Учащенный пульс

      Ванда немного сердито смотрела на Бартона, который невозмутимо читал какую-то простенькую книжонку с глупым сюжетом. Ведьма сидела, обхватив колени руками в больничной палате на койке, положив подбородок на колени, и ждала чего-то неизвестного.       Мстители поделили сутки на смены между собой, чтобы следить за Алой Ведьмой — только бы не сделала с собой ничего, узнав что-то жуткое о брате прежде времени прямиком из операционных.       — Ох, да не смотри ты на меня так, колючка! — наконец взмолился стрелок и взглянул на наручные часы, чтобы посмотреть, сколько еще времени он обязан провести с этой чудачкой.       Ванда, крепко сжав ткань пижамной рубашки на рукавах, тоже бросила взгляд на часы. Осталось всего семь минут двадцать четыре секунды. Кто следующий? Девушка зажмурилась, вспоминая расписание, которым она жила уже несколько дней. Это, хоть и раздражало, но все же почти вошло в привычку. Не сумев вспомнить, она дотянулась до бумажной салфетки, на которой записала расписание во вторую ночь огрызком карандаша. Взглянув, она тут же принялась корить себя за невнимательность. Пожалуй, совсем скоро наступит любимая часть суток, если она у нее вообще может быть. Капитан Америка, Стив Роджерс, лучший солдат сороковых годов прошлого века и бравый патриот, который отличался от остальных Мстителей хотя бы тем, что воспринимал Максимофф как равную, а не как ребенка, и относился к ней так, словно они — друзья с пеленок, хотя Ванда не помнила ни единого намека на тот момент, в котором они успели подружиться. Девушке еще немного нравился зеленый док, он тоже был не так уж и плох, к нему Ванда прониклась тем же необъяснимым доверием, что и ко Стиву.       А вот худшее время почему-то перед сном, как раз тогда, когда она пыталась вспомнить детский ритуал мечтаний, уже лежа под теплым, пуховым одеялом, в ее комнате появлялся Старк с очередной порцией еды, которая раздражала девушку одним лишь запахом. Зная, что гений не высидит долго, его дежурство длилось несносные пять тысяч четыреста секунд — ведьма считала много раз. В два с лишним раза меньше, чем с ней сидят, словно няньки, остальные. Зато, как только Старк уходил, она могла спокойно заснуть, чувствуя себя защищенной под наблюдением Брюса.       Дверь больничной комнаты щелкнула на пять с половиной минут раньше обычного.       — Рано ты, — с иронией бросил Бартон Стиву, встав и захлопнув книгу.       — Проведи пару выходных с семьей, — пожал плечами Капитан и, взглянув на Ванду, дружелюбно улыбнулся и помахал рукой. Ванда приподняла губы в улыбке — это было, пожалуй, большим, на что она была способна.       — Думал, с ума сойду от испепеляющих взглядов ведьмочки, — тихо бросил Соколиный глаз на прощанье, но Ванда все равно все услышала.       — Ты просто не умеешь находить общий язык, солдат.       Клинт закрыл дверь, бросив в сторону Ванды какое-то нечленораздельное прощание, а девушка повела уголком губ вместо ответа. Стив присел в кресло рядом с ее кроватью и вновь дружелюбно улыбнулся, к этому она привыкла, хотя поначалу постоянные широкие улыбки, кажущиеся ей почему-то лицемерными, дичайше раздражали. К тому же Стив приносил ей вести о брате.       Когда Бартон дотащил его до погрузчика, сердце Пьетро отбивало, наверное, свои последние удары. После жизнь стала настоящим сумасшествием, сначала применение криогена, затем подключение ко множеству приборов, которые выполняли все его жизненные функции вместо него, он не мог даже дышать своими простреленными легкими. Только в девять утра, все еще поддерживая его в состоянии искусственной комы, медленно выводя из его тела весь криоген, врачи приступили к извлечению свинца из тела. Девушка не могла понять, чего они ждали? Ей самых скромных медицинских познаний хватило только на уверенность в том, что они делают недостаточно.       — Они извлекли уже четыре, — оповестил ее Стив.       — За девять часов?! — взмолилась девушка, впадая в отчаянье. С каждым днем надежды на то, что брат угостит ее любимым пломбиром за выигрыш в идиотском споре, таяли. К черту мороженое, ей нужен Пьетро! Ее, родной, милый, обаятельный, флиртующий с каждой девушкой во время прогулок в парке, забавный Пьетро, которого она не могла себе позволить отпустить так легко.       — Эй, Ванда, — окликнул ее Стив, видя, что она вновь пропадает. — Как самочувствие?       Кивнув и обозначив, что все в порядке, она позволила дальше Роджерсу сделать то, что всегда делал Пьетро — поднять ей настроение и отвлечь от темных мыслей, которые одолевали ее каждый миг ее жизни. Стиву она доверяла больше всех хотя бы потому, что он однажды доверился ей, тогда, когда согласился выслушать. Если бы не он, кто знает, насколько увеличилось бы количество жертв? Он говорил с ней о самых разных вещах, порой даже заставляя хохотать.       Через час зашла милая медсестра, которая всегда заходила к Ванде всегда в это время — перед тем, как закончится ее смена. Она брала у девушки кровь и приносила огромнейшую порцию еды, которую, не слыша никаких отговорок, Ванда делила с Капитаном. Ведьма заставляла себя есть — в любой другой ситуации она отказалась бы, ведь тогда будет проще воссоединиться с Пьетро после одной единственной врачебной ошибки. Но сейчас она — донор. Это было самым важным заданием в ее жизни, ее даже не волновало, что кровь берут слишком часто, Ванда готова была отдать всю без остатка, лишь бы брат жил.       Медсестра быстро выполнила свою работу и удалилась, перед этим взглянув на Стива и прикусив губу. Ведьма, заметив, кривовато улыбнулась. Наверное, потом она посоветует Стиву пригласить девушку на ужин. Та неожиданно вернулась с парой склянок, прозрачной жидкостью и мотком бинтов.       — Голова не кружится? — после того, как Ванда отрицательно покачала головой, приврав, сестра поставила стул напротив ее кровати и, стараясь не смотреть на Капитана, робко произнесла, — Мистер… Мистер Роджерс, я должна взглянуть под браслеты, они могли оставить следы.       — Просто Стив, — сморщившись от официального обращения, ответил Мститель и после секундного сомнения потянулся к карману джинс за чипом-ключом.       Ванда в это время взглянула на свои запястья. Напоминание о том, что она — мутант. Надев на нее импровизированные наручники, Мстители обезопасили самих себя, окружающих, да и ее саму. Она помнила их аргумент, сказанный шепотом, не для ее ушей: «Кто знает, что вытворит ведьмочка, если ее брат… Ну… Того?».       Браслеты ограничивали ее силы и, действительно, жутко натирали. Она была бы счастлива избавиться от них хоть на тысячную секунды, пусть и по очереди. Роджерс провел чипом над браслетом на левой руке, и медсестра принялась внимательно исследовать глазами запястье Максимофф. После того, как она смазала запястье каким-то кремом, который должен был снять все покраснение и раздражение, она взглянула на Стивена, тут же залилась краской и отвернулась, смотря только на руки Ванды. Стив вернул браслет на место и освободил вторую руку. Наспех растерев крем, медсестра выбежала из палаты, щебетнув что-то на прощание.       Ванда тут же перевела взгляд на Стива, и он, заметив, начал качать головой и смеяться.       — Даже не думай! — воскликнул он, поднимая руки. — У меня табу на свидания с медсестрами-блондинками!       Ванда расхохоталась и встряхнула рукой, напоминая Роджерсу о том, что он все еще держит браслет, ставший продолжением ее руки.       — Я помню, — он взял ее за руку, и Ванда невольно попыталась отдернуть ее — несмотря на хорошие вечера со Стивом, прикосновения все еще не стали для нее привычными. Капитан, не смотря на то, что еще мгновение назад хохотал, и его глаза сияли вместе с ним, сейчас необычайно серьезно смотрел на бледную девушку. — Покажи мне.       Ванда взглянула на него испуганно. Ей послышалось?       — Покажи мне, — повторил Стив. — Покажи мне, почему я тебя защищаю.       