Спорный момент

Эпизод 28. Я выглянула за окно и негромко выругалась. То, что происходило на улице, с небольшой натяжкой можно было классифицировать, как потоп. Лило как из ведра, и система водоотводов не справлялась с поступавшими потоками воды. Работа типографии была парализована обрушившимся ненастьем, и все сотрудники, явившиеся утром на работу, оказались заперты в подвальном помещении, где размещалось все оборудование. Покинуть помещение невозможно было по нескольким причинам. Во-первых, утром на печать был пущен новый выпуск, для создания которого были задействованы все рабочие мощности, и при гипотетических перебоях в электроэнергии кто-то должен был запустить генератор и восстановить процесс. Но главным ограничивающим фактором оказалась толща воды, давившая на единственную ведущую в типографию дверь снаружи. По приблизительным оценкам она доходила до колена, и представляла серьезную угрозу для печатных станков. Дверь, на счастье, оказалась герметичной, но при первой же попытке к бегству катастрофа была неизбежна. Коллектив держался стойко, и еще несколько часов назад в типографии слышались шуточки и негромкий смех, но около сорока минут назад сначала пропал интернет, а потом и свет. Через десять минут загудел генератор и вновь негромко затрещали станки, но энергозатраты пришлось свести к минимуму. Весь персонал собрался в закутке напротив кабинета старшего механика, была зажжена одинокая настольная лампа, и положение стало напоминать осадное. Когда нас вызволят, и вызволят ли вообще, было неизвестно, что не поднимало настроения. По воле случая, стихия взыграла в выходной день, когда офис пустовал, начальства на месте не было, и из присутствующих в типографии старшей по положению внезапно оказалась я. Что добавляло ситуации изрядного драматизма. -Я так понимаю, конца этому не предвидится? — я вздрогнула от голоса неслышно приблизившегося Хон Ки. -Правильно понимаешь, — подтвердила, оборачиваясь, я, — давно таких ситуаций не было. Если честно, я вообще не представляю, что еще можно сделать. Просто представления не имею, ни в одной должностной инструкции не сказано, что делать, если ты вот-вот отправишься в вынужденное плавание. Если в ближайшие часы не пригонят помпу и на начнут откачивать воду, тут все поплывет. Скажи на милость, кому вообще пришло в голову ставить станки в подвальном помещении? -То есть ты предлагаешь затащить их на верхний этаж? -скептически уточнил парень, — У тебя от бессилия крыша едет. Со взбесившейся стихией ты ничего сделать не можешь, так что не кори себя, — он хлопнул меня по плечу, — ты и так сделала много того, что не входит в твои обязанности. Никто не придерется. -А люди? Мне жутко, блондинка, а ведь я никогда не страдала боязнью замкнутых пространств! Но что, если произойдет короткое замыкание? -Не произойдет, помещение герметично, дверь прочна и мы, слава богу, не стоим по колено в воде, а в машинном зале постоянно кто-то дежурит. Он сообщал успокаивающие вещи таким тоном, словно общается с кем-то ему в значительной степени неприятным, но это было большим прорывом по сравнению с тем, что я наблюдала последние недели. С тех пор, как он узнал о том, что мы с Мин Хо сошлись, парень замкнулся. Он не оборвал все связи, но всем своим видом выражал нежелание общаться, стал неразговорчивым. Прекратились шуточки по поводу и без повода, а общение превратилось в сугубо деловые беседы. Казалось, он меня даже избегает, перестал заглядывать в гости, отказывался от совместных посиделок во время обеденного перерыва, отговариваясь срочными делами. Диагноз был очевиден: парень ревновал, и это было ясно даже окрыленной строительством новых отношений мне. Не в моих правилах было переживать по таким мелочам, но в ситуациях, когда мы оказывались нос к носу, его обида доставляла некоторые неудобства. Не терять же мне друга из-за такой глупости! Хон Ки никогда не претендовал на большую и чистую любовь, и даже сам подталкивал меня к Мин Хо, и его поведение казалось странным и необъяснимым. Вот и выдался случай разложить все по полочкам. -А тебе самому ни капельки не страшно? — плавно перевела я беседу на личное. -Нет, — пожал плечами блондин. Он присел на краешек стола, словно надломившись при этом посередке, глядя в зарешеченное окно, за которым бушевала