RAIGN – Knocking On Heavens Door
Беллами
Я просыпаюсь и не вижу рядом с собой Кларк. Поднимаюсь, иду по коридору, сонно озираясь по сторонам. Я слегка хромаю, но это ничего — я легко отделался, в отличии от Линкольна и десятков тех, кому не повезло так, как мне. Я должен быть счастлив, что остался жив, но почему-то эти мысли вызывают только стыд и горечь. Многие из тех, кто сражался, заслужили жить куда больше, чем я. Вдруг я натыкаюсь на Синклера, который хватает меня за плечи. — Черт возьми, Белл, ты должен отдыхать! — кричит он на меня. — За тебя весь лагерь волнуется. — Я только пытался найти Кларк, — оправдываюсь я, вырываясь из его хватки. Синклер смеется, хватая меня под руку, чтобы мне было легче идти. — Мы с Кейном делали ставки, как скоро вы будете вместе, как только увидели вас вместе с Гриффин. Я замолкаю от неловкости разговора, а потом подаю голос: — И кто выиграл? — Никто. Мы думали, что вы быстрее сообразите. — Это... это было так видно? Мои...— я запинаюсь и прочищаю горло, — мои чувства к Кларк? — Парень, — Синклер снова смеется, — когда она ушла, ты говорил ее имя чаще, чем "Привет", продолжал искать Кларк день за днем, когда все смирились с ее уходом. Даже девушки шептались, что Беллами — тот парень, к которому нет смысла подкатывать, потому что он трындит только о Кларк целыми сутками. — Я вовсе не трындел о Кларк! — возмущаюсь я. Синклер отпускает меня, и я сажусь на кровать, простонав от резкой боли. — Напомни-ка, зачем ты встал с кровати, когда тебе сказали соблюдать постельный режим? Я наклоняю голову и улыбаюсь. Ну, может быть я упоминал ее довольно часто... — А вот и твоя Принцесса нашлась. Кларк врывается в комнату и окидывает все вокруг изучающим взглядом, а потом смелой походкой идет ко мне. На ней старая одежда: серая кофта и брюки, отчего меня охватывает чувство легкой ностальгии. Еще совсем недавно она кричала на меня, а я выслушивал это, скрестив на груди руки, совсем недавно мы с ней ругались по каждому поводу и ненавидели друг друга. Сейчас Кларк садится рядом, внимательно осматривая рану. — Все нормально. Твой лечащий врач разрешает тебе пойти на сегодняшний день памяти погибших, костыли мы найдем. Кларк заканчивает перевязку и садится рядом. Судя по тому, как она хмурится, мой взгляд заметно мрачнеет. — Я не могу, Кларк. Там будет Октавия. Видеть ее разбитую, оплакивающую Линкольна — это слишком тяжело для меня. — Я понимаю, — она сжимает мою руку в своей ладошке, — но подумай о сестре. Ты нужен ей сейчас, и как бы ей не было больно, как бы она не страдала и не кричала, что не хочет тебя видеть, ты все равно будешь ее поддержкой и опорой. Блейков ничто не разлучит. Я вдумываюсь в слова Кларк. Может быть, я жалею вовсе не Октавию, а себя? Я должен хотя бы попытаться помочь ей, даже если она не хочет моей помощи. — Ты права. Пойдешь со мной? Кларк стыдливо отводит взгляд. — Да. Мне тоже есть, чьи смерти вспомнить... Я все еще вижу в кошмарах, как убиваю его. По ее смущению я понимаю, что она говорит о Финне. Меня иногда посещают мысли о том, что Гриффин все еще любит его, а я — только замена Коллинза, помогающая ей справиться с болью, но я не воспринимаю их всерьез. Если я не хочу, чтобы Кларк сомневалась во мне, я тоже не должен в ней сомневаться. — Финна убила не ты, Кларк, его убила Лекса. Точно так же, как и людей на Везер. Лидерам приходится марать свои руки в крови, чтобы другие могли спокойно жить. — Прости, Белл, я так и не сказала тебе кое-что важное... Я поверила Лексе, потому что была влюблена в нее. Эта новость удивляет меня, но я не осуждаю Кларк. В то время ей нужен был кто-то, кто помог бы отвлечься от творящегося вокруг ужаса, она была всего лишь запутавшейся и уставшей от постоянной борьбы девушкой. Если Лекса стала тем, кто придал Кларк сил жить дальше, то я благодарен ей. — Это не важно, Кларк. Не важно. Нам надо просто перешагнуть через все, что было в прошлом, научиться жить заново. Кларк заключает меня в объятия и целует. Мы с Гриффин стоим в толпе, и я накидываю на ее узкие плечи свою куртку, беспокоясь, что болезнь может вернуться. Я смотрю на Октавию и вздрагиваю, когда наши глаза встречаются — ее лицо заплаканное и