Ведьма все так же непонимающе на него смотрела, карие глаза все так же широко распахнуты в ужасе, губы приоткрылись, словно она вот-вот закричит. Зачем ему это? Зачем ему чувствовать то, что испытывает она? Это похоже на глупость, граничащую с идиотизмом. Несколько дней, не считая того времени, когда Стиву все же удавалось отвлечь ее, она думала только о брате, каждый вздох был только для того, чтобы быть его донором, чтобы в любой момент способствовать его спасению. Мстители даже на время могли бросить вахты, она будет жива, пока он жив. А потом… какой от нее толк «потом»? Без брата она никто.       — Пожалуйста.       С некоторым сомнением Ванда повиновалась и коснулась его руки. Стив ничего не заметил, видно, даже одного браслета хватало, чтобы сдерживать Ванду. Он оглянулся, чтобы сказать девушке, что ничего не сработало, а может даже, она специально притворилась, чтобы не обнажать сердце перед ним.       Он оглянулся и застыл в изумлении. Зимний солдат, его Баки, пропавший без вести еще до его заморозки и нашедшийся совсем другим, лежал на операционном столе в окружении суетящихся врачей. Его лицо было цвета белой простыни, на которой он лежал и которую пропитывал своей кровью, нос и рот накрыты маской, иглы капельниц терзают вены, и Стиву оставалось лишь надеяться на то, что друг не чувствует боли. Капитан заглянул через плечо хирурга, но его отвлек звонкий, отрезвляющий звук. В металлическую миску с громким звоном упала очередная пуля в крови Джеймса, вытащенная из его тела, куда больше напоминавшего решето.       В голове осталась лишь одна мысль о том, что все, что происходила с Баки — его вина. Он ведь мог спасти Барнса. Он мог его защитить. Мог, но не спас.       Она становилась все тише и тише, в ней больше не было нужды. Он и сам прекрасно понимал, что его вина, никого другого, именно он виновен в каждой царапинке на теле лучшего друга. Впервые в жизни в глазах стояли слезы, ведь он виноват… Он виноват… Он виноват!       Виноват и ничем не может помочь.       Заметив, как по щеке Стива скатилась крупная слеза, Ванда одернула руку и отсела как можно дальше.       — Прости, — шепнула она, все еще вспоминая о том, как легко Наташа рассказывала ей о Зимнем Солдате и Капитане.       — Сам просил, — тихо ответил Стив и встал.       Заботливо набросив на ведьму плед и предложив ей уснуть до того, как появится Тони, он отошел к двери, доставая из кармана телефон. Уже засыпая, Ванда слышала, как он молил кого-то о разговоре с Джеймсом Барнсом. Когда на его мольбу ответили положительно, он долго стоял, ожидая и переминаясь с ноги на ногу, а затем вздрогнул и заговорил тихо-тихо, с каким-то сожалением взглянув на засыпающую девушку.       Ее сон был на удивление крепким, она даже не слышала Старка, от чего ее утро было уже чуть лучше обычного. Первым делом взглянув на часы, она обнаружила, что проспала в два раза дольше, даже не поздоровалась с Брюсом и Наташей. Зная, что сейчас в кресле сидит асгардиец, Ванда не стала даже поворачивать голову. Поправляя металлические браслеты, она все же бросила взгляд в сторону. Наташа. До сих пор здесь. Что ж, значит, Тор вернулся домой. Ванда поспешно отвела взгляд от спящей Романофф, надеясь на то, что если Нат проснется в хорошем настроении, Ванда, быть может, узнает хоть что-то о брате.       Ожидая, Ванда успела дочитать единственную книгу, что у нее была, позавтракать, даже немного помучаться от скуки. Она делала все, что угодно, только бы избегать мыслей о Пьетро, потому что она боялась сейчас мрачных мест, куда мысли могут ее завести.       Наташа проснулась чуть больше чем через час из-за назойливого звонка телефона.       — Боже, — произнесла она, лишь взглянув на экран. Ванда тут же испуганно подскочила и Романофф, в один миг вспомнив, с какой нервной девушкой сидит, поспешно пояснила. — Стив задерживается еще на час. Он какой-то сам не свой был всю ночь, а потом еще и уехал до рассвета.       Ванда кивнула, успокаивая себе тем, что Пьетро не стало хуже. Наверное. Брат в порядке, остальное не имеет значения. Никогда не имело.       — Я начинаю переживать за него, — тихо произнесла Наташа после некоторой паузы.       