Точка исчезновения

1-е Ноября, 2030 года       Всё, чего хотел Спайк, это защитить свою семью, которая когда-то включала в себя только Баффи и Дон. Ангел понимал его. Но, пожалуй, именно Холланд был единственным, кто по-правде понимал желание защитить, держась за вещи железной хваткой. Только сейчас, когда Ангел потерял всех, имеющих значение для него, он понял: если хочешь удержать того, кого любишь, нельзя использовать железную хватку. Потому что чаще всего красивый кристалл, который отчаянно сжимаешь, разобьется на осколки и в итоге порежет руку, которой ты цеплялся за него.       Было больно видеть, как рос младенец внутри этой женщины. Но что было ещё больнее, так это видеть, как Спайк и Баффи привязываются к ребёнку. А он и так уже пожертвовал многим ради безопасности Конора. В жизни, полной убийств невинных, такие, как Винифрен Бёркл, были убиты ради высших целей. По крайней мере, он так думал раньше.       Он не мог объяснить своих причин тогда, никто бы не понял. И, конечно же, не мог объяснить им своё поведение сейчас. Только не ему и тем более не ей. Всё, что ей осталось, это скорбь. И она считала его причиной этой скорби.       Мужчина думал о том, что скажет. Вдохнув ненужный воздух, решил начать с самого основного: — Ну вот, я снова здесь, хотя и не понимаю зачем. Я пытался объяснить всё Джони и... — он даже не мог заставить себя сказать её имя, — ей. Джони была в ярости, — изумлённо покачал головой, слегка улыбаясь тому, кого видел в ней, — так похожа на тебя, — пробормотал он. — На долю секунды я мог поклясться, что её лицо изменилось. И наклоняла голову она так же, как ты. Она тоже видела это. Я слышал её удивлённый вздох. Джони взяла твою зажигалку, — усмехнулся Ангел. — Знаешь, я думаю, она бы использовала её. Сказала мне, что если я ещё раз приближусь к ней или к её матери, то узнаю, что именно чувствовал её папа в той аллее. Потом спросила меня, что было бы, послушай я тебя тогда. Я сказал, что не знаю.       Он и правда не знал.       Но всё ещё помнил каждую деталь разговора даже спустя все эти годы

***

21-е Апреля, 2005-го года — Спайк, это плохая идея, привязываться к этому. — Этому? Это ребёнок. Невинный ребёнок. Почему я не должен? — Потому что он погибнет, — вздохнул Ангел. — Все они в итоге погибнут, — он стыдливо опустил глаза. — Даже Баффи. — Я знаю, — с болью выдавил из себя Спайк. — И я надеюсь, что даже морщинистой и старой, — он наклонил голову и усмехнулся, — она всё ещё сможет надавать тебе по полной, Персик. — Если этот ребёнок родиться, Спайк... Если ему позволят жить, Баффи умрёт.       Спайк покачал головой, словно стал свидетелем самого жалкого зрелища. — Ты. Как ты протянул так долго? Или, возможно, ты призрак, дребезжащий по этому широкому и прекрасному миру, не привязанный ни к чему и ни к кому? Поэтому было так легко превратиться из крестоносца в кого-то с манией величия за один короткий год? — Ты знаешь, — ответил Ангел. — Думаю, что слышал всё это и раньше.       Спайк глухо рассмеялся. — Уже проходили всё это, ведь так? — он прикусил внутреннюю сторону щеки и задумался, его взгляд взлетел к потолку. — До тебя долго доходит, не так ли? Может, тебе стоило послушать. Может быть, тогда ты не просил бы меня просто стоять и смотреть, как ты сделаешь то, что "Чемпион" всего пару лет назад попытался бы предотвратить, даже если бы пришлось лезть по шею в святую воду, он бы не допустил этого, — блондин раздраженно выдохнул, шипя сквозь зубы. — Иисусе, Ангел! Я, возможно, и ненавидел твое самовлюблённое поведение, но я уважал твои старания. Я мог и до сих пор могу уважать достойных противников. Но ты не такой, больше нет. Сейчас ты просто враг, — Спайк взял небольшой дневник и начал уходить. — Даже без души, которую ты ценишь так высоко, я сочувствую тебе. Но... — предупредил он. — Если приблизишься к этому ребёнку, я убью тебя. Честное слово, Ангелус.

