Стань моим смыслом

Flashback 4 часа назад. POV Деймон. Было уже три часа ночи. Я ехал по центральной улице в направлении дома. В машине играла лёгкая ненавязчивая музыка. На улице не было ни души, и поэтому дорога была не сложной, и даже не требовала внимания. Но я ошибался. Неожиданно с тёмной стороны дороги, шатаясь, вышла девушка, и увидев огни машины, шагнула под колёса, Я мгновенно ударил по тормозам, но было слишком поздно: расстояние было ничтожно мало, и я сбил девушку с ног. Бедняжка упала на капот моей машины, после чего, когда машина остановилась, скатилась на асфальт. Я вышел из машины и подошёл к девушке. Лёгкая добыча, а я как раз очень голоден. Я сажусь рядом с брюнеткой, и убираю с ее лица и шеи волосы. Кэтрин? Нет, Елена! Чёрт бы побрал! Почему я в третий раз не могу убить эту девчонку? Казалось бы, что сложного вонзить клыки в мягкую плоть? Но вот именно этой девушке я не могу вынести смертный приговор! Каждый раз в моей голове что-то щёлкает, и останавливает меня. Наверное, это не прошедшая любовь любовь к Катерине. Я встряхиваю головой, отгоняя мысли о Петровой и моих слабостях прочь! Не волнует меня больше Кэтрин! Нет, нет, нет! Кто она вообще такая, что завладевает моими мыслями? Но Елена… Я проверяю пульс на шее девушки. Он редкий, и еле прощупывается. Минуту я думаю, что делать дальше, а потом клыками разрыва вену у себя на запястье, и прикладываю ко рту брюнетки. Глоток, второй. Так, пока ей хватит. Я подхватываю девушку на руки и несу в машину; укладываю на заднее сидение, и садясь за руль, тут же давлю на газ, увеличивая скорость, чтобы побыстрее добраться до особняка. Конец POV. Конец Flashback. POV Елена. С трудом разлепляя веки, я открываю глаза. Чёрт побери, неужели я столько выпила, что даже глаза открыть не могу? Моя голова, кажется, сейчас взорвётся! Я осматриваюсь вокруг, но вместо четкого изображения помещения, вижу лишь расплывшуюся картинку комнаты. Я начинаю часто моргать, и встряхиваю головой, что тут же отдается резкой болью в затылке и в висках. Все, пора завязывать с алкоголем! Вновь раскрываю глаза. Теперь изображение перед глазами стало чётче: я лежала в просторной комнате, на широкой двуспальной кровати с резным изголовьем, выполненным из дуба. Комната, в которой я находилась, была оформлена в тёмных тонах; слева от меня было окно, выходящее на какой-то пустынный переулок, где никто никогда не ходит, прямо перед кроватью была дверь из красного дуба. Стоп, это не моя комната! И где я нахожусь, если не у себя дома? Конец POV. — Где я? Что со мной произошло? Сколько я выпила вообще? — Елена приподнялась на локти, но тут же упала обратно на кровать от боли, пронзившей всё ее тело, как тысячи иголок, одновременно впившихся в тело девушки. — Ты бросилась под колёса моей машины на центральном проспекте, — ответил мужской голос из другого угла комнаты. Елена повернула голову в его сторону, и присмотревшись, узнала в парне Деймона. Сальваторе стоял, запустив пальцы в карманы своих брюк, и смотрел прямо на девушку. Гилберт смутилась, и поспешила перевести взгляд на потолок: — Ничего не помню, — выдохнула брюнетка, и вновь попыталась пошевелиться, тут же поплатившись за это дикой болью. — Не пытайся двигаться, не получится; у тебя сломано правое бедро и колено, к тому же ты сильно ударилась головой. Тебе повезло, что я был не совсем пьян и не бросил тебя там, а привёз к себе домой! Между прочим, ты даже «спасибо» до сих пор мне не сказала, — ответил Деймон, направляясь к двери комнаты. — Подожди, так, получается, ты спас меня? Зачем? Я не хочу жить! — всхлипнула Гилберт. — Не хочу! — Пожалуй, я принесу тебе воды, и успокоительное. Ты не в себе, — парень ушёл, оставляя девушку наедине с собой. POV Елена. Когда Деймон вышел, я вновь попыталась сесть. Дикая боль, сковывавшая меня до этого, потихоньку стала отступать. Мне удалось сесть, и я прислонилась спиной к стене за кроватью, запрокидывая голову. Мысль о том, что кому-то было не плевать на меня, буквально захватила моё сознание. Неужели я ему не безразлична? Неужели Деймон волновался за меня? По нему не скажешь. Сарказм, ухмылка, эгоизм, и полное спокойствие. Вряд ли его заботит моё состояние даже чуть-чуть! А может он только пытается доказать всем, что ему никто не интересен, что его заботит только собственное эго, а на самом деле он светлой души человек, которому совершенно не безразлична судьба обычной городской девушки? Эх, мама потратила всю жизнь на исследование этого психотипа людей. Вот бы мне хоть капельку ее таланта психолога! Или, хотя бы, ее исследования! Хоть что-нибудь, что даст мне возможность чувствовать людей так же хорошо, как это удавалось моим родителям. Ну вот опять! К глазам подступили слёзы, и я часто заморгала, чтобы их отогнать. В попытках отогнать прочь воспоминания, я стала взглядом блуждать по комнате. Спальня была целиком отделана массивом дуба. Такие я уже давненько не видела в современных домах. Вместе с тем эти отголоски старины мне очень нравились, как прежде, так и сейчас. Есть в них что-то безусловно