувствуя своё превосходство, чувствуя, что он сейчас владеет всем происходящим, даже моим телом. Мне ли сейчас пытаться язвить и что-то предпринимать? Только не в том случае, если ты совершенно голая, а твоя вагина открыта его взору, как что-то обычное. Корпус тела нависает надо мной, заводит мои руки обратно за голову, невесомо ощущая, как соприкасается его и моя кожа. Он чувствует, твердые соски на уровне своей груди. Приблизившись лицом к моему лицу. Расширенные зрачки, почти полностью скрывают радужную оболочку. Пытаюсь предугадать какое действие будет следующим? Чего, он хочет? Может он вообще ничего не хочет. Мои ноги плотнее сжимают его бёдра, внутреннюю сторону натирает грубый шов от его движений. Меня это уже не пугает. Постоянно пробегающая мысль в голове, поскорее бы он закончил и кончил, чтобы не терпеть до жути медленных движений и изучающего взгляда. У меня есть огромное желание, я очень хочу, чтобы всё происходящее не вспомнилось и не всплыло в нашем сознании. И, если действие оксикодона только начинает проявлять себя, оставляя организму лишь затуманенный разум, то это выйдет в большой плюс. Ладонь Шеннона накрывает лобок, невольно прогибаюсь в спине, не хочу этого, но так получается. Пальцем проводит по вульве не двигаясь глубже, задевает клитор и снова спускается вниз. Он получает удовольствие от процесса, именно это для него сейчас важно, сделать так, чтобы выделилось достаточное количество смазки. Таким образом, он поймет, что довёл свою жертву до того пика, когда он может спокойно заполнить собой. Палец снова двигается вверх останавливается на клиторе, слегка надавливает. Больно впивается в мои губы, язык настойчиво пытается проникнуть в мой рот. Постепенно наращивая темп пальцем внизу, делает свои движения резкими. Сейчас, он ни о чем не задумывается, просто делает то, что у него хорошо получается. При любом раскладе я здесь не фигурирую, не важны мои человеческие чувства, только то, что хочет он. Снова ощущаю вес его тела. Злится, что я не возбуждаюсь, что не пускаю его в себя. Прикусывает нижнюю губу, оттягивая. Сдаюсь под напором всего происходящего, лучше пусть так, позволяя проникнуть в мой рот. Двигаюсь в ответ ему, не уступая в борьбе, жадно вбираю в себя. Расслабиться и получать мнимое удовольствие. Подается телом вперёд, палец проникает внутрь меня, пробуждая нервные окончания. Ровное дыхание, постепенно начинает прерываться. Ощущение, что тебя наэлектризовали, катоды и аноды соединяются плюсуя всевозможные эмоции. Глубокий поцелуй, его язык обводит круги вокруг моего языка, ловит своими зубами слегка прикусывая, от чего поцелуй прекращается всего на несколько секунд. Физиологическая особенность даёт о себе знать внизу, обильно изливаясь после каждого движения пальцами. Заводит свободную руку за голову, хватает за волосы оттягивая мою голову назад, отрывается от поцелуя. Пальцы внизу наращивают темп сильнее заводя все мои рецепторы. - Я не хочу тебя, - Находясь в состоянии приходящего возбуждения, не особо отдаю себе отчёт в том, что, он только что сказал. Только через мгновение, всё рухнуло слишком быстро, я почувствовала облегчение. - Тогда слезь с меня и развяжи мои руки. – Но, он всё ещё лежит на мне, а его пальцы находятся внутри меня. С новой силой ощущаю холод, тело начинает дрожать. - Что происходит? – Недоумеваю с такого вопроса. Происходит, то, что происходит. Он сам создал эту ситуацию и сам дал заднюю, не мне теперь заставлять его закончить начатое, я не страдаю бешенством матки и вполне могу подавить возбуждение, которого как не было, так и нет. - Ничего не происходит. У тебя не встал. Отпускает мои волосы, вынимает пальцы из вагины. Отстраняется, слезает с меня. Быстро начинаю дышать вбирать в себя воздух, который с таким трудом поступал