стихия. Я сидела одним боком к окну, а другим к столу, так что могла наблюдать его осунувшийся профиль. Вообще, друг сильно похудел за последний месяц, черты лица заострились, под глазами залегли глубокие тени. Он плохо выглядел и при дневном свете, а от пробивавшегося через окно тусклого света стал напоминать призрак. Вот-вот растает от неловкого прикосновения. -Кажется, ты не настроен со мной разговаривать? Он кивнул, все так же не глядя на меня. -Тогда зачем пришел? Или это единственное окно, а я метеоролог? — грубовато бросила я, и сама испугалась того, как это прозвучало, — я не имею в виду, что не хочу тебя видеть, ну я совершенно не понимаю причины твоего ко мне отношения. Я тебя чем-то обидела? -Нет, — коротко мотнул головой он, вновь не давая пояснений. -Тогда в чем дело? Может, ты объяснишь мне, что происходит? -Нет, — повторил парень. -Ничего не понимаю, — беспомощно пробормотала я. Уж лучше бы он откровенно злился, орал, бесился, сыпал обвинениями. Тогда стало бы ясно, с чего начинать, как распутать клубок недопонимания, как вернуть теплые отношения. А этот равнодушный, невозмутимый Хоныч, такой не похожий на моего смешливого друга, был мне совершенно незнаком, и я не понимала его. Сделав глубокий вдох, я предприняла еще одну попытку добиться ответа: -Если ты не хочешь иметь со мной дел, то ладно, не хочешь рассказывать, и не надо. Зачем ты тогда держишься по близости весь день, если не хочешь идти на мировую? Что, думал, я не замечу, как ты следуешь за мной, куда бы я не пошла? Парень пододвинул поближе пепельницу, на треть заполненную моими окурками, извлек из кармана смятую пачку, прикурил сигарету. Когда он начал курить? Почему я пропустила этот момент? Тревожно кольнуло неприятное удивление, словно от этого он стал капельку дальше. Словно это уже не совсем мой друг, про которого я столько всего знаю, и он уже не сотую долю стал чужим. -Мужчины, — пояснил он, и, каким-то шестым чувством уловив незаданный вопрос, горько усмехнулся, — как я и подозревал, ты ничего не заметила. Да уж, я не сомневался в тебе, даже и не обратила внимания… -Да о чем ты?! -Безбашенная, храбрая Мэри-таран, совсем не боишься? В типографии оказались заперты только мужчины, ну и ты, разумеется. -А должна бояться? — сразу подобралась я, — твои опасения имеют под собой основания? Тебе что-то известно? -Никаких фактов, но люди здесь собрались разные, и в большинстве своем отличающиеся от белых воротничков, обитающих в офисе. Обычные трудяги, не особо образованные или высокоморальные. Возможно, некоторые из них и поглядывают в твою строну, но я не могу их в этом укорять. Девушки твоего возраста и внешности редко когда оказываются в таких местах. -Имена, фамилии, — прошипела я, мгновенный прилив ярости загасил искры страха. -Ничего я тебе не скажу, — наотрез оказался он, — это по сути своей хорошие ребята, и тебе нечего бояться. -Но ты все же несешь караул, — заметила я. Он как-то странно взглянул на меня сверху вниз, с внезапной злостью затушил о край пепельницу недокуренную даже до середины сигарету. Выпрямился, повернулся и навис надо мной, уперся ладонями в подлокотники моего кресла. -А меня ты в расчет не берешь? — негромко проговорил он, сверкнув глазами, — меня ты за мужчину не считаешь? Я попыталась отстраниться, но смогла лишь плотнее вжаться в спинку. -Что… что ты имеешь в виду? — мне внезапно вспомнилось, что я — не пробивной таран, а девушка с ростом чуть больше полутора метра и цыплячьим весом, а из-за стихии не смогу даже сбежать. Мысль о побеге отрезвила меня, словно ведро с ледяной водой. -А у самой по этому поводу ни одной мысли? — не дал он мне отстраниться, — почему ты всегда сбрасываешь меня со счетов?.. Он хотел добавить что-то еще, но в этот момент у него затренькал мобильный. Парень мельком глянул на номер звонившего и выражение его лица, и так не светящееся от счастья, стало чернее тучи. Он резко оттолкнул от себя мое кресло, так что я отъехала к противоположной стене, развернулся на каблуках и быстрым шагом пересек комнату, выйдя в коридор. Он неплотно прикрыл за собой дверь, и я могла без особых затруднений слышать его разговор. -Да, слушаю.