Sad Dad

Это была она. Выглянула из-за этой двери, отделявшей гостиную от коридора и уставилась на меня своими большущими серо-зелеными глазами, того же цвета, что и мои. Она оказалась светловолосой, что удивительно, потому что у меня волосы почти черные. Даже ее ресницы, обрамлявшие удивленно распахнутые глаза, были светлыми. Она была совсем крохой, немногим выше моего колена. Мягкие черты круглого, детского лица, красные щеки, курносый нос. Она выпрямилась и я заметил, что один глаз у нее чуть крупнее второго. Незаметно, если не вглядываться, но сейчас мой взгляд цепляло все. Тонкая шея, ляповатая пижама с примитивно нарисованными пони, поджатые пухлые губы. Я стоял в дверях, не решаясь начать раздеваться, смотрел на нее, а она не сводила взгляда с меня. Наверное, она думала в тот момент что-то вроде: «Черт подери, да что нужно этому парню». Иван Арсеньевич разулся и повесил пальто в шкаф, в прихожей, а Лидь Ванна только начала стаскивать свои туфли. — Золотце… — пыхтя от нагрузки начала она, — это твой папа. Помнишь, я говорила, что тебя заберут? Надо было видеть в тот момент ее лицо. Оля недоверчиво приподняла одну бровку, окинула меня взглядом (до этого она смотрела мне прямо в глаза) переспросила для верности, обращаясь уже ко мне. — Папа? Я растерянно кивнул и наступил на пятку ботинка, снимая его. — Щас вещи собирать будете. Тебе папа поможет… — кивала своим словам женщина, не унимаясь. Иван Арсеньевич сразу направился в спальню и, к моменту, когда жена его уже разделась и проскользнула на кухню, вынес мне оттуда чемодан, большого серого гиганта размером прямо как Олька, со сбитыми колесиками обшарпанный внизу, но в целом добротный и выглядящий довольно прочным. — У нас нет детской, но Оля живет в гостиной. Все ее вещи там, — он кивнул за двери, из-за которых появилась Оля. — Х-хорошо, — я не нашелся что еще ответить и потому, стянув пиджак, я просто забрал чемодан из рук Ивана Арсеньевича и вылез из своих ботинок. — Иди, собирайся. Познакомитесь заодно. — лаконично подвел он итог, скрываясь на той же кухне, оставляя меня с ребенком наедине. Девочка окинула меня взглядом еще раз и скрылась за теми же дверями, уходя озираясь и проверяя пойду ли я следом. И я пошел, на ходу расстегивая верхнюю пуговицу рубашки, потому что от этой атмосферы я и так покрылся испариной. Итак, мы вошли в гостиную. Просторная комната в кремово-белыми стенами и застеленным ковром ламинатом на полу. Какая-то большая картина с осенним пейзажем слева, над кофейным столиком и стеклянным-шкафом витриной с коллекцией дорогого алкоголя на полках. В углу приютилась на таком же стеклянном столике плазма, широкая и тонкая, такие, если честно, я видел только в магазине. Кожаный диван и два кресла под него, а между диваном и другим креслом — торшер. Детских вещей тут было немного. В основном девчачье лего раскиданное по полу возле телека, пара плюшевых медведей и какие-то еще развивающие игры, но все сложены в коробки под телевизором. Пока я оглядывался, она присела возле своего лего. Это, к слову, была какая-то машинка-грузовичок и парочка ярких цветных куколок, которых в этот грузовичок можно было посадить. Она начала разговор первой, не смотря на меня, а увлеченно ковыряясь в грузовичке, пальцами пытаясь что-то из него вытащить: — Привет, пап. Я немного опешил. Вообще сегодня я все время в шоке и какой-то сам не свой, но сейчас я действительно был не готов к такому быстрому развитию событий. — Привет, — я присел возле Оли на корточки, решив, что сначала с ней все же стоит поговорить. — Ты меня забираешь? — Она все же выцепила из грузовика застрявшую детальку и убрала в коробку от набора, точнее, просто ловко закинула ее к остальным. — Да, — я постарался говорить как можно увереннее, чтобы и ребенок был уверен во мне, в том, что я смогу о ней позаботиться. — Сегодня? — Да. Совсем скоро, нужно только собрать твои