в легкие. Шеннон отворачивается от меня, показывая голую спину. Не понимаю, что произошло? Какая проблема так внезапно, могла стукнуть в его голову? Определенно, теперь и навсегда, я благодарна этой проблеме. Узел на запястьях затянут сильно и туго. Зубами пытаюсь подцепить ткань таким образом, чтобы ослабить натяжение. Титанические усилия не проходят даром, зубы ноют тянущей болью, а Шеннон провалился в глубокий сон. Ему даже не холодно, размеренное дыхание, спокойные и ничем не примечательный человек, развалился на середине палатки и видел десятый сон к ряду. Надеваю испорченную одежду, рассматривая лохмотья. Порванная ткань по бокам, порванный рукав, испорченная молния-ширинка. Это стоило того, чтобы портить одежду? Это не стоило ничего, обычное стремление к животному сексу сошло на нет и если есть кто-то наверху, кто смог предотвратить это безумие, то не могу не подарить свой низкий поклон. Укрываю Шеннона пледом, подоткнув края шерстяного изделия под его бока. Я понимаю, что он не особо чувствителен к холодам, но проснуться рядом с окоченелым трупом не входит в мои планы, да и потом не хочется всю жизнь скрываться от неизбежного правосудия и мелькающей физиономии на всех автобусных остановках. Федеральный розыск так же не входит в мои планы. Я могу прямо сейчас отомстить ему и кинуть его в пустыне. Что-то останавливает мои действия и это что-то относится к дальнейшему развитию наших непростых отношений, которые могли бы перерасти в дружбу. В голове проносятся картинки плачущей Кортни и недавнего полу-изнасилования. Нет, ни о какой дружбе не может идти речи. Достаю свой телефон из куртки, несколько пропущенных от Кортни и сообщения от Питера. Питер: «Хватит злиться. Ответь мне, это важно». Как кстати я заметила эти сообщения и как кстати открыла так и незакрытую вкладку с фотографией, где он трахает блондинку. Плед слетает с Шеннона, оголяя его торс. То, что нужно. Снимаю рубашку, лифчика уже нет, то, что от него осталось спокойно догорает в пламени постепенно гаснущего костра. Ложусь рядом, предварительно обняв саму себя его рукой. Рука Шеннона постоянно слетает, приходится держать корпус своего тела в неудобном положении таким образом, чтобы была видна грудь. Настроив камеру, приготовилась для ответного удара по личному эго мужчины, находящегося в Лос-Анджелесе. Щелчок, камера делает фотографию. Слезаю с Шеннона, оставив наконец его в покое. Бедный мальчик и так пострадал за сегодняшнюю ночь. Фотография отправляется на нужный адрес с незамысловатыми словами: «В этот момент я думала только о тебе»! Процесс запущен. Наслаждайся мой хороший. Отключаю телефон и валюсь на спальный мешок. Сегодняшний день и вечер не войдут в число приятного времяпрепровождения.

***

Первое, что приходит в голову после «тусовки»: Где я нахожусь? Почему я в палатке? И, какого хрена, рядом со мной лежит Лоис? Если, на первый вопрос я могу дать ответ и на второй тоже, то третий вопрос ставит меня в тупик. Удивителен тот факт, что я не мучаюсь от головной боли, у меня нет отходняка и нет сушняка. Наркотики, которые любезно предоставило тело валяющееся рядом, оказались высшей пробы. Такого я ещё в жизни не употреблял. Нос заложен, дышать трудно и всё тело горит. Болит рука и нога. Через плотную ткань палатки можно разглядеть, что ярко светит солнце. Даже через плотную ткань этот свет режет глаза. «Господи, почему же всё так болит и ломит»? Заставляю себя принять сидячее положение, но стоило оторвать корпус тела, как острая боль пронзила ногу. Адское проникновение лезвием ножа, горящее проникновение. Хватаюсь за больное место перекатываясь на бок, упираюсь лбом в спину Лоис. Жду, пока пройдёт пульсация и ноющее состояние конечности, но бесполезно. - Лоис… пожалуйста, проснись, - Не своим