Девушка сглотнула. Не стоит, наверное, рассказывать Вдове о том, что Стив наверняка сейчас с Баки? Да еще и из-за нее. Нет. Наверное, нет. Захочет — сам расскажет.       — А как?..       Она замолчала на полуслове, и сама не могла объяснить, почему.       — Твой брат? Настоящий боец, — с довольной улыбкой ответила Наташа. — Брюс говорит, что самое опасное позади. Он, конечно, в коме, но ты можешь быть уверена, поправится твой бегун.       Вдова кривовато усмехнулась и протянула Ванде пакет с чистой одеждой и парочкой новых книг. Словно в тюрьму передача. Романофф посоветовала ей переодеться до того, как приедет Стив, поскольку им вместе весь день сидеть. Невозмутимо выполнив указание, Ванда вернулась в постель, начав, без особого интереса, слушать Наташины байки. Ей было не очень интересно отчасти потому, что она понимала лишь половину. Романофф, сбиваясь, продолжала свои рассказы на русском, на котором Ванда,если повезет, понимала хотя бы общий смысл предложения.       Роджерс появился к полудню, гораздо позже, чем обещал. И Наташа, у которой, судя по всему, разрушились все планы, разрывалась между желанием положить его на лопатки и обнять, как только он открыл дверь, только потому, что с ним все в порядке.       — Хорошие новости, — радостно объявил Стив, не успев даже закрыть дверь за Вдовой, которая все-таки обняла его, а на прощанье отвесила подзатыльник со словами: «Не смей так больше пугать!». — Утром, сразу как проснешься, сможешь сходить к брату.       У Ванды отлегло от сердца — она не привыкла не видеть и не слышать Пьетро больше суток. Она начала отвыкать от его теплых и влажных ладоней, которые всегда крепко держали ее руку и согревали вечно мерзнущие пальчики. Она начала отвыкать от шепота, который успокаивал ее, когда было страшно. Она начала отвыкать от мелодичного, часто сбивающегося, немного хриплого голоса, который напевал мамину колыбельную, когда было гораздо больше, чем просто страшно обоим.       Теперь на один навязчивый страх больше — боязнь не потерять брата, которая у нее с младенчества, а забыть его — это куда страшнее. Ужас пробирает до костей, когда человек, которого ты поклялся любить даже не ему, самому себе, что куда важнее, начинает медленно пропадать из памяти, скрываясь в тумане. Ванда отлично знала — сначала забываешь голос. Просыпаешься на утро, часто дышишь, барахтаешься в и без того измятых, скомканных простынях, а все потому, что во сне звучал не его голос, а тот, который озвучивает каждую мысль, не безумно родной, а тот, который делает звуком каждое прочитанное не вслух слово. И вот, сидишь на смятых простынях, жадно глотая воздух, надеясь, что память вернется именно с этим вздохом. Но это не так.       Дальше — глаза. Будешь помнить лишь, что голубые. Что смотрели на тебя с нежностью когда-то. И все. Ни единого оттенка или перелива. Просто осознаешь внезапно, подняв глаза к ярко-голубому небу, что не помнишь, как эти глаза цвета вечерних гор улыбались солнцу. Как ни старайся, не сможешь вспомнить ни счастливого блеска любимых глаз, ни то, как они щурились рано утром, когда веки поднимались из-за любопытных лучей солнца, проникающих в комнату. Забудешь все: испуг этих голубых глаз, или как они серели, когда шел дождь, или как, успокоившись, глаза опускались, а ресницы касались щек. На вопрос через много лет сможешь промямлить лишь «голубые», покраснев и потупившись. И это будет настолько ужасно, что полное забвение будет казаться сказкой.       После глаз туман медленно скроет детали. Однажды взглянешь на свою ладонь и не сможешь вспомнить, какими были линии на чужой. Взглянув на старое, пожелтевшее фото, примешь его за реальность, не заметив, как неправдоподобно камера исказила фигуру. Он просто медленно, шаг за шагом, а для нее — год за годом, уйдет в туман, растворившись под конец так, словно его и не было.       — Ты рада? — спросил Стив, неуверенно склонив голову.       — Конечно, — выдавила Ванда с улыбкой, все еще не в силах прогнать внезапное наваждение. — Это как с Рождеством. Родители говорили, что чем раньше мы уснем, тем быстрее наступит завтра, и мы сможем взглянуть на свои подарки.       Стив мило улыбнулся и взглянул за окно. Нью-Йорк был мрачнее мрачного, словно город всеми силами пытался заставить тебя забыть улыбку. После того, как Ванда неуверенно спросила о Баки, уголки губ Капитана грустно опустились, но он с воодушевлением добавил, что нашел фото, которые могут помочь. И Джеймс уже зовет его добрым прозвищем школьных лет, которое ему мог напомнить лишь Стив, этого не делавший.Ванда даже выпросила у Стива знакомство с его другом сразу после того, как Пьетро встанет на ноги.       Около пяти в дверь торопливо постучались, и после громкого отзыва Стива, дверь приоткрылась.       — Ты разве не дома? — тут же выпалил Капитан, взглянув на Бартона, стоявшего в дверях.       — Демобилизация, — пожал плечами Клинт и кивком указал на коридор. Ванда тут же подскочила и метнулась к двери, готовая оказать любую помощь, но Стив успел остановить ее, поймав за плечи.       — Ты сидишь здесь, — как-то по-отечески строго скомандовал он.       Пока Ванда возмущенно что-то говорила и смотрела на героев тем взглядом, над которым Бартон уже начал подшучивать, Стив что-то тихо обсуждал с Клинтом. Под конец беседы Соколиный Глаз что-то короткое и быстрое на английском так, что Ванда не смогла разобрать. Это все же не ее родной язык.       В больничную палату тут же протиснулся синтезоид со своим неизменным плащом. Она его почти не знала, а потому не могла сказать, насколько сильно его недолюбливает. Теплее всего она относилась ко Стиву, может даже, скоро сможет назвать его другом. И Брюс был добр с ней. Хм… и Наташа. Клинту она была во многом благодарна. Да и асгардиец, если закрыть глаза на все его привычки и шуточки из другого мира. Ванда сдалась — она была не так нелюдима, какой сама себе казалась. Но Вижн же творение Старка, верно? А значит, не так уж он и идеален. Яблоко от яблони, или как там Наташа говорила…       Стив наскоро попрощался с девушкой, пообещав, что будет оповещать ее через Вижна, и вышел за дверь, на ходу выкрикивая указания.       — Ванда, — громко произнесла она, и Вижн тут же взглянул на нее.       Ванда тоже подняла глаза — он был на полголовы выше. Человек бы, удивляясь, изменился в лице. Но нет, не эта машина.       — Меня зовут Ванда. По имени зовут, Вижн, — предупредила она и села на постель из скомканного одеяла.       Глупо было надеяться, что Капитан будет сидеть с ней вечно. Какие бы дружеские чувства он к ней не испытывал, он все же человек со своей собственной жизнью. В отличие от андроида. Вот он действительно может просидеть с ней целую вечность, которая ей не нужна. Ему, наверное, даже не нужно есть, например, спать, или справлять нужду.       — Что там происходит? — только спросив, она поняла, что тон был слишком строгим. Да и пусть, он все равно даже интонаций, наверняка, не различает.       — Не в моих полномочиях отвечать на этот вопрос, — металлическим голосом без единой эмоции ответил он.       — Почему остался именно ты? Ты же, вроде бы, сильнее их всех вместе взятых? Камень бесконечности, да и… — надеясь узнать хоть немного, вновь спросила Ванда.       — Полагаю, это тоже не входит…       — А что в твои полномочия вообще входит?! — раздраженно выкрикнула Ванда.       — Сидеть здесь, — медленно и тихо начал Вижн, он осторожно поднялся, готовясь остановить девушку, как только она что-то задумает. — И присматривать за Вами.       Ванда, все еще сердитая, закатила глаза, раздраженно выдохнула и отвернулась. Она демонстративно не обращала внимания на андроида, читая книгу, принесенную Наташей. Не ее любимый жанр, будь у нее выбор, она бы в руки ее, наверное, не взяла, но выбора не было и это в любом случае лучше, чем терзать себя мыслями о том, как там Пьетро — Вижн ей точно ничего не скажет, не стоит даже пытаться поговорить с этим голубоглазым чудом. Разговор определенно не в его полномочиях.