Стань моим смыслом

*Неделю спустя* «Осталось 55 дней; на моём теле красуются уже семь глубоких порезов (да, я все-таки решилась наносить один порез на кожу каждый день): два на правой ноге, три на левой, еще один по середине груди, а последний — со внутренней стороны запястья левой руки. Да, порезы, доставляя физическую боль, заглушают мои страдание, но, жаль не совсем и очень не на долго, и горечь потери возвращается ко мне вновь и вновь! Сегодня очередной ничего не значащий день моей никчемной жизни. Чуть не забыла, сегодня, Дорогой дневник, день города. Как не хочется мне никуда идти, но просьбу брата, последнюю просьбу Джера я просто обязана выполнить, У меня в запасе ещё ровно шесть часов до начала праздника. Это значит, что у меня куча времени на грусть и слёзы, ведь на вечере не должны быть видны мои страдания. Этого никто не хочет видеть! К тому же, начнут презирать, и обсуждать за спиной, мне это совсем не надо… Господи, поскорее бы все это закончилось! Как же хочется уйти туда, откуда не возвращаются, чтобы никогда, НИКОГДА не ощущать этой боли, утраты, полной пустоты, бессмысленности существования» POV Елена. Я сижу на кровати в своей комнате, и держу на коленях дневник. Прошла уже неделя, а становится все больнее. Это не пройдёт никогда. Я бросаю быстрый взгляд на зеркало, на которое прикреплено приглашение на сегодняшнее торжество. Идти не хочется, но я пойду, ради Джера, мамы, папы, ради своей семьи, ведь они очень хотели, чтобы я присутствовала на праздничном фуршете. Я глубоко вздыхаю, и слезаю с кровати, подхожу к шкафу. В куче мятой одежды нахожу чёрное платье с длинным рукавом, и длинной до колена, оставшееся с прошлогоднего хеллоуина, и чёрные не прозрачные чулки, чтобы скрыть порезы. Обществу не обязательно это видеть, да, к тому же будут тыкать пальцем. Как же они меня достали! Я натягиваю одежду и снова падаю на кровать. Сейчас почти час дня. К трём я должна придти, помочь организаторам, вместо мамы. Я издаю глубокий вздох. Не хочу! Не хочу, но буду, надо! Рывком поднимаюсь на ноги. Пять минут стою, оглядывая комнату, в поисках обуви, а потом решаю спуститься в мамину гардеробную. Распахнув двери шкафа-купе, я под кучами из кофт и старых платьев, нахожу сапоги, чуть ниже колена, на изящной, и не очень высокой шпильке. Ставлю их в прихожей. У меня есть ещё полтора часа. Не зная, чем бы убить время, я иду на кухню, завариваю себе кофе, сажусь на стол, на котором стило фото семьи, и начинаю вглядываться в лица. По щеке скатывается слеза; «За что? Почему? Господи, почему ты забрал именно их?» Конец POV *** Вечер начался даже раньше, чем должен был начаться. На площади все кричали, смеялись, пили, ели, веселились. Кто-то танцевал под сценой, кто-то орал песни в караоке, кто-то катался на каруселях. Елена же, взяв бокал любимого маминого красного вина, стояла в стороне, и думала о своем, а подумать было о чем, ведь с глобальной утратой приходит и разум, осмысление, которое застает тебя везде и всегда. На центральную площадь города пришёл и Деймон. Одетый во все чёрное, он сливался с толпой танцующих людей. — Бурбон, — парень уселся около данной стойки, складывая на неё руки, и обводя взглядом площадь. — Пожалуйста, — бармен поставил перед парнем стакан с напитком, и отвернулся к другому клиенту. Деймон тут же перевернул содержимое стакана себе в рот. Алкоголь приятно обжигая все внутри, стал дарить своё тепло. Парень изогнул губы в улыбке, и махнул бармену: — Повтори, — кинул на стойку купюру, — Сдачи не надо! — бармен протянул Деймону стакан. Парень взял его в руки, и пошёл прочь от бара. POV Деймон. Эта вечеринка оказалась куда хуже, чем я мог ожидать. Рассчитана