голосом, стараюсь разбудить её. Голоса нет, он пропал, только сиплый хрип. – Лоис… - Бьюсь лбом в её спину. Так, как нечем больше её будить. Каждое шевеление для меня, это один из кругов ада. Она не подаёт признаков пробуждения. Любой признак того, что она проснулась. «Пожалуйста. Проснись…». Крепко спящее тело, переворачивается на спину, но не спешит просыпаться. Как только она перевернулась взору упала оголившаяся грудь. Порванные пуговицы, вся рубашка была больше похожа на половую тряпку покрытую огромными дырами. Конечно, рубашка меня сейчас мало интересовала, да и боль в конечностях прошла сразу же. А вот утренний стояк не прочь был бы сделать это сейчас. Вот она настоящая Лоис, когда спит. Милое создание с оголившейся грудью, можно смотреть бесконечно. Я бы и смотрел на это бесконечно, если бы не нуждался в помощи. Взгляд пристально рассматривает всё, то, что так хочется потрогать и помять в своих руках. Затвердевшие соски, мурашки по коже, но что-то не так. Сначала я не придал значения, но отодвинув край ткани, ужаснулся от того, что часть груди, плеча и живота, всё в крови. - Лоис… - Трясу её рукой, тем самым распаляя откуда-то появившиеся раны на своём теле. Это моя кровь, потому что на девушке нет ни царапины. – Очнись, наконец… - Что-то мычит, хочет повернуться ко мне спиной, но заставляю её лечь обратно. Открывает глаза, приходит в реальность. Бездумно пялится куда-то вверх. Слежу за каждым её движением. Переводит взгляд на меня, смотрим друг на друга и молчим, как дебилы. Её взгляд спускается к груди. - Что происходит? – Такой же хриплый голос и внутри наступает облегчение. – Ты что пялился на меня пока я спала? – Извини, конечно, но я мужик и мне свойственно смотреть и восхищаться женскими прелестями. - Да. И было отлично, я почти представил, как переворачиваю тебя на живот, спускаю штаны и вхожу в тебя, а ты просыпаешься от того, что в тебя вдалбливаются с ожесточением… - Хочу продолжить красочный рассказ, который заставляет возбудиться ещё сильнее, но она прерывает меня, приложив ладонь ко рту. - Замолчи, Шеннон. Просто, замолчи, - Второй рукой прикрывает грудь, закрывая тканью рубашки. - Что с моей рукой и ногой? Почему у меня всё так болит? Почему моя футболка прилипла к руке? – Лоис внимательно разглядывает мою руку, которую я держу на весу, предоставляя тем самым доказательство. Девушка внимательно разглядывает чёрную тряпку и очевидно пытается вспомнить произошедшее, но что-то мне подсказывает память её тоже подводит. - Я не могу тебе сказать, потому что не помню ничего из прошедшей ночи. Помню начало и то, что происходит сейчас, а всё остальное, как в тумане. Прости… - Виновато переводит взгляд на меня. Я тоже ни черта не помню из всего, что было. Раз ощущение боли и кровь на теле девушки как бы намекают на из ряда вон выходящие действия. Через силу заставляю себя подняться в сидячее положение. Кряхтение разносится по всей палатке, такого у меня точно никогда не было. Развязываю узел футболки, поочередно убирая наложенные каким-то невообразимым способом складки. Когда же дело доходит до того, чтобы взглянуть на причину той самой боли, понимаю, что ткань прилипла, запекшаяся кровь создала масштабную корку. Любая попытка отодрать ткань приводит к глухому мычанию и отборному мату. - Давай девочка, нужна твоя помощь в стиле эпиляции, - Протягиваю руку Лоис, указывая на то, что самому себе делать ещё хуже хочется меньше всего. Так что пусть это сделает она. Девушка принимает сидячее положение. Удобно пристраивает мою руку у себя на ногах. Подушечки пальцев нежно касаются кожи, холодная рука обхватывает внешний участок руки, натягивая кожу. Пальцами второй руки цепляет кусок ткани и резко отдирает. Первое, что слышно это звук напоминающий, как отрывают скотч от картонной