вещи… — Я встал и расстегнул чемодан, показывая, что он пуст и в него нужно бы все и убрать. — Моя одежда в комнате бабушки, — об этом я кстати и не подумал. Игрушки-то тут были, но я не видел одежды и шкафа тут тоже не было. — Тогда я схожу за ней, а ты подожди меня, ладно? Дождавшись кивка я вышел и направился на кухню. Там, в халате и капроновых колготках, по верх которых были натянуты тапки, заваривала чай Лидь Иванна, Иван, же, Арсеньевич, не успевший еще переодеться, просто сидел за столом. Они, по всей видимости, о чем-то разговаривали до моего прихода, но сейчас сидели молча. — Я это… Одежду бы забрать… — Чемодан я оставил открытым в комнате, но не думаю, что у четырехлетнего ребенка так уж много вещей, чтобы мне пригодилось брать такой объемный чемодан с собой только для того, чтобы дойти до другой комнаты. — Да, конечно, — на встречу мне встал Иван Арсеньевич, обошел меня и скрылся в коридоре. Я посверлил взглядом спину Лидь Ванны с полсекунды. Она была такой вполне обычной домашней бабушкой тут на кухне собственного дома, не то что за его пределами. Однако, дольше смотреть было уже неприлично и я поспешил за Иваном Арсеньевичем в коридор, а затем и в открытую дверь спальни. — Вот, — не став шибко заморачиваться, он просто отдал мне всю одежду с детской полки, что там была, стопкой вложив ее в мои руки, стоило мне только подойти, затем так же он проделал со второй полкой. Стопка получилась высокой, но держать ее я мог. — Куртка, обувь и прочее — в шкафу в коридоре. Как только будешь готов — скажи нам. Я вызову тебе такси. Езжай сразу в новую квартиру. — Спасибо, — через чур искрене сказал я. В ответ этот старик только хмыкнул и ушел обратно к жене. А я, прижимая стопку сверху подбородком так, чтобы она не упала, отправился в гостиную, с трудом открывая дверь коленом, потому что та открывалась на себя, а руки у меня были заняты, так что я просто надавил коленом на ручку и подцепил пальцами ног, когда та немного приоткрылась. Оля сидела у чемодана, укладывая свои коробки с играми внутрь и собираясь уже положить туда плюшевого медведя. Я поставил стопку на диван. — Давай-ка, выбери для начала в чем ты поедешь. Оля послушно поднялась с места и подошла ко мне, начав аккуратно перекладывать одежду ища что-то определенное. Я же тем временем убрал все нижнее белье, лежащее сверху и отложенное ею в первую очередь в маленькие отделение чемодана. — Переодевайся, а я пока за остальным схожу, — уведомил я, выходя. Оставив в коридоре только куртку, шапку и ботинки, я охапкой захватил все остальное, от теплых кофт, до зимнего пальто и кроссовок, туфелек, сандалей. Укладывая все это в чемодан, я вдруг понял, что судя по рассказам, жили Аня с Олей на пороге крайней нищеты, но игрушки у Оли все были качественные и одежды у нее достаточно много, особенно для ребенка ее возраста, когда дети постоянно растут. — Оль, а ты знаешь, кто подарил тебе эти игрушки? — я сидел к ней спиной, укладывая вещи, а она переодевалась в уже выбранные джинсы и свитшотоподобную кофту с понями. — Конечно, ты, — я обернулся, она как раз натягивала на свою крошечную ногу носок. Я не знал что сказать. Кто дарил ей эти вещи? Сразу ясно, что бабушка с дедушкой, но почему стоило прикрываться моим именем? Подозревали ли они, что даже если не умрет, то такая непутевая мать откажется от дочери? И давно ребенка готовили к такой вот передаче? Это многое бы объяснило. Например то, что такой гениальный план созрел у них всего за неделю после смерти дочери и то, почему Олька так спокойно отнеслась к потери матери и появлению в ее жизни отца. — Оль, как ты отнесешься к тому, что тебе придется жить со мной? Ты рада этому? — я все же решил задать интересующий меня вопрос. Однако ответом мне послужило неловкое пожатие плечами. — Не знаю. Скорее всего, — напялив последний носок, она поднялась с дивана, а я тем временем уже застегнул чемодан.