***

      Да, он очень хорошо помнил этот разговор. Ангел не хотел, чтобы этот огонь в глазах Спайка погас. Но старший вампир знал: если Баффи умрёт, тогда все люди, которым — он не сомневался — Спайк мог помочь, потеряют Чемпиона. Даже если бы Холланд не сказал ему, что сделает с Уильямом смерть Баффи, Ангел знал это.       Спайк был висцеральным существом. Всё, что ему доводилось пережить, он впитывал в себя. Всё, через что ему доводилось пройти, становилось частью его самого. Это делало его отличным бойцом, но он никогда не видел леса за деревьями. Он никогда не видел всей картины.       И несмотря на то, что Ангел никогда не скажет это вслух, общая картина заключалась в том, что Спайк был единственным, кто остался у него, кого Ангел любил. И брюнет не хотел видеть его страданий.       Он покосился на надгробье, надпись на котором, казалось бы, издевалась над ним. — Я знаю. Знаю, что должен был послушать тебя. Мои попытки спасти тебя от боли, которую довелось испытать мне самому, лишь сделали еще хуже. Пока для тебя и Баффи не стало невозможным сделать то, что должно было быть сделано, и из-за этого, ты видел лишь один выход. Выход, который спас её, — Ангел слегка кивнул, как будто ветер шепнул ему, как очевидно, было его заявление. — И я знаю, это то, чего ты хотел, ведь хотел того же. Твоё нестандартное мышление спасло нескольких Истребительниц, Баффи в том числе. Но я забыл сказать им о Шаншу. Поэтому, что вышло, когда Баффи потеряла мужа, а Джони её папочку? Итак, ты можешь представить себе, как злы они были, обнаружив, что я знал об этом и не сказал им. И рядом не было тебя, чтобы заехать тебе в нос, так что они сорвали свою злость на мне, и я заслужил это, — вампир подавил рыдание. — Они были не единственными, кто потерял что-то, когда ты умер. Ты знаешь это, Спайк. Ты помог мне спасти одного сына. Но я потерял того, о ком думал, как о сыне, — он криво улыбнулся. — Настолько, на сколько я готов признать это. Я потерял тебя.

***

13-е Октября, 2005-го года       Джордж ответила на звонок: — Школа Дзюдо Синергия, чем могу вам помочь? У нас скидки на этой неделе в честь Хеллоуина. Оплатите шесть тренировок, и седьмая будет бесплатно, — её глаза прищурились от удивления, и она переместила трубку в другую руку, быстро хватая свою инвалидную коляску, в попытке поймать их внимание. — Ангел, почему ты звонишь сюда? Что? — она немедля сдернула микрофон и наушники, и закричала: — Спайк!!! Где Дэвид?       Ужас в её голосе заставил его немедленно покинуть тренировочный зал и бросится к рецепции. — Что случилось?       Она указала на её наушники и микрофон: — Звонил Ангел. Не спрашивай меня, как он узнал, но он звонил из больницы. Дэвид... он был ограблен. Зарезан ножом. — Что? — послышался мучительный крик Талиты.       В доли секунд Спайк оказался за рулём Десото, набегу обращаясь к Баффи и Талите: — Талита, оставайся здесь. Я всё проверю. Баффи, используй кол, если понадобится. Я позвоню сразу, как что-то узнаю! — с этими словами машина рванула с места, направляясь в больницу.

***

1-е Ноября, 2030-го года       Садовнику этого кладбища очень нравилась его работа. Когда летом было слишком жарко, он оставлял траву повыше, тем самым не позволяя траве над могилами его подопечных засохнуть и пожелтеть. Осенью убирал листья, не давая им портить пейзаж. А зимой с особой заботой убирал снег с камней.       Садовник заботился о них всех, но, по какой-то причине, одна из могил особенно привлекала его внимание. Возможно, это было потому, что в море роз и лилий, которые он собирал каждую ночь с других могил, эта могила всегда была украшена ярким букетом оранжевых бархатцев. Они напоминали ему о солнце, и, возможно, поэтому во время его ночного обхода, он уделял особое внимание Уильяму Алистеру Дастину.       Конечно, чтобы позаботится об этой могиле, ему приходилось работать позже, чем обычно, так как в его рабочий контракт входило условие, что он останется незаметным для глаз посетителей. Садовник понимал это. Он знал, что для близких было бы тревожно знать, что кто-то нарушил покой их родных.       Даже не взирая на то, что те, кто приходил сюда, в сердцах знали, что кто-то ежедневно ухаживает за этим местом, всё же это было бы неприятно — видеть незнакомца, суетившегося возле места покоя их любимых и близких. Поэтому он оставался незамеченным, хотя, в случаи могилы с бархатцами, это было достаточно сложно.       К этому обитателю посетители приходили в самую рань.       Его наручные часы сообщали ему о том, что было три часа утра... Садовник был благодарен за небольшой домик, который имел на кладбище. Его устраивало подобное предложение: следить за тем, чтобы кладбище было чистым и ухоженным в обмен на жильё и пропитание. Да и "соседи" были очень тихими, что вполне его устраивало.       Склонившись, он поднял букет цветов с земли и улыбнулся: — Итак, Уильям, вижу, что жена приходила снова. Она особенная, не так ли? Но уверен, ты знал это и без меня, — он посмотрел вниз, на цветы в своей руке; его голова наклонилась в размышлении. — Что-то особенное в этих цветах. Она оставляет их каждый день и каждый раз одни и те же. Бархатцы так сильно отличаются от бесконечных рядов роз. Не пойми меня неправильно, розы красивые цветы, но бархатцы, они настолько освежающие... Словно она дарит тебе немного солнечного света каждый день. Словно она знает, как тебе его не хватает.

