Кулон

— Похоже, мы рано, — произнесла Гермиона, увидев, что около развалин дома стоят только близнецы. — Ну и отлично, — хлопнул в ладоши Римус. — Чем быстрее я поговорю с Фредом, тем лучше. Э-э-э… а который из них Фред? — Тот, что расхаживает взад-вперёд, — улыбнулась девочка и подошла к Джорджу. Наверное, самыми яркими моментами в педагогической практике Римуса Люпина, помимо знакомства с дочерью и сыном лучшего друга, были два ярко-рыжих несчастья. Близнецы Фред и Джордж с самого первого дня не давали ему покоя, как, впрочем, и остальным учителям. Люпин сразу приметил этих умных мальчишек. Они практически идеально выполняли практические задания, но совершенно не учили теорию. Вместо этой бесполезной, на их взгляд, траты времени, близнецы изобретали забавные штучки, разыгрывали однокурсников и педагогов. Пожалуй, эти двое составили серьёзную конкуренцию мародёрам в их лучшие годы. И Фред, и Джордж частенько отпускали едкие замечания вовремя урока. Правда, Римус в долгу не оставался, отвечая близнецам с присущим ему сарказмом. А их выходки? Чего стоила только их выдумка сварить оборотное зелье, принять вид Люпина и заявиться так к нему на урок (где только волосы Римуса достали). Снегг чуть в обморок не упал, когда, зайдя в кабинет защиты от тёмных искусств, вместо одного недруга узрел сразу троих… Римус положил руку на плечо юного оборотня и отвёл его подальше. Фред знал, что им с Люпином придётся поговорить и поэтому пошёл с ним без лишних разговоров. Люпин не знал, что сказать. Он как никто понимал, что сейчас творится с Фредом. Мужчина так же понимал, что он просто обязан поговорить со своим бывшим учеником. Сейчас рядом с ним стоял совсем молодой парень, у которого ещё вся жизнь впереди. Относительно самого Римуса Фред был совсем ещё ребёнком. Хотя Люпин был гораздо, гораздо меньше, когда сам стал оборотнем. Но в пять лет он ещё не осознавал, что это значит. — Нам с тобой о многом надо поговорить, — произнёс Римус, проверяя, что бы их никто не слышал. — Начнём, пожалуй, с Гермионы. — Я бросил её, — глухо отозвался парень, стараясь не смотреть на Люпина. Фред полагал, что бывший преподаватель поддержит его, однако реакция Римуса оказалась неожиданной. — Напрасно, — произнёс мужчина. — Зачем ты сделал это? — Ну, — немного растерялся парень. — Я же теперь оборотень, — тут он замолчал, пытаясь подобрать слова, дабы не оскорбить Римуса, но тот и так всё понял. — И теперь ты считаешь, что ты монстр, чудовище, — невесело улыбнувшись, спросил Люпин. — Я всегда так говорил о себе и два моих лучших друга частенько бросали в меня порчи за такие слова. Но, Фред, — ты это не я. И не стоит нас сравнивать. — Я думал, что поступаю правильно, — потупил глаза парень. — Я не понимаю тебя. Разве ты хочешь, что бы твоя дочь осталась с оборотнем? — Я сам себя не понимаю, — признался Римус. — Зато я понимаю тебя. Ты не знаешь, как теперь сложится твоя жизнь, боишься, зная, как люди относятся к нам, и смотришь на меня, как на единственного знакомого, кто такой же, как и ты теперь. Фред, я плохой пример для подражания. Ты рос обычным парнем, у тебя было много друзей, и ты даже не задумывался о такой участи. Я же не знаю, каково это - жить, без страха перед полной луной, не превращаться каждый месяц в волка. Когда меня укусил Сивый, я был совсем маленьким ребёнком. У родителей даже и в мыслях не было спрятать меня. Меня отправили в Мунго. Раны, которые в ту ночь нанёс Сивый, были очень глубокими. Папа, да и многие целители, не верили, что я выживу. А я выжил… — Римус остановился и внимательно посмотрел на Фреда. — Ты же получил огромное преимущество. Твой брат поступил мудро, что не отправил тебя в больницу. — Но ведь волшебники должны раз в полгода проходить медкомиссию, — напомнил Фред. — Там всё и откроется. И я так же, как и ты, стану изгоем для общества… а можно я буду приезжать к тебе? Ну, хотя бы первое время. Просто, я много думал о полнолунии и я боюсь. Очень боюсь, Римус. Сам не знаю чего. Покалечить кого-то, или самой трансформации… — Это нормально, — Люпин тепло улыбнулся парню. Он