коробки. Затем приходит ужасное ощущение ожога кожи. Кровь сочится из свежей раны. - Это очень больно… охренеть, как больно. - Тебе нужно в больницу. Это рваная рана, зря мы это сделали. - Что сделали? – Сквозь стиснутые зубы произношу каждое слово. Любое действие или движение, то же самое слово обжигает руку ещё сильнее. - Отодрали футболку от раны. - У тебя есть аптечка в машине? Чёрт, я боюсь выходить на солнце, мне кажется, что мои глаза сгорят от такого света. - Дай мне куртку, я пойду поищу аптечку, - Странная мысль проносится в голове. Что значит поищу аптечку в своей собственной машине? - Ты не знаешь есть ли у тебя аптечка в машине? – Протягиваю ей свою куртку. Лоис встаёт с места немного шатаясь, на коленях ползёт к выходу из палатки. Вылезает из палатки, глаза тут же разъедает яркое палящее солнце, холодный ветер обдувает лицо и тело. Так непривычно чувствовать такую холодную зиму в Лас-Вегасе. Закрываю лицо руками, но блики от увиденного продолжают плясать зайчиками через закрытые веки. Растираю кожу на веках, глаза слезятся только в путь. До ужаса хочется пить. Хочется есть и спать. Только сейчас вспоминаю, что завтра последний день турнира. Твою мать, что-то пошло не так непреодолимое чувство полной и глубокой жопы. Лоис возвращается в палатку с небольшим пластиковым чемоданчиком серого цвета. На коленях подползает ко мне. Открывает чемоданчик, полностью погружена в поиски хоть какого-нибудь антибиотика или обезболивающего. - Снимай штаны, - Немного опешив от такого заявления, сразу прихожу в себя. - Я бы с удовольствием наполнил бы своё безудержно-красочное утро сексом, но только не сейчас. Может потом? Не отрываясь от баночек с лекарством отвечает мне холодным тоном, в котором как оказалось нет никакого намёка на интимную близость. В принципе у этой женщины вообще нет ко мне никаких намёков, за что я начинаю её уважать. - Посмотри на свою ногу и на свои джинсы, они все в крови. Правда, стоило кинуть всего один взгляд на свою ногу и на джинсы, тёмное пятно огромного размера засохло на ткани. Меня приводит в ужас только один взгляд на это безумие. - Это не хорошо. Это очень нехорошо… - Повторяю эти слова, надеясь, что они помогут мне. Безуспешная попытка помочь самому себе мысленно, всё равно нихрена не выйдет. - Я нашла антибиотик в виде порошка, на первое время, для обработки этого хватит. Сейчас я доверяю ей свою руку и ногу, а потом буду доверять этой женщине что-нибудь ещё. Ну, уж нет… руки и ноги для неё будет вполне достаточно. Приготовив всё, что необходимо для обработки ран, Лоис устраивается поудобнее. Протягиваю ей свою руку, таким же бережным движением она кладёт руку себе на ноги. Внимательно рассматривает, как из глубоких порезов медленно сочится кровь. Думает как бы лучше начать исправлять эту глупую ситуацию, которую я сам натворил. - Придётся только засыпать рану антисептиком и перевязать. Тебе нужно наложить швы. Я и не сомневался, что так всё получится. - Хорошо, давай сделаем уже хоть что-нибудь. Больше не могу терпеть и руки лишаться не особо хочется. Не теряя больше ни минуты Лоис засыпает рану белым порошком. Кровь начинает пениться и быстро свертываться. Порошок создаёт обволакивающую пленку, которая впоследствии не пропускает воздух и любую летающую заразу. Равномерно порошок распределяется по ране среднего размера. Ощущение такое, что в рану наливают йод, не жалея коричневого раствора, ужасно щиплет. Закрываю глаза и думаю о чём угодно, только бы не чувствовать это ощущение. Например о том, что моя татуировка испорчена, что Лоис почему-то в рваной одежде, о её упругой груди… О, Господи… С ювелирной работой по обработке девушка заканчивает быстро, берёт бинт и туго перевязывает руку. Крестообразно накладывает слой за слоем. Внимательно