Шрамы

      Стив идёт по коридору штаба, сжимая и разжимая правый кулак — пожалуй, тому типу он врезал слишком сильно. Очередное задание позади: плохие парни побеждены, Фьюри доволен проделанной работой, а Наташа...       Наташа сидит на кушетке в медицинском крыле — в майке, шортах и носках — легонько качает ногой и разглядывает свежую рану: ножевое ранение в левое плечо, довольно глубокое — шрам останется, — но для жизни не опасное. Стив краем глаза видел, как это случилось, но ничем помочь не смог. Он сжимает кулак, до хруста, и чувствует, как стягивает кожу на левом плече, ровно в том месте, куда у Наташи пришёлся удар ножа, поворачивает ручку двери и входит без стука.       Наташа вскидывает голову, смотрит даже немного удивлённо и скрывает рану под повязкой.       — Пришёл убедиться, что не нужно нового напарника искать?       Улыбается чуть насмешливо, наклоняет голову — и рыжие волосы рассыпаются по плечу, теперь даже повязки не видно.       Стив против воли скользит взглядом по оголённым участкам тела, отмечая, как много рубцов и еле заметных бледных царапин обычно скрыто униформой ЩИТа. Хочет спросить, почему она не избавится от них, при современном-то уровне медицины, но знает ответ наперёд: потому что каждый из них — история.       Наверное, Стив разглядывает Наташу неприлично долго: она замирает, смотрит серьёзно и внимательно, а потом тянется за халатом, стараясь не напрягать плечо.       — Пришёл убедиться, что ты в порядке, — всё же отвечает Стив.       Наташа кривит губы в едва заметной ухмылке, а потом медленно кивает.       Холодная, циничная, бессердечная, лучшая — в ЩИТе Наташу называют по-разному, тихонько восхищаясь или презрительно кривясь, но каждый раз, слыша такие разговоры, Стив не сомневается: ни один из эпитетов, которыми её награждают, ничего не говорит о ней настоящей. Той, которую он хочет узнать. Той, которой он хочет доверять.       — Ты знаешь...       Наташа смотрит на него немного устало, словно бы ей заранее безразлично всё, что Стив скажет, и он думает, что она, наверное, ожидает от него сочувствия, извинений или утешений — кучи бесполезных слов, которые не способны...       — ...то, что на мне не остаётся шрамов, не означает, что у меня их нет.       ...затронуть в её душе главное.       Наташа отворачивается, натягивает халат, выуживает из-под кушетки старые кроссовки, а когда оборачивается, на её лице нет ни усталости, ни удивления, ни смущения — ни единой эмоции, только лёгкая улыбка.       — Мне нужно выпить... кофе, — после паузы заканчивает Наташа, видя, как вытягивается лицо Стива, и проскальзывает мимо него к двери. — Пойдёшь со мной, Капитан Трезвенник?       Стив спешит открыть дверь и пропускает Наташу вперёд. Она всю дорогу привычно ворчит что-то о безжалостном Фьюри, загрузившем её работой, а Стив улыбается ей и думает о том, что никому и никогда больше не позволит назвать Наташу бесчувственной, даже несмотря на то, что она не хочет, чтобы кто-то знал её настоящую.