Кулон

— Слава Богу, оторвались, — вздохнул Билл, развалившись на своей кровати. Фред сел на край кровати Гермионы и провёл рукой по одеялу. Кровать была такой холодной. А ведь только этой ночью, первая ученица школы прижималась здесь к нему. Она доверяла ему, надеялась на него. Фред чувствовал себя рядом с ней сильным. Он готов был свернуть горы, долететь на старом чистомете до Луны ради одной Гермионы. Маленькой, беззащитной, где-то даже робкой. Казалось, одеяло сохранило запах возлюбленной девочки с густыми каштановыми волосами и шоколадными глазами. Фред искренне недоумевал почему все сидят, а не действуют. На его плечо опустилась ладонь Джорджа. Он не стал ничего говорить, только грустно улыбнулся и уткнулся лбом в лоб близнеца. — Всё будет хорошо, — прошептал младший из присутствующих Уизли. Раздался грохот. Все разом обернулись. На пол повалилась, споткнувшись о ножку кровати, та самая блондинка, которую обезоружил Билл. — Как ты здесь оказалась? — возмутился Люпин, наставив на неё волшебную палочку. — Уцепилась за твой пиджак, — пробурчала девушка, поднимаясь на ноги и откидывая волосы. Билл охнул. На них волком смотрела Тонкс. — Какого чёрта? — прошипела она. — Чем вам не угодил бедный магл? — Он настоящая свинья, — повысив голос, ответил Римус. — Я тебя знаю, — внезапно произнесла Тонкс, чуть нахмурившись. Римус удивлённо поднял брови. Близнецы безучастно наблюдали за происходящим. Билл расхохотался. — Вы же с неделю назад в последний раз виделись, — произнёс он. — Я не о том, — отмахнулась от него девушка. — Ты оборотень. Тебя держат на заметке в министерстве. И теперь точно посадят. Волшебная палочка дрогнула в руке Люпина. Он внимательно посмотрел на лицо девушки и швырнул палочку на свою кровать. Билл удивлённо уставился на него. Даже Фред проявил слабый интерес. Что касается Тонкс, то её поведение «опасного» оборотня повергло в шок. Она сделала маленький шажок назад, видимо опасаясь, что Римус не станет дожидаться полнолуния и закусит ею прямо здесь. — Уходи, — твёрдо сказал Люпин и повернулся к друзьям. — Нас здесь могут найти. А задержка в виде мракоборцев нам совсем некстати. Мы тоже уходим. Он схватил свою сумку, кинул в неё записи. Фред не стал медлить и накинул одну лямку на плечо. Он уже не мог думать ни о чём, кроме Гермионы. Его живое воображение рисовало ужасающие картины, и парень просто не мог сидеть на месте. — Куда мы сейчас? — спросил он. Римус ответить не успел. В стекло постучала красивая иссиня-чёрная сова. К её лапке был привязан зелёный конверт. Римус распахнул окно. Птица впорхнула в комнату и протянула лапку. Оборотень отвязал письмо, ему это удалось с трудом, руки не слушались и сильно дрожали. Люпин вскрыл конверт. Оттуда вырвалось полупрозрачное лицо, заросшее щетиной. Оно зависло над конвертом ровно лицом Римуса. Кровь отхлынула от лица Люпина. Его рука непроизвольно взметнулась к лицу и провела пальцем по шраму. — Это он? — спросил Джордж, правильно истолковав жест. Люпин нервно кивнул. Полупрозрачное лицо расплылось в широкой улыбке, обнажив острые жёлтые зубы. Тонкс пискнула и встала за спину Римуса. — Привет, старый друг, — произнёс Фернир Сивый. — Я всё знаю о кулоне и Поттерах. Нужная тебе шкатулка у меня. Нужная тебе девчонка тоже у меня. А теперь подумай и реши, что тебе дороже? Я верну тебе одно из них. Ты должен отдать кулон и записи, тогда я верну тебе девчонку. В другом случае ты не увидишь девчонку никогда. До завтра. Лицо растворилось, но Люпин ещё несколько секунд смотрел в то место, где оно только что висело. Вздохнул и повернулся друзьям. — Нам надо отдать кулон, — вздохнул он. — Но, — слабо возразил Билл. – Но, может, есть другой способ? Никто не обращал внимания на Тонкс, но она и не думала уходить. Напротив, она вся превратилась в слух, боясь пропустить, что-нибудь важное. — Какой? — рявкнул