Родителей - выбирают

      Жизнь потихоньку возвращалась в спокойное русло. На Поттера-слизеринца до сих пор косились, но то ли слава брата защищала, то ли облик тихого заучки не вызывал интереса – никто не пытался поддразнить Гарри по поводу факультета. Ехидные смешки, конечно, были, но тихие и не вызывающие раздражения. «Надо ж чем-то выделиться!» - шушукались про него студенты, но выбранная стратегия работала на «ура»: не дождавшись от Гарри Поттера еще каких-нибудь громких финтов ушами, ученики прекратили обращать на него внимание. Брат знаменитого Избранного тихо сидел на уроках, сам руки не поднимал, отвечал, только когда спрашивали, ни с кем особо не разговаривал… Скука смертная.       То ли дело Мэттью! Передрался с половиной факультета, тут же передружился обратно, приводил МакГонагалл в ужас своими перемигиваниями с близнецами Уизли и громко хохотал в гулких коридорах. Брата он старательно игнорировал, видимо, получив из дома ценные указания на этот счет, и только один раз все-таки попытался завести разговор:       - Эй, Гарри, - окликнул он близнеца на перемене, - нет ли у тебя проблем особой пушистости?       - Что, прости? – округлил глаза тот.       - Проблем, - медленно повторит Мэтт, - особой пушистости.       - Э-э… моего кота я проблемой не считаю, и он не особенно пушист…       - Гарри. Ты притворяешься? Или совсем дурак? – холодно поинтересовался Мэттью.       Гарри задумался. И вдруг его осенило:       - Это какая-то семейная шутка, да? «Пушистой проблемой» вроде бы называли ликантропию Ремуса, а «проблема особой пушистости», надо полагать, производная от этого, с каким-то неявным подтекстом.       - Да, - мрачно сказал брат. – Это наша семейная шутка.       - О, ну замечательно… только в ваши семейные шутки я не посвящен.       Мэттью ненадолго задумался, а потом вдруг выпалил вопрос, отвечать на который, видимо, полагалось какой-то ключевой фразой:       - Что можно замышлять в ночи?       - Как бы выспаться перед уроками! – раздраженно рявкнул Гарри. Мэттью отступил на шаг, с неверием глядя на него. Судя по реакции брата, этот вопрос-ответ настолько часто звучал в доме Поттеров, что Гарри был просто обязан его знать. Но – не знал.       - Кто короли ночного Хогвартса? – тихо поинтересовался Мэттью.       - Это что, допрос? Мародеры, Сириус только что на штандарте эту фразу не таскал.       Старший близнец покачал головой и молча удалился, оставив Гарри в растерянности. Что от него хотел брат? Чтоб «книжный червь семейства Поттеров» знал сленг этого семейства? И где бы он его, интересно, выучил, по книжкам из домашней библиотеки? Ну, кое-что Гарри действительно слышал… Значит, слышал исчерпывающе мало.       «Я совершенно их не знаю, - Гарри констатировал печальный факт. Сожаления уже не было, он перегорел. – Эх, мама, где же ты была со своим письмом раньше?».       Если в особняке Поттеров Гарри мог молчать целыми днями и не перекидываться с родителями даже парой фраз, то теперь отчим с матерью явно возжелали наверстать упущенное. Хотя бы письмами, а Джеймс еще и грозился прислать сквозное зеркальце для связи. Письма – хорошие, добрые, именно такие, какие родители должны писать своим детям, - начинали вызывать глухое раздражение. Видит Бог, когда Гарри хотел родительского внимания, он его недополучил, а сейчас, когда это желание иссякло, – Поттеры вдруг вспомнили о младшеньком. Уж не потому ли, что младшенький на гадкий Слизерин попал? Может, Лили и Джеймс и не подразумевали ничего плохого, но обозленный Гарри видел в их действиях попытку выманить его как пугливого зверька из норки. И не понимал – зачем? Чтоб стало, как раньше? Нет уж, спасибо.       - Они волнуются за тебя, - счел нужным уведомить его Северус, когда расстроенный Гарри заявился к нему в кабинет. Официально – за консультацией. Неофициально – просто за советом. – И, кажется, свои ошибки осознали.       - Сам-то в это веришь? – устало махнул рукой Гарри. – Может, и осознали. Может, и волнуются. Но у них есть Мэттью, который, между прочим, может и погибнуть. Я все понимаю, близких терять страшно, - мальчик невольно поежился, вспоминая бабушку. – И, когда кажется, что дни сочтены, хочется все эти дни провести с ними. Я в любом случае буду там лишним.       - Мэттью не Избранный.       - А кто, я? – хохотнул Гарри и осекся. – Я?!       - Директор считает, что ты, - Северус тихо вздохнул.       - Директор считает, - передразнил мальчик. – А ты сам как думаешь?       - Я думаю, что черта с два дам тебе погибнуть, – прошипел тот.       - А я думаю, что не зря назвал кота Снейпом, - улыбнулся Гарри. – Но Мэтт действительно может умереть, Избранным-то его считают…       - Трудно иметь дело со взрослыми детьми, ты не находишь? – негромко поинтересовался Северус.       - Мы слишком циничны и все еще отчаянно верим в чудо, - кивнул Гарри.       - Что же мне с тобой делать, ребенок?       - Просто не бросай меня, ладно? Ну, воспитывай помаленьку… чем там отцы занимаются.       - Не знаю, - вдруг искренне признался зельевар. – Но что-нибудь придумаю.       - Трудно иметь дело со слишком взрослыми взрослыми, не находишь? – вернул вопрос Гарри. – Пойдем пить чай. Мама говорит, что в любой непонятной ситуации надо пить чай. Тогда все думают, что уж тебе-то все понятно.       - А тебе понятно?       - Нет. Поэтому пошли пить чай… заодно объяснишь, что там за чехарда с Избранными, кто виноват и что делать будем…       Лили нерешительно зашла в комнату младшего сына. В их семье было принято считать комнаты частной территорией, поэтому Поттеры никогда не старались досконально выяснить, что именно укрывают там сыновья. Да и мальчишки большую часть времени проводили где угодно, но только не здесь, так что Лили весьма нечасто появлялась в логове Гарри.       Но сейчас, когда она вдруг отчетливо поняла, насколько мало ей известно о младшем сыне, Лили отправилась за ответами на свои вопросы именно сюда. Это было некрасиво, лазить в чужих вещах, но моральное здоровье отпрыска дороже…       С этими мыслями Лили внимательно огляделась. Первым, что бросилось в глаза, оказался шкаф с книгами – ребенок перетаскал к себе часть библиотеки, видимо, эти тома он читал чаще всего. Ничего криминального там не обнаружилось, хотя разнообразие впечатляло – история, чародейство, зельеварение, сборник простеньких заговоров, здоровенный фолиант со сказками и справочник по волшебным тварям. Немного необычно для одиннадцатилетнего мальчишки, но, учитывая любовь Гарри к чтению, вполне в его духе.       На добротном столе покоилась самая любимая книга младшего Поттера – история Хогвартса. Уже изрядно потрепанная, она пестрила закладками и явно бралась в руки при малейшей возможности. А вот рядом с ней Лили увидела – неожиданно для себя – пухлую папку, вымазанную краской. Открыв ее, женщина с удивлением и некой гордостью обнаружила довольно качественные рисунки за авторством Гарри. «У него так хорошо получается, а мы и не знали?» - мысленно вздохнула Лили, перебирая плотные листы бумаги. На сюжеты мальчик не скупился, тут были и кривоватые, но грозные драконы, и пейзажи, и даже портреты. Некоторые из них были подписаны, и Лили невольно хихикнула, рассмотрев Основателей в представлении сына. Рыжий Годрик особенно умилял.       Но остальные рисунки заставили Лили нахмуриться. Змеи, много змей, самых разных расцветок – они скручивались в уроборосы, изгибались буквой «S» или извивались по краям бумаги, образовывая своеобразную рамочку. Внутри детским почерком значилось: «Змея слаба, но яд ее силен!».       Попадались факультетские гербы. Но один из рисунков особенно выделялся – это был автопортрет, не очень умелый, но узнаваемый. Гарри, изображенный в профиль, мрачно смотрел куда-то в неведомые дали, прижимаясь спина к спине к неизвестному мальчику. Одетый в характерную слизеринскую мантию, тот держал в руках довольно милую змейку и улыбался. И кто же это?       Лили быстро перебрала оставшиеся листы. Неизвестный мальчик – в неизменной слизеринской мантии, то со змейкой, то с тощим черным котом, появлялся на них с завидной регулярностью. Гарри прорисовывал его так тщательно, что не оставалось сомнений – этот ребенок не плод детской фантазии, а вполне реальный человек. И, видимо, очень важный для сына, его портретов Лили насчитала около двадцати штук – против одного-единственного с семьей Поттеров.       