опухшее, и она едва ли может сдерживать слезы сейчас. Я не смог уберечь свою сестренку. Кейн стоит на небольшой сцене, Эбби чуть поодаль, наблюдая за ним. Канцлер делает шаг вперед и собирается с духом, чтобы начать речь. — Мы прилетели на Землю из космоса, и Земля с первой секунды бросила нам вызов: борись или умри. Сложно представить, что пережили наши дети, когда их отправили сюда. Но таков был наш мир: одни умирают, чтобы выжили другие. Жертвы, принесенные ради выживания народа, никогда не будут забыты. Смерть каждого была не напрасной, потому что это привело нас к тому, что мы имеем сейчас — наш дом. Среди нас нет такого, кто не потерял бы кого-то важного для себя, но они навсегда останутся в нашем сердце. И, несмотря на пережитое, мы будем двигаться вперед каждый день. Просыпаясь каждое утро, помните цену чистого неба над вашей головой и радуйтесь каждому прожитому дню. Кейн заканчивает речь и спускается, вытирая слезы рукой, в то время как Эбби успокаивает его. Кажется, эти двое быстро помирились. Я замечаю, как Октавия протискивается сквозь толпу в сторону кладбища и следую за ней. — Мне надо поговорить с Октавией, — предупреждаю я Кларк, и она молча кивает. Иду по лесной тропе, на которую тонким слоем ложится пушистый снег. Здесь, на поляне, среди старых деревьев, мрачно раскинувших оголенные ветви, и похоронены наши умершие. Под старым дубом сидит и плачет у могилы моя сестренка, обняв руками свои колени, будто пытаясь спрятаться от всего и от всех. — Октавия, — окликаю ее я, но она не оборачивается. Ее маленькое тело покачивается из стороны в сторону, она тихо напевает себе какую-то землянскую мелодию. Я аккуратно сажусь рядом с ней, боясь потревожить ее, но Октавия будто не замечает меня. Она задумчиво смотрит на небо, с которого падают белоснежные снежинки, и поет. Я жду, что она прогонит меня, ударит, накричит, обвинит во всем, но сестра только бросается ко мне и обнимает, вздрагивая от рыданий. Моя Октавия больше не воюет, она только оплакивает в лесной тишине парня, научившего ее быть сильной. — Я не знаю, как я выдержу это, Белл. Просто не представляю свою жизнь без Линкольна. Я не виню в его смерти тебя, но это слишком больно... Я... Я не могу поверить в то, что потеряла его, моих сил просто недостаточно, чтобы справиться с его смертью. — Посмотри на меня, Октавия из небесных людей, — я беру ее лицо в ладони. — Ты самый сильный человек, которого я когда-либо встречал, и ты не сдашься сейчас. Линкольн не хотел бы, чтобы ты проводила все дни, горюя о нем. Ради него ты обязана быть сильной. Если он мертв, то ты должна прожить жизнь за двоих, понимаешь? Боль будет убивать тебя, резать на куски, ронять на колени, но ты будешь снова и снова подниматься на ноги, пока однажды не привыкнешь к ней. Борись, Октавия, если не для себя, то для Линкольна. Ее зеленые глаза с надеждой смотрят на меня. Я вытираю слезы с щек сестры и прижимаю ее к себе, позволяя выплакаться. Она справится.Кларк
Я то и дело нервно провожу руками по подолу платья, разглаживая складки, и поправляю волосы. Рейвен в очередной раз закатывает глаза и бесится. А еще говорят, что невесты истерят перед свадьбой... — Хватит портить прическу, я столько, блин, ее делала! Тут все выверено до мельчайших деталей. Даже Кайл не способен на такое чудо инженерной мысли. Вик легонько толкает ее и напускает на себя обиженный вид. — Да не дуйся, просто признай преимущество механиков. Твои чудеса, Вик, в основном происходят только в посте... Я не выдерживаю и закрываю рот Рейвен рукой, отчего Вика пробирает смех. — Помолчи, Рейвен, я и без тебя вся как на иголках. Она убирает мою ладонь и тоже смеется, в ее карих глазах играют искры. — Окей, Кларк-буду-бешеной-невестой-Блейк. Слушай, ты точно не беременна? А то я думаю: вы с Блейком полгода поцеловаться не могли, а женитесь так быстро... Что-то тут не чисто. Я готова выгнать из комнаты эту не умолкающую ни на секунду девушку, если она не перестанет от радости пороть всякую чушь. — Нет, Рейвен, я не беременна! Иди к черту. — Она тоже меня достала, Блейк. Но я люблю ее, что уж поделать. Мне непривычно слышать свою новую фамилию. Кларк Блейк. Я прокручиваю ее в голове снова