на идиотов, сбежавших из психушки. Я отделился от толпы пьяных танцующих людей под сценой, и отдав проходившей мимо официантке уже пустой стакан, в котором недавно был алкоголь, направился к наиболее безлюдной и темной части площади. Издали я почувствовал запах свежей живой людской крови. Не повезло тебе, кто бы ты ни был, что пришёл сюда раненый! Ты привлекаешь меня, и теперь ты поможешь мне утолить мой голод! Я усмехнулся своим мыслям, и оглядел площадь быстрым взглядом. Подул ветер и аромат крови усилился. Теперь я мог понять, с какой стороны искать мою жертву. Пройдя вперед, принюхиваясь, в стороне я увидел девушку. Она была вся в чёрном, тёмные длинные волосы закрывали лицо, на груди, сдвинутый на бок, висел бейджик организатора — «Елена Гилберт, в руках она крутила пустой бокал из-под вина. Ей явно было скучно. Значит, она одна. Тем лучше, никто не станет ее искать! Что ж, это был твой последний бокал алкоголя, и последнее торжество, дорогая Елена! Я бесшумно подкрадываюсь к ней со спины, и хватаю ее за плечи. Она начинает кричать, но из-за громкой музыки ее никто не слышит. Как же мне повезло! Моё лицо меняется: глаза чернеют, вены вздуваются от подступившей крови, клыки вытягиваются. Я, обнажая свои клыки, поворачиваю бедняжку к себе лицом, желая по-скорее вонзиться в ее теплую плоть, но увидев ее лицо, желание тут же пропадает. — Кэтрин, Какого черта? — с этими словами, мгновенно исчезаю в толпе людей. Кого-кого, а Пирс видеть после последних лет не хотелось. Не то, чтобы я ее боялся, вовсе нет, даже наоборот. Просто я не питаю ровным счетом никакого интереса к девушкам брата, даже если это — моя бывшая, в далёком прошлом, я не собираюсь так унижаться перед ней! Конец POV. POV Елена. Я стояла под раскидистым дубом, опустив глаза в землю, и без особого интереса смотрела на пустой прозрачный бокал, переливающийся в разноцветных лучах прожекторов, в котором недавно было дорогое красное вино. Надоедливый бейджик организаторов я сдвинула чуть ли не на спину, чтобы не мешался. Случайный ветер коснулся моей шеи, и я рефлекторно поправила рукой шейный платок. Неожиданно кто-то схватил меня за плечи, и развернул к себе. Я закричала во все горло, и выронила бокал из рук, который, коснувшись асфальта, моментально разбился. На площади играла громкая музыка, и мои крики никто не слышал. Вдруг хватка ослабилась, а после руки и вовсе соскользнули с моей шеи. «Кэтрин, какого черта?» — говорит стоящий передо мной парень. — Вы ошиблись. Меня зовут Елена. Елена Гилберт, — поднимаю взгляд, но парня уже и след простыл. Я пожимаю плечами, и понимая всю нелепость ситуации, невольно улыбаюсь. «Этот парень, вроде как, не местный. Я его раньше не видела. А еще он чертовски красив. Таких не много… Чёрт, Гилберт, не думай о нем! Ты же не влюбилась влюбилась в него?! Нет, нет, нет! Да, он даже не посмотрит на меня. К тому же, наверняка у такого парня уже есть девушка, и миллионы поклонниц. Эх, не светит тебе, Елена, счастье в жизни!» Я глубоко вздыхаю, и, желая встретить таинственного незнакомца, а азодно и взять другой бокал с напитком, иду к столам. Конец POV. Елена, пробираясь между людьми, вглядывалась в лица, по большей части знакомые, ведь мать Гилберт входила в совет основателей, а это значит, что почти все население Мистик Фоллс, так, или иначе, побывало в доме Елены и ее семьи, и каждый, кто бывал на вечерах, знал Елену, хотя бы даже и по рассказам, а младшая Гилберт знала всех гостей дома, и большую их часть в лицо. Пройдя к столам, девушка с горечью поняла, что хорошее вино закончилось, и, пожав плечами, направилась к стойке бара. — Красное, полусладкое, — девушка уселась на высокий