Римус, потеряв терпение. — Ты думаешь я не хочу спасти Лили и Джеймса. Очень хочу, но уже давно смирился с их смертью. Теперь я не могу потерять её. Не могу, слышишь? Она дорога мне. Она… *** Гермиона очнулась от неимоверной боли в затёкших руках. Её густые каштановые волосы разметались по лицу. Кто-то приковал её цепями к ржавой трубе. Девочка села, поджав ноги. В помещении пахло сыростью. Пол был жутко холодным. Из пыльного окошка лился лунный свет. По углам были рассованы старые лыжные палки, сломанные стулья и прочий хлам. Около девочки валялся труп растерзанной и выпотрешенной кошки. Гермиона тихо всхлипнула и отодвинулась настолько, насколько позволяли цепи, но больше всего она боялась тишины. Девочка вспомнила, что перед этим произошло, и сжалась в комочек. Здесь нет Фреда, с его талантом успокаивать и поддерживать, здесь нет Римуса, готового всегда прийти на помощь и защитить. На глаза навернулись слёзы. Ей было страшно. Она боялась того, что может случится. Постепенно наступило утро. Гермиона дёрнула руками. Ржавые цепи неприятно заскрежетали. Внезапно раздались шаги. Девочка вжалась в стену, будто это могло сделать её невидимой. Дверь со скрипом отворилась и в комнату вошёл Фенрир Сивый. — А! — он довольно улыбнулся, чем привёл Гермиону в ужас. — Ты уже очнулась. Оборотень достал длинный остро-заточенный нож и стал ковырять им в зубах. Девочка не сводила с него огромных перепуганных глаз. Внутри всё перевернулось. — Ничего, скоро твой папаша отдаст мне то, что нужно, — произнёс Сивый, закончив своё увлекательное занятие. И я тобой полакомлюсь. Он издал смешок, сверля девочку глазами, а затем сел на колени перед пленницей. — Знаешь, — произнёс Фернир, проводя грязной ладонью по щёчке Гермиону. Ей в нос ударил запах пота и крови. Девочку затошнило. Она заскулила от страха и дёрнулась, но оборотень лишь расхохотался леденящим кровь смехом. Не так страшно было наблюдать за убивающим Волан-де-Мортом, как просто сидеть перед Сивым одной, безоружной. — Я бы прямо сейчас разорвал тебя на кусочки, но надо подождать, — прошептал оборотень и провёл острым клинком по предплечью девочки. Алая горячая кровь потекла по руке Гермионе и закапала на пол. Надрез был не очень глубокий. Видимо Сивому она действительно нужна живой. А оборотень уже слизал кровь с её руки. Девочку передёрнуло от отвращения. Сивый осклабился и достал волшебную палочку. Он направил её на Гермиону. — Твой отец доставил мне много неприятностей, — сообщил Фернир — Пора отдать ему должок. Круцио! Девочке показалось, что в неё вонзили сотню раскалённых тупых ножей. Боль была просто невыносимой, но Гермиона прикусила губу. Во рту появился привкус крови. Она твёрдо решила, что не будет выдавать своих эмоций. Но с каждой секундой боль становилась всё сильнее и сильнее. Девочка не могла больше сдерживать крика. Зачем строить из себя героя? Девочка изворачивалась на полу, кандалы при этом лишь сильнее впивались в нежную кожу. Она дёргала ногами, выгибала спину, но ничего не помогало. Казалось вот-вот и голова Гермионы взорвётся. Это невозможно вытерпеть. Почему он оборотень просто не убьёт её? Зачем мучает? А он хохотал, хохотал и поворачивал запястье, доставляя жертве более сильную боль. Иногда он наносил удар ногой по ней. Пятнадцать минут, что Фернир мучил её, показалась Гермионе вечностью. Но затем он убрал палочку и, всё ещё давясь хохотом, поплёлся к выходу. Но боль не ушла. Ныло всё. Каждая клеточка, каждая косточка. Девочке казалось, что её пропустили через мясорубку. — Кто? — хрипло спросила девочка, тяжело дыша и еле соображая. Ей хотелось уснуть, забыться или умереть, но Гермионе это было важно узнать. Ей было трудно совладать с языком, но девочка продолжила. — Кто мой папа? — Ах да, — Сивый сощурил глаза. — Он же не хотел, что б ты знала. Что ж, раз тебе интересно… Люпин. Римус Люпин