и снова, произношу одними губами, пробуя на вкус. Она имеет вкус надежды. Надежды на то, что все наши мечты превратятся в реальность. Свадебное платье мама смогла выменять у землян. Оно длинное и белое, с почти невесомым шифоновым подолом, который колышет легкий летний ветерок. Я не знаю, где земляне достали его, и уж тем более не хочу знать, на что мама его выменяла, но оно мне безумно нравится. Все-таки хорошо, что наши отношения с землянами наладились. Кейн смог заключить с ними мирное соглашение, хоть это было и нелегко, и теперь мы мирно сосуществуем, делясь друг с другом благами. Кейн поведет меня к "алтарю" как мой законный отчим. Я рада за маму, что она смогла полюбить кого-то кроме папы, хотя понимаю, что Кейн никогда за заменит его. Но он и не должен. Главное, что Маркус делает мою маму счастливой, а остальное на Земле не имеет значения. — Готова? — спрашивает Маркус, и, увидев мой утвердительный кивок, берет под руку. Мы входим в просторный зал корабля, украшенный специально к нашей свадьбе цветами и разноцветными ленточками. Я смотрю в самый конец зала и вижу Беллами, который в костюме выглядит еще более ослепительно, чем обычно. Вместо священника у нас выступает Нико, который сам вызвался вести церемонию. Я и Белл стоим напротив друг друга, и с наших лиц все никак не сходит улыбка. Я не могу поверить, что прямо сейчас мы с ним станем мужем и женой. Нахожу взглядом Рейвен, глаза которой поблескивают от слез, и скромно улыбающуюся Октавию, сложившую руки на выпуклом животе. Пусть Линкольна больше нет, но Октавия сможет воспитать его наследника таким же сильным, каким был отец. Начинает играть музыка, и я с замиранием сердца смотрю на будущего мужа. — Беллами Блейк, согласны ли вы взять в жены Кларк Гриффин, чтобы быть с ней в горе, и радости, богатстве и бедности, болезни и здравии, пока смерть не разлучит вас? — Согласен. — Кларк Гриффин, согласны ли вы взять в мужья Беллами Блейка, чтобы быть с ним в горе и радости, богатстве и бедности, болезни и здравии, пока смерть не разлучит вас? — Согласна. — Можете скрепить брак поцелуем. Беллами делает уверенный шаг ко мне, кладет руки на талию и притягивает к себе для поцелуя. Я растворяюсь в нем, его губы обжигают мои покалывающими искрами, как и раньше. — Даже смерть не разлучит нас, Принцесса. Она уже пыталась, но у нее не вышло, — шепчет он мне и подхватывает на руки, кружа в воздухе. Торжество было по-домашнему теплым и привычным. Все произнесли приятные пожелания, ели, пили и весело проводили время. Я переоделась из красивого, но до жути неудобного платья в привычную футболку и джинсы, и мы с Беллом танцевали у костра почти весь вечер, хоть мне и пришлось его учить. Все мы, небесные люди, — одна большая семья, и это то, что не изменится никогда. Прилетевшие из огромного космоса и нашедшие счастье на клочке Земли. Когда люди начинают расходиться, нам с Беллом удается улизнуть с наскучившего мероприятия. Мы гуляем по лесу и любуемся закатом. Не то, чтобы я была особенно романтичной, но бродить здесь с Блейком, смеяться и смотреть на то, как небо окрашивается в теплый розово-оранжевый цвет, было чем-то невероятным. Внезапно Белл поворачивает и тянет меня за руку в противоположном направлении. — Беллами, может, ты сообщишь мне, куда мы, черт возьми, сейчас направляемся? — Увидишь, всему свое время. Закрой глаза. Когда он говорит мне открыть их, я застываю на месте, как вкопанная. Передо мной все тоже самое дерево, у которого мы сидели год назад, будучи еще совершенно другими людьми. С тех пор все перевернулось с ног на голову. — Пошли присядем, — зовет меня мой новоиспеченный муж. Мы садимся рядом и смотрим на то, как на небе начинают загораться звезды, поблескивая на темно-синем фоне. Я вижу, как падает метеорит, быстро сгорая в атмосфере. — Загадай желание! — говорю я Беллами, указывая пальцем на падающую "звезду". Он лукаво улыбается мне уголком рта. — Оно уже сбылось. Губы Беллами с нежностью накрывают мои, заставляя забыть о всех желаниях на свете, кроме него. Каждый новый поцелуй дает мне то, ради чего стоить жить дальше, терпеть неудачи и продолжать бороться, ломаться и начинать все заново. Он дает мне надежду.