Довольно страшного, надо признать. Страшного в своей красноречивости.       Лили и Джеймс с двух сторон обнимали Мэттью, весело улыбаясь. За плечом мужа корчил рожицу Сириус, а сам Гарри сидел в окружении стопок книг аж на другом конце листа. Между ним и семьей возвышалась целая колонна толстых фолиантов, надежно отгораживая младшего сына от родителей и брата. Рисунок был датирован 1986-ым годом, и Лили горько вздохнула – они действительно настолько увлеклись Мэттью, что совсем не обратили внимания на отчуждение Гарри… Неудивительно, что он с головой ушел в литературу и завел дружбу с юным слизеринцем.       А слизеринец-то явно старше Гарри!.. Чувствуя себя одновременно предательницей и готовой на убийство валькирией, Лили схватила один из портретов этого мальчика и бросилась в Хогвартс. Она должна знать, с кем общается ее ребенок.       - Миссис Поттер, я понимаю ваше беспокойство, но такой студент у нас не учится, - Дамблдор внимательно разглядывал рисунок, отмечая про себя несомненное, хотя и неявное сходство с… прототипом. – Мне кажется, Гарри изобразил самого себя, такого, каким бы он хотел быть.       - Но он даже не похож… - растерянно возразила Лили. Дети, бесспорно, любят приукрашать, и она бы поняла, нарисуй себя Гарри сильным, красивым и грозным магом, пусть и в слизеринской мантии. Но мальчик с портрета был обычным мальчиком, не считая змеи в руках. Неужели сын так не желает походить на отца?       - Он не хочет походить на брата и Джеймса, - подтвердил ее мысли директор.       - Что мы сделали с ребенком… - горько констатировала Лили. – Профессор, вы уверены?       - Абсолютно, миссис Поттер. Если вас это успокоит, я могу предоставить фотографии студентов Слизерина, их традиционно делают в конце каждого года. И вы сравните сами.       - Нет, благодарю… Я вам верю, директор.       Полная мрачных предчувствий, Лили попрощалась и отправилась домой – ей необходимо было подумать.       Альбус еще раз внимательно рассмотрел забытый взволнованной женщиной портрет. Да, сходство несомненно, у мальчика талант… И как же ты, Лили, не смогла узнать его? Несколькими росчерками пера Дамблдор добавил рисунку длинные волосы и характерный нос. Теперь с листа бумаги ему улыбался юный Северус Снейп.       Что ж, декан Слизерина был прав, Гарри действительно очень похож на него. То, что Лили приняла за неизвестного друга, оказалось автопортретом, и, судя по его проработанности, младший Поттер определенно провел перед зеркалом не один час. И, судя по тому, что тайна так и осталась тайной, эти несколько часов ребенок был в полном одиночестве, ничего не опасаясь… Удивительный подвиг для большой и вроде бы крепкой семьи с братом-близнецом.       Отчетливо пахнуло грядущей трагедией. Блистательный Мэттью Поттер, привыкший ко всеобщему вниманию и своей особенности – что станет с ним, когда он поймет, как жестоко (пусть и ненамеренно) его обманули? Добрая и ответственная Лили, спохватившаяся слишком поздно – история прошлого еще отравит и без того непростые отношения со Снейпом, найдешь ли ты в себе силы простить бывшего друга ради сына? Сможет ли принять это твой супруг?..       Сможет ли сам Гарри простить своих родителей? Воспитанный Дореей Поттер, слишком самодостаточный для своего возраста, целеустремленный, давно не считающий себя членом семьи гриффиндорцев…       Дамблдор покачал головой. Им сильно повезло, что Дорея успела направить мальчика к его биологическому отцу.       Впрочем, судя по рисунку, не такому уж и биологическому. Правильнее сказать – настоящему.       «Северус, не тяни с ритуалом!»       Дни текли за днями, складываясь в школьную рутину. Утром и днем уроки, вечером – домашние задания в мрачной, но довольно уютной гостиной Слизерина. Гарри там предпочитали игнорировать, он был этому только рад и просто тихо наслаждался жизнью, не отвлекаясь на ненужные разговоры.       