***
- Вы! Не дайте им открыть проход на землю! - а вот самый немилосердный ораним - Лейам, ибо первый блин комом. Из неё вышел бы не плохой военачальник. - Схватить Самаэля и других! - орёт она классно. А вот то, что это самая настоящая, к тому же первая война - нет. - Лейам, где Энки? - а вот и Михаил. Мамочка, развидеть нужно этот ужас. Видели бы, сколько крови на его одежде и крыльях. Лейам только плечами пожала и кинулась в бой. Можно было подумать, что ей фиолетово, но она волновалась. А Михаил лишил жизни многих братьев. Такого, по правде говоря, не ожидал даже он. Архистратиг хотел её найти, но от этого, даже не начавшегося занятия, его отвлёк брат. - Я знаю, что ты скажешь, поэтому начнём, - казалось, Люцифер был убить кого угодно. Не верьте! Не можно на брата младшего руку поднимать. Но чтобы скрасить эту битву, вспомним что-нибудь весёлое. Вжик-вжик-вжик-вжик! Кто знает, продолжайте. Господь, где ты? Смотри, как распоясались. Там дерутся, там дерутся, здесь дерутся. Знаете, нехорошо это, очень хорошо. Да, я кэп. Мать моя! Ну сказал бы кто Люциферу, что ему не победить. Убивают? Мама, закрой мои глаза. Михаил, чего так быстро меч достал, только ж пронзил? Мать моя женщина, не видеть бы такого век. - Вы же братья, - Святославичи! Или как там княгиня Ольга говорила. Тьфу! Лейам, как ты вовремя, а то никто и не додумался бы её поймать. А куда ты её? Ну если только к Рафаилу, то пускаю. Опаньки, а порталы-то открыты, Самаэль и другие не до конца побиты. Да с этим рогатым***
- Жить будет, - с улыбкой обрадовал Рафаил всех присутствующих, - Но я надеюсь никто, кроме вас, - он посмотрел на Лейам и Михаила, - не видел сего героизма? - я уже говорила, что такого никто не ожидал? Да? Ну и ладно. Пойду на пенсию, буду шарфики вязать. Я думала там все, как роботы, сразу же начнут восстанавливать всё, а Михаил взял и на отдых всех-всех отправил. Вот где теперь сие чудо? В прошлом, дамы и господа, в прошлом. И тут они проснулись. Когда просыпается одна, с ней в туже секунду и вторая. А Лёлю разбудил хороший мальчик, который до сих пор зовёт её Адель, ибо про Лёлю не знает. Зачем так давить на живот? Маленький садист, по-другому сказать нельзя. - Сегодня важный день! - громкий голос мальчика окончательно её разбудил. Она помнит, Уил. С тобой забудешь. Мало того, что сегодня Рождество, так и отмечать его семья Твайнинг будет на балу у самой королевы Виктории. Что, на самом деле, радовало Лёлю. Она всегда хотела посмотреть на эту королеву. Прошлые два Рождества были самыми лучшими и, в тоже время, ужасными в жизни Адель. Зато Мари была довольна и веселилась от души. А у русой то рука сломана, ибо помогала шторы вешать, то простыла в городе. Кратко говоря, не везёт, и всё на этом. А когда пришло приглашение от самой королевы, то она была готова умирать. Потому что танцевать она не умела, а сей факт без внимания оставить Омилия не смела. И вот к сегодняшнему дню она умеет танцевать вальс, весенний вальс, и что-то там ещё, что не запомнила. И сейчас она отправила Уила из комнаты далеко, сама не знает куда, а сама дождалась служанок, которые её разодели и заплели. Королева - тварь! Захотела она, видите ли, чтобы все девушки были в красных или зелёных платьях, а в костюмах мужчин также что-нибудь зелёное или красное. Так что Лёля мирно и тихо всех проклинала. Слава Богу, что с волосами обращались аккуратно. Иначе бы узнали в этом доме силу русского мата. Сейчас только двенадцать часов дня, а она уже готова. Точно! Нужно ведь время, чтобы доехать до дворца. Лондон, в принципе, недалеко. Но эта женщина изъявила желание, чтобы Твайнинги приехали раньше часа эдак на два. Лёля возмущаться не могла, посему лишь в мыслях громила всё поместье. Подойдя к зеркалу, русая немного удивилась: такой няшей она никогда не была. Волосы крупными завитыми локонами красиво спадали на плечи и спину. Ничего сверх-помпезного в этой причёске не было. Голову украшал серебристый обруч с искусно вылитым из металла остролистом и маленькими шишками