наблюдаю за её движениями. «Да, ей можно доверить свои руки». - Снимай штаны, - Заканчивает перевязывать руку, отрывает кусок от бинта, оставив небольшое количество марли для ноги. Оторванную часть разрывает посередине, один край огибает вокруг руки и цепляет со вторым краем, перевязывает создавая узел. Послушно ложусь на спину. Расстегиваю брюки и спускаю их до уровня колен. Лоис только качает головой, взяв инициативу в свои руки, хватает за штаны и стаскивает их с меня. Честно признаться меня радует такой порыв стянуть с меня штаны, позволяю себе улыбнуться, при этом внимательно смотрю на реакцию девушки. Стояк в трусах так и продолжает нести свой нелегкий путь в мире неудовлетворения. Что она конечно замечает. - Чего ты улыбаешься, - Внимательно рассматривает рану, водит пальцами по коже. - Знаешь, как тяжело когда ты до предела возбуждён, но тебе резко отказывают в исполнении прихоти? - Привыкай. Это жестокий мир, - Вмиг отрезает любое наваждение в виде возбуждения. Сучка. - У тебя кусочки стекла в ноге… - Уверенная в своих словах, как будто её это ничуть не удивляет, а вот меня напротив это поражает. - Что значит кусочки стекла? – Приподнимаюсь на локтях, стараясь увидеть то, о чём она говорит. Цепляет ногтями кусочек стекла. - Держи, - Выставляю свою ладонь, маленький окровавленный кусочек прозрачного стекла ложится в мою руку. Валюсь обратно на спину, пока Лоис вытаскивает остальные кусочки. Приходится терпеть всё это. Поворачиваю голову набок и замечаю россыпь разбитого стекла, а в углу валяется та самая роза, острые края которой испачканы в крови. - Только не говори мне, что я сам себе её в ногу воткнул, - Останавливается, в недоумении смотрит на меня. - О чём ты? – Указываю в сторону стеклянного обрубка. Ей хватило всего секунды посмотреть на окровавленное стекло, затем она снова принимается обрабатывать рану. - Ты точно ничего не помнишь? – Как будто хочу её поймать с поличным, продолжает трудиться, как пчела над моей ногой аккуратно обрабатывая, дует на то место где больнее всего, бережно и красиво перевязывает бинтом. На мобильный телефон приходит сообщение. Лоис останавливается перевязывать ногу, засовывает руку в карман куртки и протягивает мне мой телефон. Я совершенно забыл о существований этой штуковины. Трель разносится ещё раз, оглушая своим противным звуком. Рассматриваю содержимое входящих звонков и около сотни сообщений. Томо звонил больше тридцати раз, сообщения пестрят мне кричащими буквами «ШЕННОН, ГДЕ ТЫ ЕСТЬ? ОТЗОВИСЬ»! «ДЖАРЕДА ПОЛОЖИЛИ В БОЛЬНИЦУ. ШЕННОН, ЭТО ВАЖНО»! И так около сотни сообщений, о том, что произошло. То, что никак не входило в мои планы. Пока Лоис возится с перевязкой, набираю номер Джареда. Не особо понимаю, что могло произойти с этим здоровым кабаном, но трубку он не берёт, это факт. Наконец, в телефоне раздаётся голос, но никак не голос моего брата. - Шеннон. Наконец-то, куда ты пропал? Мы звонили тебе, пытались достучаться… – Беспокойство этой девушки меня немного удивляет, но никак не пугает. - Ты кто такая? И, что случилось с моим братом? - Это я, Эмма. Ты что не узнал меня? - Эпичный придурок, просто остановите землю я сойду. - Прости, Эмма. Не признал. Что случилось с Джаредом? - Лоис поднимает свой взгляд на меня, а затем снова занимается перевязкой. - В общем, вчера он упал в обморок. Врач сказал, что это от переутомления, короче говоря, он хочет чтобы ты приехал. Пожалуйста, Шеннон. Он вынес нам всем мозги, только ты его можешь успокоить. – Отчаянная мольба о помощи. Завтра турнир. Всего один день, он конечно же не мог потерпеть. Он знал, что завтра всё закончится. Знал, что для меня это важно. Всё повернуть в свою пользу удел моего надоедливого, как заноза в заднице, брата. - Я не могу сейчас, завтра последний день. Он