- коротко поприветствовал он. Невидимый собеседник что-то ему сообщил, и парень негромко выругался, — нет, я все еще не могу предоставить обещанное. Да, я знаю, что все сроки прошли, но вы же понимаете, как это сложно! Пожалуйста, не предпринимайте никаких мер! Обещаю, я все сделаю. Его перебили. Я тихонько поднялась с кресла и перебралась поближе к щелке, стараясь не создавать лишнего шума. -Дайте мне время, — повторил парень, — и ни к чему прибегать к этим угрозам. Если я сказал, что могу справиться с этим, значит сделаю! — повысил голос он, — я выполню свою часть сделки, вы останетесь довольны, но я не волшебник, а такие вещи не делаются за три дня. Просто дайте мне довести до конца, и не надо мне каждый день напоминать о долге! Я затаила дыхание. Похоже, дела у Хон Ки идут в самом деле неважно, и это объясняет, почему он такой смурной. Может, он задолжал денег ростовщикам, и не успевает вернуть в срок? -Я тщательно работаю, я устроился в компанию, и делаю все, чтобы не ухудшать создавшееся положение, — объяснял белобрысый, — вы же точно так же заинтересованы, чтобы все было сделано как подобает. Он заговорил о работе, и я уверилась в своих предположениях. Похоже, мой приятель вляпался в большие неприятности, и теперь молчит о них, как партизан на допросе, а ситуация все ухудшается. -Хватит угрожать! — рявкнул он, — я сказал, что все будет, значит — будет! Просто дайте мне два месяца, не ограничивайте пространство для маневра! Нет, я не приду на встречу, я не такой идиот! И не смейте приближаться к Мэри, еще не хватало, чтобы ей пришлось отвечать за мои ошибки. Я и так стараюсь удерживать с ней нужную дистанцию! — и взяв себя в руки, повторил, — два месяца, обещаю. Да. Отбой. Я отскочила от двери, но он и не думал возвращаться в кабинет. Вместо этого парень то ли рыкнул, то ли всхлипнул и со всей силы врезал кулаком по стене и громко выругался. Выходит, главной причиной того, что он стал избегать меня, это угроза кредиторов и попытка обезопасить меня от них. Мне стало стыдно — я-то винила его в ничем не обоснованной ревности, а он в это время по-своему пытался меня защитить. Понятно, отчего он сегодня говорил такие странные, угрожающие вещи — это была своеобразная попытка предупредить меня об опасности и заставить быть осторожнее. Все встало на свои места. Спустя еще час все же пригнали машину с насосом и уровень воды начал спадать. Я наблюдала за этим процессом из окна оккупированного мной кабинета, пребывая в легкой задумчивости. До меня постепенно доходило, что за своей новой любовью я перестала видеть другие важные вещи, и, самое главное, чуть не потеряла друга. Стоит справедливо заметить, что Хоныч повел себя правильно. Как и всегда, когда шла речь о важных вещах. Я заметила за ним эту черту еще в первые недели знакомства. Он мог быть смешливым, легкомысленным придурком, но при этом умудрялся подбирать подходящие слова и говорить их в правильное время, появляться в нужный момент в нужном месте, словно это что-то совершенно естественное, и, как теперь стало ясно, принимать правильные с моральной точки зрения решения. И словно в подтверждение моих мыслей за спиной скрипнула дверь и раздались тихие шаги. Парень замер в некотором отдалении, но не произнес ни слова. Я заговорила первой: -Спасибо. -За что? -За то, что ты рядом. Сейчас в частности — и вообще, в целом. Для меня это действительно важно, хочу, чтобы ты знал об этом. Мне не известно, какие у тебя проблемы, и ты в праве мне о них не рассказывать, но знай, что, если тебе понадобится моя помощь или поддержка, я всегда к твоим услугам. -К чему это ты? — я не оборачивалась, потому что так было легче собраться с мыслями. -К тому, что для меня очень важна наша дружба, и я не готова отказаться от нее из-за каких-то глупых недопонимания или обиды. -А сдюжишь? Вдруг то, что мне понадобится от тебя, окажется непосильной задачей? — невесело осведомился он, — нет уж, подруга, не обещай того, чего не можешь сделать. Да и не хочу я просить у тебя что-то. По-моему, дружба — она в чем-то другом заключается. -Просто я хочу отплатить тебе той же монетой! Он, наконец, подошел поближе: -Ну хорошо, признаю, я был не прав, что держался отстраненно, только перестань быть такой хорошей, — скривился он и обнял меня за плечи, — это пугает, как ласково улыбающийся парень с окровавленной бензопилой в руках. -Никогда бы не подумала, что тебя так