Две жизни одной души

Нежные, как перышко, поцелуи, покрывающие плечо, пробудили сознание Клэр. Она поймала себя на мысли, что просыпаться именно так ей никогда не надоест, это лучшее средство, которое могло бы разбудить ее. Его губы разжигали внутренний огонь и зарождали желание продолжения. Убрав с талии руку Никлауса, она перевернулась на спину, а затем лицом к нему, закидывая ногу на талию любимому. Его тяжелый, завораживающий взгляд заставил ее дыхание сбиться. Покрываясь мурашками, она дотянулась пальчиками до его лица, желая прикоснуться к выразительным скулам, породистому подбородку, скульптурным пухлым губам. — Холодно? — Наблюдая за россыпью мурашек по телу, он заботливо натянул плед до ее плеч. Отрицательно покачав головой, Клэри с лукавой улыбкой откинула покрывало, притягивая его за грудки к своим губам. Клаус не успел понять, как оказался на спине. Оседлав его, Клэри скользнула взглядом по черной рубашке и брюкам. — Ты уходил! — толкнув любимого в грудь и нахмурив брови, недовольно пробурчала она. — Срочные дела, — пояснил он, не желая вдаваться в подробности, — ты же не хочешь, чтобы я остался в Новом Орлеане навечно? — игриво приподняв брови, спросил он, скользнув ладонями от ее колен к бедрам. — Ну-у-у… — мелодично протянув, она ткнула и покрутила указательным пальчиком ему в рубашку. — Я могла бы закончить школу экстерном и переехать сюда. И тебе не пришлось бы разрываться между двумя городами, оставляя меня с няньками в виде Бастера или Трея. — Я обязательно заберу тебя, обещаю, — поднимая ее подбородок и принуждая посмотреть в глаза, произнес Никлаус. — Но не сейчас. — Почему нет? — без обиды спросила она. — Я мечтал о том, что однажды ты приедешь в Новый Орлеан, не предупредив меня и ничего не сказав, чтобы не портить сюрприз, и появишься на пороге моего дома... но ты выбрала самое неподходящее время! И в этом ты вся! — Щелкнув ее по носу, он улыбнулся. — Ты как закон Мёрфи — если есть вероятность того, что какая-то неприятность может случиться, она обязательно произойдет... и ты будешь именно там. — У тебя неприятности? — Ласково погладив костяшками пальцев по щетине, Клэри поджала губы, расстроенная тем, что возможность всегда быть вместе, где никто не посмеет осудить их связь, растаяла на глазах. Он вздохнул и убрал с ее лица пряди волос, спадающие платиновой завесой. — В Новом Орлеане сейчас не спокойно, — с неохотой начал он. — И в любой момент может вспыхнуть мятеж. Те, кто не хочет подчиняться моей власти, готовят заговор. — Что-то вроде революции? — беспокойно нахмурившись, уточнила она. — Да, можно и так сказать. Поэтому оставаться здесь, рядом со мной — опасно для тебя. Если те, кто все это затевает, узнают о твоем существовании, они попытаются добраться до тебя, но я не позволю им сделать этого! Верь мне, ладно? — Разгладив морщинку, залегшую между бровей, он обхватил ее лицо ладонями, заключая в самый желанный плен. — Завтра утром ты возвращаешься в Бьерк. Я уже все подготовил. Это не обсуждается, — в ответ на попытку ее протеста отрезал он. — Я не стану рисковать тобой! Чтобы разобраться со всем этим дерьмом, я должен быть спокоен. Я должен знать, что ты в безопасности! — А как же ты? Что если… — "Ты пострадаешь", — хотела сказать она, но сама мысль о том, что это может случиться, заставила слова встать комом в горле. Его насмешка и выражение лица, будто бы она сказала самую милую глупость, не были попыткой упокоить, он на самом деле считал себя неуязвимым. — Со мной все будет в порядке! — заверил Никлаус. — Просто будь паинькой и сделай так, как я сказал. Когда все закончится, я приеду за тобой и положу весь мир к твоим ногам, начиная с Нового Орлеана. — Притягивая Клэри за шею, он медленно поцеловал