***

— Ну, вот мы и дома, — мне до последнего не верилось, но ключ провернулся и дверь открылась, впуская нас на порог собственной квартиры. С порога я понял, что квартира, как и положено всем новостройкам, довольно просторная. Тут было не так много мебели, только самое необходимое, но, я думаю, что я и ребенок сумеем быстро обрасти мусором. Две комнаты, не считая кухни, ванной, туалета и коридора с прихожей. Мне, скорее всего, придется жить в гостиной, оставив спальню дочери. Занеся чемодан, я попросил Олю не раздеваться. В квартиру я хотел попасть, чтобы в какой-то мере проверить слова Лидь Ванны, однако своих вещей у меня с собой не было. Кстати, неплохой вариант — заявиться к матери и сразу представить дочь. При ребенке она точно не позволит себе лишнего. Хотя, по сути, в сложившейся ситуации не было моей вины. Я не знал ни о матери ребенка, ни о ребенке. Но, с другой стороны, мне не избежать нотаций на тему «найди уже нормальную работу» и «ты хоть понимаешь, какая это ответственность». Сказать по правде, не понимаю. Я прошел в гостинную, чтобы оставить там чемодан, оставив его разбор на потом. Сразу в глаза бросается то, какое тут все не обжитое. Мебели по минимуму, никаких уютных «излишеств» типа картин или ковров. Кстати, ковер в гостинную надо бы прикупить. Не потому, что полы были холодными, тут стоят стеклопакеты, так что о сквозняках говорить не приходится, просто потому что я не представлял себе гостиной без ковра. Тут же совершенно неудобно будет лежать на полу или ходить босиком, а тапочки я вообще в любом виде не признавал. Возвращаясь обратно, я мельком заглянул на кухню. Знаете, в икее есть такие стэнды, обставленные, будто это квартира. Только с ценниками. Так вот, это был словно экспонат в икее, только без милых деталей вроде стопки полотенец или лопаточек, вилочек и прочего. Кстати, зайдя внутрь я пошарился по шкафчикам. Пусто. Ни тарелок, ни вилок. Надо будет заглянуть в магазин и купить какой-нибудь небольшой набор посуды на первое время. И за продуктами. — Па..? — Раздался растерянный голос из коридора. Черт, слишком долго думал. Я вернулся в коридор, где все так же стояла Оля. Как я и просил она не раздевалась, так что я взял ее за руку и мы вышли. Я запер дверь и мы спустились из дома к остановке рядом с подъездом. Я загуглил маршрутки или автобусы, которые ходили бы до моего дома или хотя бы до моего района. Нашел один автобус, который останавливался буквально в метрах пятиста от моего дома, только ходил он с перерывами в час. — Мы заедем к твоим другим бабушке и дедушке, чтобы забрать у них мои вещи, ладно? — Дойдя до остановки, я посадил Олю на скамейку и дал ей мой телефон поиграть чтобы она не скучала, потому что когда придет этот чертов автобус я понятия не имел. — Ладно, — девчонка пожала плечами и увлеченно начала тыкать в телефон. Я же взволновано уставился на дорогу, боясь пропустить злосчастный автобус. Я стоял рядом со скамейкой, так что на ней еще оставалась пара свободных мест на случай, если кто-то еще придет, но ей-богу, лучше бы я сел рядом, потому что через пару минут ожиданий появилось оно. Это была тучная дамочка трудноопределяемого возраста, в ярко-красном вызывающем пальто и глянцевой сумочкой подмышкой. За руку она держала карапуза на пару лет старше чем Олька, но сразу видно, что на пару ступеней в развитии ей уступающий. Пацан был крайне беспокойным. Он дергал мать за руку, тыкал во что-то пальцем и громко расспрашивал мать о целях поездки и о чем-то еще. Я сильно не вслушивался и внимания не обращал, потому что всегда в новых местах был напряжен, когда ждал транспорт, боясь, что что-то не так понял, не там посмотрел, не на то