легко напугать. -Ты многого о себе не знаешь, — парировал он, — а на счет услуг… возможно, однажды тебе представится такая возможность, но я не хотел бы, чтобы ты руководствовалась чувством долга. Знаешь, Мэри, это абсолютно не твое — поступать так, как ты должна. -Ты это так уверенно говоришь, будто знаешь меня лучше, чем я сама, — хмыкнула я, каждой клеточкой ощущая нахлынувшее от того, что он сменил гнев на милость, облегчение. -Может, так оно и есть? — я знала, что он улыбается — и это была первая его улыбка за долгое время, — ты слишком хороша, когда занимаешься нравящимся тебе делом, чтобы заставлять тебя выполнять то, чего требует долг. Я понял это еще в первые дни нашего знакомства. Ты требуешь от окружающих столько же, сколько и от себя — и в первую очередь, ты желаешь их любви к своей работе. Это вызывает уважение. Нельзя нарушать естественный ход вещей. -Но ведь это и значит, что я хочу давать тебе столько же, сколько получаю. Это ведь естественно! Этот человек ненавязчиво заботился обо мне, одаривая теплом. Наши отношения ни капли не напоминали общение с Мин Хо, где было гораздо больше войны, чем понимания, а страха больше, чем нежности. Мин Хо заставлял меня бороться: с ним, с собой, с прошлым и обстоятельствами. Это меня в нем и привлекало — ощущение легкого безумия, связывающего нас. Это было весело, пронзительно и напоминало балансирование на краю, где я не могла предсказать его поступки. Вот он есть — а вот его и нет, лишь эхо рева мотора растворяется в воздухе. А Хоныч — он смотрел в ту же сторону, что и я. Мне не нужно было предсказывать его действия — можно было просто доверять принятому им решению, потому что даже если на первый взгляд оно было необъяснимо, при ближайшем рассмотрении имело под собой серьезные причины. Нет, я была не права, когда думала, что белобрысый друг повзрослел за это время. Он всегда был таким, просто у меня не было причин видеть эту его сторону раньше. -Кажется, они заканчивают с откачкой воды, — констатировал парень, и не догадывавшийся о моих размышлениях, — мы можем идти, или ты на мотоцикле? -А? Что? В такую погоду? Увольте, — я привычным движением прикурила сигарету, — так что давай еще по одной, и выдвигаемся. Ты сегодня опять без проездного? -Ты проницательна, как шаман, — смутился он, — в какую сторону едешь? Домой? -Нет, — я запнулась, как напряглись и мгновенно разжались пальцы на моем плече, — нет. Меня ждут. -Ты намеренно срезаешь углы, — он развернул меня лицом к себе, — давай расставим все точки над i, потому что если мы не разберемся с этим сейчас, дальше будет хуже. Ты мой друг, ты дорогой мне человек, и я не хочу тебя терять из-за того, что у нас не хватило храбрости вовремя объясниться. То, что ты с Мин Хо вместе, для меня не секрет. Будь с тем, с кем пожелаешь, когда пожелаешь. Ты беспокойна, как стихийное бедствие, и все равно поступишь, как считаешь нужным, плевать, что можешь обжечься. Не в моих правилах злиться или обижаться на чужое счастье. -Ты говоришь в точности то же, что и Мин Хо, — внезапно осенило меня, — он твердил о том же: что не хочет навязывать свои чувства, давить на меня, что будет ждать, когда я сама решусь… -Разница в том, что я тебя ждать не буду, — пояснил он, качнув головой. Его слова звучали как-то задумчиво, как будто в мыслях он сейчас где-то далеко, — наоборот, я хочу сказать, что не люблю тебя. В твою белокурую головку не должна закрадываться даже мысль о подобном. Я не люблю тебя, — повторил он, — я не подросток, чтобы страдать от неразделенных чувств. Мог бы полюбить, наверное, но не могу себе этого позволить. Это все испортит. Впрочем, — сверкнул глазами он, оживившись, — если когда-нибудь ты решишь, что настало время быть со мной, ну так что же, я смогу предложить тебе надежный тыл. Тогда приходи, и не бойся рассказать о своей катастрофе - я всегда выслушаю тебя. Ладно, что-то заболтались мы с тобой, — он стряхнул с себя остатки задумчивости, — не думай об этом слишком много, это вредно. Я просто хотел сказать, что любовь любовью, а дружба дружбой. Все, я домой. Перемена в его настроении окончательно сбила меня с толку. Хон Ки выскочил за дверь и был таков, а я не глядя ткнула истлевшей до основания сигаретой в пепельницу. -Что это только что было?! Но ответить было некому.