сможет потерпеть. - Не сможет. - Это ещё почему? Что за херня у вас там происходит? Он же всё держит под контролем. Ему ли говорить, что всё покатилось к херам, только лишь из-за того, что я в Вегасе и занят своими делами. Эмма, ты решаешь эти проблемы, почему сейчас ты не можешь совладать с моим братом? - Дело не в том, что я не могу совладать с твоим братом. Дело в том, Шеннон… что если ты не вылетишь ближайшим рейсом из Невады, он заморозит твой счёт в банке. - Что ты несешь? – Как волной моё состояние обдаёт холодной, как лёд вода. Никогда бы в жизни не подумал, что мой брат будет переходить на крайние меры. А если я когда-то и думал, что крайние меры состоят из игнора и желания специально не вступать в разговор, то сейчас я прекрасно осознаю для себя, что крайняя мера заморозки счёта в банке, это предел. - Прости, Шеннон. Я ничего не могла поделать. Я хотела тебе помочь, но мои силы по сравнению с его силами это ничто. - Ты не виновата. Я всё понял, - Эмма, что-то тараторила в трубку, пытаясь оправдаться и выставить себя не виноватой. Зная своего брата, влиять на Эмму для него это, как игра. Он просто один раз может взглянуть на неё с вожделением. Закинуть ей мысль в голову, всего одним взглядом, как он опрокидывает её к себе на кровать. Задирает юбку и делает с ней что захочет, потому что она должна ему. И, он имеет полное право на эту девушку, когда захочет и где захочет. Ситуация, которая происходит в данный момент не исключение из его сраных правил. - Что случилось? – Лоис завязывает узел на ноге и садится рядом со мной. Складывает все баночки обратно в аптечку. - Мне нужно вылететь в Лос-Анджелес, ближайшим рейсом, - Останавливается, переводит взгляд на меня. - Ты не можешь уехать. Завтра последний день, я не могу играть без представителя. - Меня заменит Аарон. - Если тебя заменит Аарон, то я принимаю поражение не начав игру. Пошел ты в жопу Шеннон. Так может поступить только такой мудак как ты, - Срывается с места. Хочет выйти из палатки. Останавливаю её, больно схватив за руку, усаживаю обратно. - Успокойся. Послушай меня. С моим братом снова начались проблемы, если я не приеду в Лос-Анджелес, он заморозит мой счёт в банке. - То есть деньги для тебя важнее… завтра ты можешь положить себе в карман пятнадцать миллионов, плюс то, что ты вкладывал под процент. Считай, что твой счёт в банке окупится очень быстро. - Ты опять начинаешь этот разговор? Я же тебе говорил… - Заткнись, Шеннон. Хватит врать. Меня достало, что ты вечно строишь из себя кого-то. Более того, это конечно не моё дело, но ты взрослый человек, а за твоим счётом следит твой брат, тебе самому-то не смешно. Убожество… Хлёсткая и звонкая пощёчина прилетает ей по лицу. Накидываюсь на неё, озверев от наглости этих слов, из-за грязного рта, который постоянно не закрывается. Хватаю за шею и начинаю душить. Её лицо краснеет, рот открывается для того, чтобы получить глоток кислорода. Её руки обхватывают мой руки, пытается убрать вцепившись пальцами. - Сколько раз тебя нужно задушить, чтобы ты усвоила для себя урок? Сколько? – Оглушающий крик разносится по всей палатке. Я убью эту суку. Попытки спастись постепенно перестают быть такими сноровистыми. Кряхтения и сбитое дыхание вырываются через каждую её попытку вдохнуть, последний раз вдохнуть. Руки сползают с моих рук, она уже слаба и никчемна. Ослабляю хватку, отстраняюсь от неё, сажусь в своё обычное положение, в котором сидел до этого, пока она перевязывала мне ногу. Перекатывается набок, громко дышит и кашляет так, будто её сейчас вырвет. Тело сотрясается от каждого дохающего кашля. - Отвезёшь меня в аэропорт. Завтра отправишься на игру и будешь, как милая сидеть и играть. Только попробуй не появиться, я сделаю всё для того чтобы ты оказалась на самом дне.