стул у стойки, и кинула монеты бармену, который тут же принялся за заказ. Пока паренек за стойкой наливал терпкий напиток для мисс Гилберт, сама Елена ещё раз оглядела площадь, но никого так и не заметила. Хм, странно, неужели она так напугала того парня? Или, стоп, не она, а та, Кэтрин, кажется, которую он увидел в лице Елены. — Девушка! — бармен щелкнул пальцами перед носом Елены, выводя ту из раздумий, и онаа повернулась. Увидев, что в раздумьях, уронила бокал, и тот разбился, Елена поспешила достать кошелёк: — Извините, я случайно, я заплачу, — брюнетка оставляет на столе купюру и тут же спрыгивает на землю, направляясь к бывшей маминой, теперь уже ее машине. Вот уже и парковка. Елена открывает машину и запрыгивает в неё. Нажимает на зажигание, и … Ничего не происходит. Девушка пробует ещё и ещё. Машина не заводится. Чёрт, чёрт, чёрт! Похоже сел аккумулятор, и, похоже, придётся ждать, когда, хотя бы кто-нибудь будет уезжать. Ох, это будет не скоро! Гилберт выходит из машины и садится на капот. Достаёт телефон. «Вызову такси, а машину забрать могу и завтра». Девушка набирает номер таксопарка, но нажать на кнопку вызова не успевает. Сзади раздается гудок и шум автомобильного двигателя. Тонированное стекло открывается, и на Елену из машины, с дьявольской обольстительной улыбкой, смотрит парень, которого она видела минут двадцать назад у дерева, тот самый, который назвал ее чужим именем, и потом растворился в толпе: — Подвезти? — спрашивает он, показывая рукой на свободное место в салоне. — Да, пожалуй, — соглашается Гилберт без лишних слов; дергает ручку двери машины, и садится на переднее сидение, — Спасибо, — улыбается, закрывая дверь. — Не за что, — парень закрывает окно и трогается с места, — Я Деймон, кстати, — смотрит на девушку и одновременно и на дорогу. — Елена, — рукой Гилберт отводит выбившуюся прядь волос за ухо, и устремляет взгляд вниз. *** Всю дорогу до дома Гилберт, они молчали. Елена украдкой рассматривала Деймона: шапка тёмных, почти чёрных волос обрамляла идеальные, чётко очерченные скулы, его идеальное лицо казалось слишком бледным, в белом свете дорожных фонарей, но в тоже время оно казалось совершенно идеальным, как у совершенной скульптуры, и живым, за счёт не исходящей с губ парня улыбки. Деймон единожды глянул на Елену, и смог заметить, что девушка чем-то расстроена, хотя, чьи-то проблемы волновали его меньше всего: хоть голод, за счёт найденной на площади наивной жертвы и утих, Сальваторе совершенно не собирался любезничать. Зачем? Девушка и так уже обратила на него внимание, и явно не испытывает неприязни, раз рассматривает каждый сантиметр тела Деймона. Ему такое внимание очень нравилось. Что ж поделать, это же Деймон: он обожает свежую кровь, себя и женское внимание! — Приехали, — машина мягко съехала на обочину и остановилась. — Спасибо, — Елена улыбнулась, и выскочила из машины, направляясь к дому. Девушка уже открыла дверь, и собиралась войти внутрь, как на пороге появился Деймон: — Я бы мог уехать, и оставить это себе, — он вертел в руках сумочку Елены, — Но подумал, что мне с такой некуда пойти, — усмехнулся. В его голосе, мягком, не громком, и безусловно приятном, были слышны нотки самодовольства. Сальваторе протянул сумку Гилберт, и та тут же выхватила ее из его рук: — Спасибо, ээ… — она замялась. — Деймон, — ухмыльнулся тот, облокачиваясь на перила крыльца. — Я помню. Спасибо, Деймон, что помог добраться. Но на чай я не приглашаю, — подала плечами, — Может, в другой раз, — Елена шагнула внутрь дома, закрывая за собой дверь. — А он будет? — усмехаясь, вернулся к машине, и спустя не больше, чем минуту, уехал, поднимая столб дорожной пыли.