C'est la vie

Постоянно, оказываясь на пороге этой смутно освещенной комнаты, Невилл испытывал непреодолимое волнение. Гриффиндорец примерно догадывался, откуда оно бралось, но даже не пытался с ним бороться - это чувство было одной из немногих ланок цепи, той тоненькой нитью, которая связывала этого неуклюжего и добродушного парня с людьми, самыми дорогими на свете, по крайней мере на данный момент, навсегда погребенными в четырех стенах огромного здания, пропитанного не самых приятным запахом лекарственных зелий, по коридорам которого неспешно снуют маги в белых мантиях с эмблемой целителей, и где, казалось бы, даже солнце светит не так ярко... Ужасное это место, больница Св. Мунго. Особенно отделение для умственно лишенных - от одного названия мурашки бегут по шоке... А вот Невилл там частенько бывал. И каждый раз с нетерпением ждал очередного посещения - когда бабушка с важным видом нахлобучит свою шляпу с чучелом стервятника на кончике острого верха, а ее зеленое, изъеденное молью платье, специально подготовленное для таких случаев, как нельзя лучше подходит к окружающей атмосфере. В дни походов в больницу Св. Мунго Августа Лонгботтом становилась еще строже и серьезнее, если это в принципе возможно. Но внук не боится - наоборот, он поспешно протягивает свою ладонь в когтистую, цепкую руку. Несмотря на десятилетний возраст, Невилл довольно рано осознал, что внешность часто бывает обманчивой. Неуклюжий, совершенно непохожий на отца, будущий гриффиндорец с замиранием сердца входил в бывший кабинет, который, казалось бы, все еще хранит душу Френка Лонгботтома, пусть и не окончательно покинувшую тело, но которая частично поселилась в этих бумагах, книгах, небрежно разбросанных пергаментах... Мальчик медленно проводит ладонью по гладкой поверхности стола, ощущая полное отсутствие пыли - уборка тут проводится регулярно. Глаза изучают знакомое расположение предметов - перьев, чернильниц, свитков и внушительного вида фолиантов. Как будто бы хозяин совсем недавно поспешно покинул кабинет, мысленно обещая себе, что доделает незаконченные дела завтра... Невилл не знал отца, и много раз слышал, что внешне больше похож на мать. Но он не расстраивался, и подсознательно продолжал себя сравнивать, тем более что в доме бабушки колдографий Френка было ощутимо больше, чем Алисы. Но гораздо большую улыбку у сына героических родителей вызывали их совместные снимки - а еще лучше изображения матери, которые делал сам отец. Любовь к фотографии - первая цепочка, пусть смутная, но все-таки связывающая наследника с его рано отошедшим от дел предшественником. А еще Невилл любил читать письма. Отмечать про себя схожие фразы, обороты, слова... Воображаемые путы, которые все крепче и крепче обматывались вокруг дымчатых фигур и до неприличия реального очертания самого Невилла. Длинные темные шторы полностью занавешивали окна - и открывалась лишь маленькая щелочка, через которую проникал яркий июньский солнечный свет. В этом году Хогвартс. И Невилл уже не сможет заходить сюда каждый день - надо побыть подольше, заполнить легкие до отказа этим спертым воздухом, пролистать альбомы, еще и еще раз... Вот мама - она улыбается. Раскрасневшаяся от мороза, Алиса энергично бросает снежку в фотографа. Другая - родители, вместе, отец обнимает маму за плечи, оба смеются, и весело кружатся, подстраиваясь под такт золотой листвы, мерно качающейся вокруг. Еще одна - опять мама, в любимом саду, окруженная многочисленными кустами и листвой. На следующей отец сосредоточенно перебирает книги в библиотеке особняка. А вот рождественский ужин - сколько людей, все счастливые, беззаботные... Рука невольно тянется к пергаменту - потертому, пожелтевшему от времени, на кончиках которого пальцы отчетливо нащупывают небольшую бахрому. Едва научившись читать, Невилл часто перечитывал это письмо, каждый раз отмечая, что букву "у" он пишет точно так же, как и отец. Такая нелепая деталь, которая может с треском провалится, как только округлость детского почерка пропадет, отчего то становилась причиной безумной радости - еще одна ниточка, крохотная капелька в неуверенном ручейке. И снова... Руки сами собой разворачивают свиток. Глаза медленно пробегают по до боли знакомым строчкам... Здравствуй, мама! И вот мы с Алисой все-таки добрались. Смею заверить, что все прошло замечательно - парочка магглов услышали шум трансгрессии, но в темном переулке ночью может почудится и не такое. Так что не переживай... Конечно, Алиса поддержит твое осуждающее выражение лица, но ведь все закончилось хорошо, верно? Мы поселились в гостинице, вместе с простецами - Алиса в восторге, да и я начинаю любит этот прекрасный город. Париж... недаром он сводит с ума весь мир! Конечно, я не хочу преувеличивать, и скрывать недостатки - невежество некоторых туристов, большое количество приезжих... Но поверь, это не портит впечатление - главное, чтобы человек полностью осознавал, что он хочет увидеть. Я уже сделал несколько удачных снимков, а один маггловский фотограф (кажется, это так называется) запечатлел нас возле Эйфелевой Башни - одной из главных достопримечательностей. Алиса очень хочет сходить в маггловский театр - я не против. Жаль, что отпуска так мало, и совсем скоро надо будет вернутся. Ситуация в Англии критическая, каждый человек на счету. Но все равно, большое спасибо за этот замечательный подарок! Наша вторая годовщина свадьбы - что могло запомнится лучше? Алиса передает тебе привет, и клятвенно обещает, что выполнит твое условие - будет тебе внук. Прости, времени мало, надо еще столько всего успеть сделать! До скорой встречи, с любовью, Френк. Невилл отложил листок. Слез не было - мальчик уже успел их выплакать, по крайней мере, по этому поводу. Его детское сознание не желало покорятся неизбежности - но выбора не было. Та далекая поездка в Париж закончилась. Да, супруги выполнили обещание - внук есть. Результат жизни его родителей - сын, гордость, и воплощение всех их несбывшихся мечтаний...