время и так далее, и тому подобное. Олька прислонилась головой к моей руке, облакачиваясь, я потрепал ее по голове, сдвинув шапку на лоб и она, поправив ее, все так же продолжала играть. К слову, это был симулятор гонки на мотоцикле, скаченный мной чисто для того, чтобы коротать время в транспорте, так что Оля телефон крутила, давила на экран, водила пальцами и всячески с ним взаимодействовала, когда к ней подсел этот мальчик. Его мама села на другой край скамейки, он — по середине. Краем глаза я стал замечать, что он заинтересованно посматривает в телефон, затем оглядывается на мать, как бы что-то говоря ей глазами. Может, просто надеялся, что она даст ему свой. Но мамаша достала из своей глянцевой гадости маленькое зеркальце и была полностью вовлечена в процесс исправления своей укладки на манер барашика Шона. — Дай поиграть, — наконец выдавил из себя парнишка. Я отвел взгляд, следя за реакцией Ольги, а она подняла глаза на парня, будто ошарашенная такой наглостью. Вылупившись на него, она наконец произнесла: — Нет. — Почему? — Настала очередь пацана изумляться. Разговор детей, к слову, все-таки привлек внимание мамаши. Мы с ней еще не решались вмешаться, но поглядывали на детей следя за развитием событий. — Это не мой телефон, — резонно заметила Оля, снимая с себя тем самым всю ответственность и перекладывая ее на мои плечи. — А чей тогда? — Как будто не ясно, нас тут на остановке всего четверо. — Мой, — решаю все-таки подать голос, потому что сразу было ясно, что Оля не в восторге от такого общения. — Дай поиграть, — теперь уже ко мне обратился доставучий мелкий. — Не видишь, в него дочь моя играет? — Я решил не размениваться на долгие объяснения, что просить чужой телефон вообще не прилично и не правильно, да и к тому же у него была мать. Наверное, эта ситуация в первый же день моего «отцовства» и стала первым же испытанием, потому что эта мамашка тут же окинула меня презрительным взглядом. — Тебе что, жалко ребенку дать поиграть? — Буквально прошипела она. — Простите, что? — Я даже прихуел по началу от такого поведения наглой мамашки. — Жалко ребенку дать поиграть? — Как не в чем не бывало повторила она. — Так мой ребенок и играет, — резонно заметил я. — Твоя девочка уже давно играет. Вон уже вся на тебя легла! — На этих словах Оля аж выпрямилась, что бы не облокачиваться на меня. — Не ваше дело сколько мой ребенок играет, — я отвечаю довольно спокойно. Скандалить не хочется, особенно при Оле. — Она же девочка, она вообще не должна таким увлекаться! — Бурчит женщина, наигранно отворачиваясь. И в этот момент я отчетливо ощущаю какого это, когда обижают твоего ребенка. Будь подобное брошено в мою сторону, я бы внимания не обратил, но сейчас я чувствовал, что я просто обязан заступиться за свое дитя, и если я этого не сделаю — потеряю авторитет взрослого в ее глазах. — А ваш уже довольно взрослый, чтобы научиться манерам, — только ляпнув это, я осознал, что не стоило такого говорить. Свиноматка на скамейке закипела в мгновение ока, поднимая на меня взгляд выпученных глаз, наливающихся кровью. — Что ты сказал, сопляк?! На свою бы посмотрел! Да, в этот момент, смотря на эту дамочку и закипая так же, как и она, до дрожи в кончиках пальцах, я осознал, что когда ты родитель нет ничего более оскорбительного, чем замечания твоему ребенку. — Поуважительнее, дамочка! Я с вами спокойно разговаривал, пока вы на личности не перешли! — Я схватил Олю за руку, краем глаза заприметив подходящий к остановке автобус. — Ах ты… — но не успела она и придумать обзывательство пооскорбительней, как я запрыгнул вместе с дочерью в автобус. — Адьос, сучара! — Крикнул я, уже перед закрывающейся дверью.