ее, очень нежно, не торопясь использовать язык, прикасаясь только к губам. Ощутив, как дыхание и пульс Клэр снова сбились, он приоткрыл рот, слегка засасывая ее губы, изучая их и кончик языка своим языком. Его действия, как всегда, были уверенными, с толикой давления, но без агрессии. Он знал, что любимая готова к большему, как и он сам. Усиливая поцелуй из нежного в страстный, французский, он стал дышать чаще и глубже, вызывая своей реакцией дикое желание, которое Клэри пока удавалось сдерживать. Набирающий обороты стук ее сердца задавал ритм, заставляя их двигаться навстречу друг другу быстрее. Подхватив инициативу, Клэри совершенно без стеснения стала повторять поступательные движения навстречу Никлаусу, вызывая у него грудное рычание. От ее таких невообразимо мягких и податливых губ он перешел к шее, спускаясь вниз и поднимаясь вверх, чередуя поцелуи со скольжением языка, слегка посасывая, но без усилия, чтобы не оставлять засосов. Звуки ее дыхания и стоны еще больше разжигали в нем эту необузданную страсть. Желая заглянуть ей в глаза, он заставил Клэри склониться и прижаться лбом к своему лбу, буравя ее пронзительным взглядом. — Ты моя! — прошептал он, заявляя свои права на обладание ее душой и телом. В этот момент хрустнула ткань, и пуговицы с его рубашки посыпались на пол. — А ты мой! — выдохнув ему в губы, заявила она, вынуждая Ника подняться, чтобы снять с него эту чертову рубашку. Прикоснувшись горячими ладонями к его коже, она толкнула любимого в грудь, от чего он откинулся на подушки, еще крепче прижимая ее бедра к своей восставшей плоти. Пока Клэри судорожно расстегивала его брюки, он потянул подол коротенького неглиже вверх, и через секунду оно уже валялось на полу. Немного грубый переворот, и он оказался сверху. — В нашей паре ВСЕГДА доминировать буду я! Хочу, чтобы ты запомнила это, — сносящим крышу, безумно сексуальным баритоном произнес он, стягивая с Клэр трусики. — Я запомню, — закусив губу, улыбнулась Клэр. Ощущать себя в его власти настоящей женщиной — хрупкой и нежной, с шелковой кожей и душой — было высшей степенью наслаждения. Рядом с ним она чувствовала себя так, будто не сможет уже быть сама по себе. Она была создана для него. Из ребра, из ключицы — не важно! Она чувствовала себя так, будто в ней меньше костей, чем надо, чтобы твёрдо стоять, быстро ходить, высоко прыгать. Кому вообще все это нужно? Он просил ее только об одном: верно любить, тонко чувствовать и быть тем мягким, во что можно спрятаться. Просто быть… Рядом с ним не трудно было быть слабой, ранимой, нуждающейся в защите, желанной женщиной, а главное — она не стеснялась ей быть. Если принять его власть — это все, что от нее требовалось для того, чтобы иметь возможность засыпать каждый день в выемке у него на плече, то она готова была следовать за ним куда угодно. — Ты доверяешь мне? — В его мрачном взгляде таилось столько порочного, пугающего и завораживающего одновременно, и эта тьма была безумно пленительна и привлекательна. Она манила Клэр, как губительное пламя влечет мотылька. — Да, — готовая ко всему, ответила она. Подняв Клэри с кровати, он взял ее на руки и отнес к столу в самом центре гостиной, положив любимую на живот. Успокаивающим движением он погладил шершавой ладонью ее поясницу, округлые бедра и, скользнув рукой между ног, расставил их шире. Услышав, как, ударившись металлической бляшкой об пол, с Клауса упали штаны, она резко втянула носом воздух, который словно кто-то вышиб из легких. — Я не сделаю тебе больно, — его голос прозвучал прямо над ухом, покрывая тело мелкой россыпью от мурашек. Сильные руки опустились на талию и крепко сжали ее. Заняв удобную позицию между ног возлюбленной, он аккуратно вошел. — О, Господи, — простонал