приятное человеческому глазу и душе. Пробежав глазами по дальней стене, я остановила свой взгляд на маленьком столике, тоже выполненном из дерева. Резная круглая столешница была покрыта тонким белым кружевом, свисающим вниз тонкой резной бахромой. На самом столе стояла круглая ваза из восточного стекла, красиво украшенная блёстками. В вазе не было ничего, кроме небольшого количества воды на самом дне. Рядом с вазой лежала овальная фоторамка с резными краями, выполненными из бронзы. Любопытство взяло надо мной верх, и я, встав с кровати, дошла до столика и взяла с него рамку. К моему удивлению, фотографии в ней не оказалось, лишь золотая цепочка с изысканной итальянской камеей, и подпись: «На добрую память. От Кэтрин». Я прислонилась к стене, разглядывая подвеску: на светло-розовом фоне в классической технике был вырезан профиль женщины. Украшение было вставлено в золотую оправу в форме ракушки, которая крепилась на тонкой золотой цепочке панцирного плетения. Я очень любила такие украшения. У меня была одна — подарок семьи Зальцман на восемнадцатилетие, но она не могла сравниться с подлинной старинной работой восемнадцатого века. Неожиданно дверной замок щелкнул и в комнате появился Деймон: — Ты быстро восстанавливаешься, Елена, — он поставил на прикроватную тумбочку стакан с водой. — Но мои вещи не трогай... Пожалуйста! — Я не... Просто мне очень понравилась подвеска. Я люблю такие, — я отложила рамку на стол, и вернулась к кровати, взяв в руки стакан с теплой водой. — Здесь не музей ювелирного искусства! И это моя вещь, — Сальваторе взял со стола рамку, — Я не разрешал ее трогать! — Прости,.. — выдохнула я, делая глоток из стакана. — А кто была эта Кэтрин? Похоже, ты ее очень любил, раз хранишь ее вещи, и видишь в других девушках ее. — Кэтрин... — парень усмехнулся, и появились нотки боли от потери в его смехе и голосе, — Кэтрин была абсолютной стервой! Красивой, сводящей с ума, самовлюбленной стервой! Но она умела привлекать мужчин, любить сразу двоих, заниматься сексом с несколькими по очереди, называя каждого так, что он думал, будто он единственный. Такие интриги могла плести только она. Кэтрин играла свою жизнь по своим правилам, вернее их не было: Нет никаких правил! — это было ее девизом, стилем жизни. Она не умела любить, но она умела оставлять свою лепту в жизни каждого, кто ее знал, — парень тяжело вздохнул. — Кэтрин уходила, не прощаясь, по-английски. И никогда не возвращалась. Никогда! — после этих слов парень шумно втянул в себя воздух и замолчал. Я посмотрела на него, но Сальваторе не обратил никакого внимания. Воспоминания задели его. Я заставила его вспомнить что-то, что он не хотел вспоминать. Как никто другой я знала, насколько это больно. — Прости, — тихо шепнула я, чтобы не привлекать к себе внимания. — Проехали, — горько усмехнулся Деймон, — Что было, то прошло! Не заморачивайся! Неожиданно даже для самой себя я вдруг подошла к брюнету, и крепко обняла его, но почувствовав то, что он напрягся, тут же отстранилась: — Мне нужно умыться. Где здесь ванная? — Прямо и на право, — ответил Дей, и я тут же вышла из комнаты, в направлении ванной. Какая же я дура! Не узнав о нем ничего, с порога в лоб спросила о бывшей девушке! Самой себе противно! Представить только, какого было бы мне, если бы незнакомый человек начал меня расспрашивать о гибели родителей, о них самих, о нашей ссоре. Какого было бы мне вновь переживать все это, вновь чувствовать, вновь говорить! Я дошла до ванной, и включила воду. Стянула с себя брюки и водолазку, и подошла к зеркалу. На лице ещё виднелись кровоподтеки, на правом виске был тонкий шрам от удара, на шее тонкой коркой виднелась засохшая кровь, волосы спутались и перепачкались в крови и поте. Нет, так никуда не годится. Я сняла с себя нижнее бельё, оставаясь абсолютно голая, стянула с волос резинку, и встала под душ. Тёплые мелкие струйки воды, приятно разбиваясь о моё тело на миллионы брызг, освежали его, дарили приятное ощущение лёгкой теплоты и чистоты. Я нащупала на полочке мыло, и принялась усердно мыслить волосы, отмывая с каждого локона дорожную грязь, кровь и пот. Создав на голове настоящее мыльное белое облако, я нашла на той же полке мочалку, и намылив ее, принялась оттирать грязь с кожи. Спустя сорок минут я наконец почувствовала знакомое ощущение чистого тела. Вылезя из душа, я накинула на плечи большое махровое полотенце, а волосы завернула в маленькое, чтобы лучше их просушить. Пока полотенце впитывало влагу с моих локонов, я наспех вытерлась, и оделась. Фена в ванной я найти не смогла, поэтому влажные волосы решила оставить так. Прошло ещё как минимум пол часа, прежде чем я вышла из ванной. Откуда-то снизу чувствовался запах жареного мяса. Будучи очень голодной, я решила пойти на запах, дабы попросить еды. Мой нос привёл меня на кухню, где помимо накрытого стола, держала записка: «До вечера весь дом в твоём распоряжении, но постарайся ничего не испортить! Деймон.» Я бегло прочитала записку, и пожав плечами, принялась изучать, что мне оставили на завтрак. Конец POV.