хмеля. Платье же было прекрасно! Ярко-красный корсет был вышит серебристой нитью, как узорами от мороза окно. Низ платья был пышным, опять же красным. Воздушная ткань делала Лёлю ещё более хрупкой, чем она была. Зелёный пояс с таким же зелёным маленьким бантом окончательно придавал ей вид человека, который уже готов праздновать Рождество. Заканчивали сей романтический образ изящные зелёные сапожки на небольших каблуках. Но, увы, из-за низа платья их было не видно. А поверх оголённых плеч была накинута прозрачная серебряная шаль. - Вау, - Уильям был ошарашен сей красотой. Такую красивую Адель он видел впервые, - Ты, - он немного засмущался, - Великолепна, - русая мило улыбнулась. - Спасибо, Уил, - она смутила его ещё больше. Потому что улыбка её была прекрасна, - Чего в дверях стоишь? Заходи, - она махнула рукой к себе, зазывая войти. Уильям подбежал к ней и посмотрел в зеркало. На нём был серебристый камзол, с позолоченными пуговицами. На ногах такие же по цвету сапожки с металлической набойкой на каблуках. Только шейный платок был зелёным с серебряным узором. Волосы же его были аккуратно зачёсаны назад. Лёля видела, как он сосредоточено что-то обдумывал. Было неожиданно, когда он обнял её за низ платья, ибо маленький, ибо нефиг, и сказал: - Твой первый танец на балу - мой, - правильнее будет сказать, что он протараторил. Всё, теперь он для неё тараторка. Уильям уткнулся в низ платья, пытаясь скрыть своё смущение. Русая громко засмеялась. Уил удивленно посмотрел на неё, а она легонько кивнула головой. Да, Уил, она согласна, только у неё крыша поехала. Они спустились к выходу и засмущались, удивились, улыбнулись от уха до уха. Эдуард и Омилия такие красивые. Омилия была в зелёно-изумрудном платье. Довольно строгий верх также, как и у Лёли, был расшит серебряной нитью. Пышный подол был расшит красной лентой. Пояс тоже был представлен красным бантом. Волосы уложены в высокую строгую причёску украшенную декоративными шпильками - ягодами рябины и листиками остролиста. Эдуард так же был красив и элегантен. Снежно-белый костюм удачно гармонировал с изумрудно-зелёной жилеткой и красным шейным платком. Из нагрудного кармана выглядывал то же остролист с рябиной. Его русые волосы были уложены так же, как и Уильяма. Из кармана жилетки выглядывала серебристая цепочка. Кевин помог одеть Адель зимнее пальто. Он невзначай залюбовался ей. - Вы прекрасны, леди Адель. Я знаю, Вы справитесь, - его голос придал ей уверенности, но она также и засмущалась, а язык отказался работать от волнения. Видимо поэтому она, в качестве благодарности, просто кивнула.***
- Круто! - на сей выкрик семья Твайнинг громко засмеялась. Здесь они не в первый раз. А вот Лёля от радости чуть не усцыкалась. Букингемский дворец такой красивый и огромный. Показывает величие королевской семьи. Чудики с чёрными головами, как она окрестила солдат в красных мундирах и больших шапках, не реагировали на то, как она подходила к ним и внимательно рассматривала. Один с ней в гляделки играл, то бишь смотрел на неё, а может не на неё, пока она не вернулась на землю. Было это невежливо, однако Омилия и Эдуард ничего не сказали, просто улыбались. Ведь понимали русую прекрасно. - Я дворецкий Её Величества королевы Виктории, - их внимание обратил на себя мужчина лет сорока. Тёмно-русые волосы были зачёсаны назад, а карие глаза, казалось, ничего не выражали, - Она вас ждёт, прошу за мной, - сказал он, махнув рукой, призывая идти за ним. У Лёли сердце пропускало удары. Она волновалась. Вроде бы хорошо зубрила этикет, а вроде бы не знает, что делать. Двери открываются, а русая готова падать в обморок. - Добрый вечер, проходите, - русая увидела милую женщину, которой, наверняка, чуть больше сорока. Она красивая: кожа бледная, волосы чёрные, а глаза карие. Платье закрывало и шею, и руки, но оно было чёрным. Видимо у неё пожизненный траур по своему Альберту, или кого она там всем сердцем любит. Лёля на автомате вместе с Омилией сделала реверанс, который успела проклянуть много раз.