Ник, находясь максимально близко от рая. Эти слова заставили Клэри отчаянно ухватиться за стол, потому что то, как это ощущалось, — было невероятно. Никлаус наклонился вперед, прижимаясь своей грудью к ее обнаженной спине. Его горячее дыхание обжигало кожу, оставляя ожоги, словно украшения. Клэр подалась назад, желая почувствовать его полностью, еще глубже впуская в себя. В этот момент его пальцы так сильно впились в ее бедра, что она несдержанно простонала от этой приятной боли. — Нет, Клэр, — послышалось словно предупреждение, но этого было мало, чтобы заставить ее остановиться. Клэри снова повторила свое движение, и Ник, сдерживая рычание, быстро вышел, удерживая пальцами ее бедра. — Если ты и дальше будешь так делать, это закончится слишком быстро! — охрипшим голосом пояснил он. — Тогда нам придется начать сначала еще раз… и еще… и еще… — Черт! — выругался он, переплетая свои пальцы с ее и зарываясь носом в белоснежное облако волос. — Ты сама напросилась! — с угрозой произнес Никлаус. — Приготовься. Врываясь неожиданно быстро, он сорвал с ее губ крик. — Тише, — освободив свою руку и зажав ее рот, прошептал он. Остановившись всего на мгновение, только для того, чтобы возвратить себе контроль и позволить Клэри привыкнуть к себе. Издав стон, он вышел и снова ворвался, на этот раз заглушая крики плотно прижатой ладонью к губам возлюбленной. С каждым толчком его движения становились все жестче и быстрее, заглушая своим рычанием ее крики, он крепче сжимал их переплетенные пальцы. Это было интенсивно, первобытно и чувственно, и если бы так не нравилось Клэри, то было бы больно. Ник заполнял ее, вырываясь из этого плена, чтобы через мгновение вернуться туда вновь, и это было именно то, чего они оба хотели. Освобождение, нахлынувшее на Клэр, словно цунами, сопроводил протяжный стон, порывая Никлауса отдать ей все, что у него было. Когда ее плоть начала ритмично сжиматься вокруг него, он последний раз проник в нее предельно глубоко и остановился, изливаясь внутри горячего лона. Оставаясь в этом положении еще некоторое время, он позволил Клэр отдышаться, и как только ее сердцебиение немного успокоилось, сменил позу, разворачивая возлюбленную к себе лицом. Усаживая ее на стол, он не слишком заботился о том, что его частички все еще скользят по ее ногам. Подхватив ее под колени, он стянул Клэр ближе к краю и, упираясь в ее складки, задал всего один вопрос, который звучал скорее как убеждение: — Еще? — Еще! Услышав тот же ответ, он поцеловал ее пересохшие губы, увлажняя их и вновь погружаясь в тепло ее лона. Властные поцелуи спускались ниже, и в то время, как его член скользил внутри, заставляя любимую царапать влажную спину, губы Никлауса целовали, кусали и посасывали одно и то же место на ее изящной шее, словно пытаясь заклеймить, оставить свою метку, отличительный знак, чтобы все знали, что эта женщина только его! Это снова стало грубо, чувственно и пронзительно. Никлаус не останавливался, не сбавлял темп, он проникал глубоко и с такой силой, словно на свете не придумали другого способа стать ближе. Простонав ей в шею, он словно отзыв услышал ее стон в ответ. Ощущая руками напряженные мышцы его спины, Клэри чувствовала приближение разрядки. Заводя правую руку ей под коленку, он толкнулся последний раз, отправляя и себя и ее по спирали вверх и обратно. Если это последняя их ночь вместе перед разлукой, то он возьмет он нее по полной, все до последней капли. И скорый рассвет уже не имеет значения, потому как единственным светилом в его мире, где не было солнца и света уже давно, стала она — белокурый ангел с глазами цвета голубого сапфира. Его лучом света в холодном царстве теней, его маяком, его смыслом, хозяйкой его мыслей и сердца.