Хогвартс был великолепен. Гулкие арочные коридоры, витражи в окнах, старинные гобелены и портреты, серебристые призраки и даже неугомонный Пивз – все это страшно нравилось мальчику, привыкшему к светлому особняку Поттеров. Гарри не очень любил его, свою комнату старательно подкрашивал в более темные цвета, как только более-менее освоился с магией желания, столь сильной у детей. Родители сначала ругались, потом махнули рукой, оставив комнату сына ему же на растерзание. Свое логово Гарри обустраивал с должным прилежанием, но с грандиозным замком никакие темно-зеленые ковры и близко не лежали.       Здесь за каждым поворотом ожидали тайна или веселое приключение. Здесь был, как нигде более, силен дух истории. Здесь, черт возьми, не было дурацких желтых занавесок! В свободное время Гарри с удовольствием гулял по замку, наслаждаясь тишиной и своеобразной, но такой очаровательной эстетикой древнего Хогвартса.       Иногда он поднимался на Астрономическую башню – полюбоваться окрестностями и подышать свежим воздухом, пропахшим горными вершинами, что виднелись на горизонте. В теплую погоду Гарри обязательно шел к озеру с какой-нибудь книжкой или заходил к Хагриду, чтобы поиграть с огромным, но очень добрым Клыком. А субботними вечерами мальчик обязательно заглядывал в лабораторию – посидеть в уголке с огромной чашкой чая. Даже если Снейп был занят, Гарри это не смущало, все-таки молчать с кем-то в компании куда интереснее, чем в полном одиночестве.       Кроме того, в лаборатории можно было спокойно порисовать. Не то, чтобы Гарри стеснялся своих рисунков, просто некоторые сюжеты лучше бы оставить при себе – например, вот этого мальчика в слизеринской мантии, так непохожего на самого Гарри. Особенно когда рядом с этим мальчиком вырастала высокая темная фигура…       - Я так понимаю, твое согласие на усыновление можно не спрашивать? – задал риторический вопрос Северус, разглядев, что именно там рисует Гарри.       - А что, надо? – выразительно округлил глаза мальчик, ничуть не удивившись. – Кстати, отчим будет против.       - А его никто не спрашивает. Вопросы крови в волшебном мире всегда в приоритете.       - Это обман, - заключил Гарри, почесав затылок. – Но я тоже результат обмана, одним больше, одним меньше, Слизерину уже без разницы. Так когда?       - При чем тут Слизерин?       - Репутация и все такое. Ну, когда же?       - Хоть прямо сейчас, но…- договорить Северус не успел, Гарри вылетел из лаборатории, крикнув через плечо что-то подозрительно похожее на «щасприду». Буквально через пару минут несносный ребенок ввалился обратно, держа в руках два пергамента, серебряные кубки и перо. На выразительный взгляд зельевара, Гарри радостно заявил:       - А у меня уже все готово!       - И когда ты успел, интриган недоделанный?       - Ну, я же не дурак, поговорил с Дамблдором, - Гарри деятельно расставлял добычу на столе. – Он и посоветовал. Да и я в любом случае хотел тебя уговорить на это, но думал, что ты придумаешь что-то более законное.       - Учти, с этого момента ты начнешь меняться, - предупредил Северус, махнув рукой на замечание. – И с метаморфизмом придется распрощаться.       - А то я не в курсе.       - И не вздумай волосы отращивать.       - Хочу и буду, - пожал плечами ребенок. – Не понравится – обстригусь.       - Риск – не всегда благородное дело.       - Имею мужество жить с последствиями! – пафосно провозгласил Гарри, явно кого-то цитируя. – О, а вот и Фоукс… в качестве свидетеля, не смотри на меня так. Ну, что, поехали?..       Некоторое время спустя Гарри вприпрыжку вынесся из лаборатории, прижимая драгоценный пергамент к груди. Документ для чиновников, если они вдруг решат оспорить сделанный этим вечером окончательный выбор, и просто памятная бумага для мальчика. Магией подтверждено, обсуждению не подлежит, апелляцию подавать бессмысленно и поздно.       Ну, а что касается требования волосы не отращивать и внимания не привлекать… Гарри только коварно ухмыльнулся. Поддразнить непуганую общественность в целом и Поттеров в частности – это, пожалуй, стоит риска!