Страдание всегда сопутствует наслаждению.
-----------------------------------------------------------
— Париж, вот, что нужно бедному поэту… — бурчал себе под нос драматург, когда осматривал город с одной из башен Собора Парижской Богоматери. Прошло уже два месяца со дня, когда архидьякон и цыганка исчезли в неизвестном направлении. Но священник больше был поглощен спасением Эсмеральды, а не сохранностью своих ключей от ворот между Собором и галереей. «И куда они могли исчезнуть?» — думал драматург, когда заметил оживление на улицах. Пьер теперь был хранителем ключей и не хотел распрощаться с ними. Можно было без опасения за жизнь и здоровье укрыться где-то за выступом, чтобы переночевать, а еще в Соборе было тепло ночами, не было проходимцев, которые могли привязаться и избить, думая, что у тебя в карманах есть парочка су. Но в карманах Гренгуара были лишь дыры. «Мне свезло!» — думал он, когда уже спустился к площади у великого Собора и перебирал в уме, где же ему перекусить. Живот сжимало от голода, а козочку он продал месяц назад, теперь денег даже на крошку хлеба не было. Поэт в безысходности сжал в ладони ключи и вздохнул, ведь после того, как солдаты разворотили Двор Чудес, большинство бродяг погибли, а вот Пьер успел бежать. У него не было крыши над головой, а единственный близкий ему человек — Эсмеральда, пропала. Поэт волновался за неё, но что он, драматург, может сделать? Гренгуар спрашивал у выжившего Клопена про цыганку, но тот ничего точного по этому поводу не знал. Он был без информации, без сведений, лишь с мечтами о том, что Клод Фролло спас её и они где-то далеко отсюда, где нет злых людей и законов церкви. Он давно заметил, что священник очень странно смотрит на Эсмеральду, не как на колдунью, а как на предмет обожания и страсти… «Он её любит, я знаю, хоть бы они были счастливы. Ей нужен тот, кто сможет удержать, защитить, а Фролло такой…» — обдумывал Гренгуар, когда прошёл по улицам, где обычно проживали знатные и уважаемые люди. «Забросило же меня сюда…» — пронеслось в голове, но тут же пришла другая идея: «Я же могу немного заработать!» Парень усмехнулся и присел на ступеньку у двери, напевая строчки незатейливой песни, которую знал с давних времён: — Луна, дарит сон ночной, луна, погрусти со мной… — голос поэта раздавался по улочке Парижа. Он бы так и пел свою чарующую песню, если бы не голосок девушки, такой тихий и нежный, что драматург замолчал. — Месье, почему Ваша песня такая грустная? Он поднял глаза наерх и увидел девушку на балконе, она с улыбкой смотрела на Пьера. Драматург за секунду обвёл её взглядом: светлые, шелковистые длинные волосы; карие, почти золотистые глаза, в оборке густых черных и пушистых ресниц; прямой нос и пухлые губки… — Хм… я одинокий поэт, от чего же мои песни должны быть весёлыми? — сказал он и усмехнулся. — Знаете, быть поэтом не так уж и плохо… — закончила девушка грустно и вздохнула, словно завидовала драматургу. Парень удивлёно посмотрел на неё, ведь она богатая, а он бедный и несчастный, хоть Пьер и не считал себя несчастным, но люди, же видели в нём бедолагу. — Чем же Вам не нравится Ваша жизнь, мадемуазель? — спросил он и привстал со ступеньки, чтобы лучше видеть незнакомку, но та нахмурила брови и сморщила носик. — Моя жизнь господин, обычная, скучная и унылая… — она вдруг вздохнула и исчезла из поля зрения драматурга. Гренгуар вздохнул и пошёл прочь с улочки, но в голове уже поселился образ чудесной леди.