***

      Баффи Энн Дастин ненавидела это. Теперь она ненавидела прогуливаться по кладбищам даже больше, чем когда была действующей Истребительницей, хотя тогда она думала, что вряд-ли сможет ненавидеть это ещё больше. По крайней мере, тогда у неё был шанс обнаружить его крадущимся где-то поблизости. Теперь она знала наверняка, где найдёт его. И женщина всей душой ненавидела это.       Она была так молода тогда; намного моложе, чем сейчас.       Подумать только, прошло всего два года. Даже меньше. Шестьсот девяносто дней и ночей с того дня, как он умер. И каждую ночь было больно, словно впервые.       Блондинка подошла к могиле с щемящей болью в сердце. Спайк всегда был её опорой. Когда она впервые заболела, и её мир превратился в туман боли, уколов и антисептиков, он оставался рядом несмотря на то, что его глаза выдавали насколько он был напуган. Он оставался с ней.       Единственное, что отвлекало его, была забота о Джони. Уиллоу сказала ей, что их дочь была тем, что не позволяло ему окончательно сойти сума, когда Баффи заболела.       Они видели, что вирус мог сделать с Истребительницей, и как быстро он развивался. Они со Спайком работали над тем, чтобы изолировать вирус с того самого дня, как родилась Джонина.       Баффи помнила, как тяжело переносил это Спайк каждый раз, когда очередная истребительница была поражена вирусом, который они называли Cassandra’s Lace.       Казалось, он воспринимал появление вируса, как личный вызов. А когда стало ясно, что Джони, возможно, была Истребительницей, больше ничего не имело значения для него, кроме того, как найти решение этой головоломки. Он словно был одержим чем-то, но Спайк не собирался делиться этим с ней.       Тогда, несмотря на её усилия скрыть, симптомы говорили о том, что она заболела этим вирусом. Поначалу она отмахивалась от них, но пришло время, когда даже она больше не могла отрицать очевидного. Баффи умирала, и они оба это знали. Они оба видели, как это случилось с другими Истребительницами.       Баффи смирилась, но не Спайк. Из-за его упертости и нежелания принимать мир таким, каким он был, именно она стояла посреди кладбища, кладя цветы на могилу, которую не думала, что доведётся увидеть. Благодаря ему Джони жила в мире, в котором снова была армия Истребительниц, пусть даже не такая большая. И они стали забывать о той ужасной опасности, которой подверглись всего пару лет назад.       И она тоже стояла здесь. Сам факт, что она была жива, должен бы приносить ей радость, но ее не было. Не было, так как в очередной раз он пожертвовал собой, чтобы спасти её.       Баффи посмотрела на надгробье с его именем и попыталась произнести его вслух. Прошло так много времени с тех пор, как она смогла прийти сюда. Находиться здесь, глядя на ровные буквы, было невыносимо. Это пробуждало боль, о которой она не могла говорить. Поэтому, слыша свой собственный голос, такой тихий, произносящий его имя — всё это казалось нереальным.       Баффи громко прочла надпись на камне: хвалебные слова, которые он действительно заслужил, но никогда не услышал, по-крайней мере от неё. Было так больно осознавать, что его больше нет. — Уильям Алистер Дастин — любимый муж, отец, друг и Чемпион. Ушедший, но не забытый, 2-е Декабря 2027-го года, — поцеловав пальцы, она приложила их к его имени. — Кто теперь заботится о тебе? Где ты? Я пыталась найти тебя. Знаешь... — Баффи чувствовала, как дрожат её губы, и ощущала солёный вкус собственных слёз, текущих по лицу и губам, — чтобы просто знать, где ты. Мы с Джони так скучаем, — её лицо исказила печаль и злость. Она знала, что её мысли не имели последовательности, но в ней накопилось столько боли, что было необходимо высказаться. — Уиллоу сказала, что ты не в Аду, и это хорошо, — всхлипнула она, вытирая глаза. — Но она также сказала, что тебя нет и в Раю. Это не имеет никакого смысла. Я имею ввиду, вампиры не умирают от вирусов! Так не бывает! Ну ладно, было однажды, когда Ангел заболел из-за той стрелы с ядом, но я спасла его. Когда заболел ты, ты не позволил мне спасти себя. Почему? — рыдала женщина. — Когда тебя лихорадило и ты был в бреду... — она склонила голову, заново переживая всю боль, — пока всё ещё мог говорить, ты не прекращая говорил о каком-то обмене, каком-то уговоре. Я знаю, тебе было больно. Знаю это. Но ты не жаловался. И тогда Ангел рассказал мне о пророчестве. Я клянусь, Спайк, я была так зла, что могла распылить его. Джони почти что сделала это. А теперь я прихожу сюда каждый день в надежде, что каким-то чудом ты найдёшь меня, — блондинка положила букет ему на могилу. — Я знаю, это безумие. Но я хочу, чтобы ты был здесь, — сказала она и покинула кладбище.

***