Ты не одна

      Время в психушке идет медленно. Особенно, когда ты ждешь неминуемых испытаний и опытов, а вдобавок к этому, раз в несколько дней приходит странный человек в маске и всячески изгаляется над тобой. Это опустошает душу больше, чем тело. Дверь открывается с режущим ухо скрипом. Белый халат врача разъедает глаза. Она отдала все за благополучие своих друзей. Все, включая себя. Свою личность она тоже отдала. Теперь Лидия Мартин никто. Она не живёт во внешнем мире. Не может. Эта странная жужжащая машина, установленная над потолком её камеры вводит банши в транс. Теперь Лидия — тело. Поначалу она боролась со сном, она приказывала себе проснуться, безмолвно кричала, где-то в подсознании знала, что это не правда. Поэтому изо дня в день возвращалась в свою комнату и неподвижно лежала на кровати в бардаке и хаосе под звучное жужжание машины, которая и во сне не давала покоя. Постепенно опыты над девушкой и борьба с собой вымотали её, и она сдалась. Некогда сильная девушка стала управляемой куклой, марионеткой.       Уже две недели она здесь. Прошло две недели с того самого дня, как она потеряла все, как она неслась в больницу, чтобы узнать, что её мама в коме от полученных в результате аварии травм. Четырнадцать дней после того, как она кричала на шерифа Стилински, как метала в его помощника Пэрриша карандашницы и степлеры, пытаясь показать как ей сейчас плохо и доказать, что им нужно лучше следить за дорогой. 336 часов, до которых у неё был дом. Но он сгорел, сгорел вместе с её мечтами и победами. Сгорел, как сейчас сгорала в Лидии её жизнь. 336 часов прошло после того как её вытащили из самого пекла и оставили на дороге у дома беспомощно глядеть на пламя, окутавшее дом.1209600 жутких минут прошло после того, как ее забрали в психушку, посчитав свихнувшейся, которая подожгла свой собственный дом. 72576000 секунд адской боли от невыносимых опытов, разрывов органов и снова восстановления их, непонятным образом. И миллиарды мгновений, которые Банши безрезультатно пыталась сложить воедино, но получались только вспышки.       Её пытали, били и насиловали, терзали не только тело, но и душу. Две недели превратились в бесконечный поток боли в сознании, и нестерпимого спокойствия во сне. Просыпаясь, Мартин молила Господа поскорее потерять сознание и погрузиться в мертвую пустоту, но этого не происходило. Она знала — её некому спасать, да это и невозможно. Грубый, сухой голос снова и снова повторял одни и те же слова: «Будешь паинькой — никто не пострадает». Но проблема была в том, что она — единственная, кто не мог постоять за себя. Скот, Малия, даже Стайлз — все они не остались одни, как рыжая красавица. Так проходили день за днём и ночь за ночью, которые Мартин не различала. Жужжание от машины теперь не заканчивался никогда, а нахождение в сонном мире становилось все дольше и дольше. Иногда Банши казалось, что в какой-то момент не станет никаких мучений и она просто провалиться в вечный сон, который постепенно заберет её в мир небытия.       Но однажды, когда ее в очередной раз притащили в клетку, гул в её голове внезапно затих и теперь она могла очнуться, как алкоголик от алкогольного опьянения. Она может! И она открывает глаза, видит белые стены психушки и стеклянную дверь. Она заперта в подвале. Там, где находятся самые страшные и свирепые существа, которые когда-либо были пойманы в округе. Банши окутал жуткий страх, желудок сжался, а сердце начало разгоняться до бешеной скорости. Участилось дыхание и, от накативших на девушку чувств, она вдруг взорвалась громким, пронзительным, убивающим криком банши. Лидия кричала долго, неподвижно стоя посередине клетки, из её носа уже начала капать кровь, но Банши все кричала и кричала, издавая совершенно новые шумовые волны, которые никто не способен выдержать. От него начали реветь другие существа, а дверь ее клетки, точнее стекло, покрылось мелкой сеткой трещин, похожей на вены человека, а потом взорвалось, и разлетелось по полу вокруг бывшей клетки. Только когда в воздухе стала летать стеклянная пыль, а лёгкие Банши разрывало от недостатка кислорода, она остановилась, задохнувшись, глотая воздух со стеклянной пылью и осколками. Она вспомнила все. И грудь сжало от накатившего горя. Испуганно, Мартин попятилась назад и съехала по холодной и, не естественно идеально, гладкой стене, еле-еле заставляя себя оставаться в сознании.