вдруг подумал, что Фреду только недавно исполнилось семнадцать. Только вступив во взрослую жизнь, этот парнишка сразу же подвергся такому жестокому испытанию. А ведь он настоящий герой. Спас девушку, тем самым обрёк себя мучениям до конца жизни. Сам Годрик Гриффиндор прослезился бы, узнав, какого ученика приобрёл его факультет. — Я буду с тобой рядом ровно столько, сколько тебе надо. Ты всегда можешь на меня рассчитывать. Ты спас мою дочь, и я перед тобой в неоплатном долгу. Но говорю эти слова совсем не поэтому. Я твой учитель. Пусть и бывший, но учитель. И я привязался ко всем ребятам и готов помочь каждому своему ученику. И горжусь, Фред, что ты целый год учился у меня. Забудь про ликантропию. В твоём варианте она не приговор. Ты боевой парень, ты пробьёшься, сможешь, вести нормальную жизнь, а по поводу медкомиссии… — Римус кивнул в сторону, где стояли Джордж и Гермиона. — А этот товарищ тебе на что? Я умею разбираться в людях, а Джордж за тобой и в огонь и в воду. — Ты правда так считаешь? — глаза Фреда засияли. — Римус, мне очень важно твое мнение. — Я правда так считаю, — подтвердил Люпин. — И я правда считаю, что ты должен помириться с Гермионой. Ведь ты так сильно любишь её. Кстати, отступим немного от темы. Я тут случайно узнал, что вы с Джорджем стащили у Филча кое-что. Некую карту… — Откуда ты знаешь про карту? — поразился юноша. — Эм-м-м… это не столь важно. Важнее другое, я могу тебя познакомить с господами Лунатиком и Бродягой, а в скором временем и с господином Сохатым… а вот и наша парочка идёт. Тонкс и Билл медленно шли со стороны паба. Они о чём-то оживлённо говорили, и девушка иногда начинала смеяться. Люпину редко приходилось испытывать чувство ревности, но сейчас оно просто разрывало его изнутри. Он не смог не отметить, что волосы Тонкс сейчас ярко-рыжего цвета, а это, Римус сам не знал что, но что-то да должно было значить. — У-у-у, — протянул Фред и широко улыбнулся. Римус не понравилась эта улыбка. За прошлый год он слишком хорошо её изучил. Каждый раз, когда такая улыбка появлялась на одинаковых веснушчатых лицах, следовало ждать проблем. — Кто-то ревнует, профессор! — Чего? — возмутился Люпин. — А ну марш мириться с Гермионой. — Мы ещё вернёмся к этому разговору, сэр, — пообещал Фред и побежал к девочке. Римус почувствовал радость. Сивый должно быть уже в Азкабане, Гермиона знает и рада, что Люпин её отец, а беседа с Фредом помогла юноше, и тот стал прежним! Кулон и шкатулка у них! Римус бы был на седьмом небе от счастья, если бы не один маленький, но очень громкий фактор, сейчас поведывающий полному сочувствия Биллу о том, как сложно девушке найти себе достойного спутника по жизни. — Гермиона, — Фред подбежал к девочке и только сейчас подумал, что хорошо было бы немного подождать и придумать, что лучше всего сказать. Гермиона с интересом посмотрела на Фреда. Джордж тоже. — Мы тебя очень внимательно слушаем, — произнёс младший близнец. — Сгинь, — процедил Фред, а затем обратился к Гермионе. Ему было так много, что сказать этой девочке, и в то же время юноша не знал, какие именно слова сейчас будут наиболее уместны. — Гермиона, прости. Просто… просто ты мне безумно нравишься. Нет, не так. Я… я люблю тебя. И я… я боюсь за тебя. Я желаю тебе только самого лучшего. Поэтому я испугался, когда Сивый укусил меня, испугался, что если вдруг кто-нибудь узнает о ликатропии, а ты будешь со мной, то и тебя начнут избегать, испугался, что смогу как-нибудь укусить тебя. Но я не жалею, ты слышишь? Ни секунде не жалею о том, что закрыл тебя собой. Твой папа сказал, что ликантропия — это не приговор, я верю ему. Потому что хочу верить. Потому что хочу быть с тобой. И я постараюсь сделать так, что бы рядом со мной ты только улыбалась. Джордж смахнул невидимую слезу. Гермиона полминуты вглядывалась в лицо Фреда, а затем всхлипнула и едва слышно пробормотала: — Идиот. — Это значит, что ты меня простила, — переспросил юноша, затаив дыхание. Фред, не долго думая, обнял девочку так крепко, что у Джорджа создалось впечатление, что его брат просто напросто раздавит Гермиону.