Все, что было

Огни Александрии всегда отвлекали от мыслей и от реальности. Вероятно, так считал только он один, Дэрил. Его выводило из себя то, что только он считал себя не в безопасности в самом безопасном, казалось бы, месте. Все беззаботно бродили по этим улицам, осознавая то, что там, за оградами, ходят ходячие, но, тем не менее, чувствуя себя вполне спокойно. Они не понимали того, что являются мышами, и мышеловка, казавшаяся для них уютной и безопасной, могла в любой момент внезапно захлопнуться и стать их могилой. Звонкий и пропитанный беспечностью смех, ничего не значащие разговоры, званые вечера. Всё это было таким глупым, что не могло вызвать даже тени улыбки. Как можно стараться жить нормальной жизнью в то время, как вокруг творится черт знает что? Или правильнее будет сказать «прошлой» жизнью? Кого вы пытаетесь обмануть? Себя? Стадо идиотов. Он вернулся после очередной вылазки с Аароном и теперь, как обычно, направлялся к дому. Все обязаны давным-давно спать. Даже Кэрол, которая каждый раз ждала его. Но сегодня, конечно, нет. Уже почти рассвет, она не может не спать. Голова понемногу начала раскалываться, и сейчас Дэрил был рад тому, что он в Александрии. Хотя бы тут было реальным поспать дольше, чем за стеной. Никто не принуждал его никуда идти с самого утра. Даже назойливый рассвет оставил его в покое. Но иногда Дэрил по привычке просыпался и старался убедить себя в том, что все вокруг реально, и что он действительно спал. Дэрил поднялся по ступенькам, ведущим в дом. Его рука аккуратно повернула дверную ручку, и он, оказавшись наконец внутри, сразу скинул с плеча арбалет. Тепло помещения сразу же окутало его, и из груди вырвался вздох. Да, он и вправду привык к тому, что она по вечерам, услышав его шаги, выходила из гостиной, накинув на плечи кофту и тепло улыбаясь. И ее глаза говорили, что она была рада его возвращению, что она действительно ждала. Да, он был зол оттого, что наутро ему приходилось видеть ее усталость, хотя она и пыталась всячески замаскировать ее. Да, он всегда начинал говорить о том, что ей бы стоило сейчас наслаждаться спокойным - впервые за многое время - сном. Но она отмахивалась или просто пропускала его слова мимо ушей. А делала она это потому, что ничто уже не могло, как она считала, искоренить в ней усталость, а сон не мог быть для нее спокойным так же, как и для него. Их от внешнего мира отделял только забор, и этим все сказано. Дэрил тихо, но уверенно ступал по деревянному полу, направляясь в гостиную, в которой он ожидал увидеть только одиноко стоящие предметы незамысловатого интерьера и луч солнца, выглядывающий из-за окна и желающий прогнать прочь темноту. На кухню он решил не ходить. Аппетита не было совершенно, да и ел он после вылазок только потому, что Кэрол его почти заставляла делать это. Она заботилась о нем, но, тем не менее, не думала о себе, и это его бесило. Бывало, ему хотелось просто взять её на руки и отнести в постель. И закрыть комнату на ключ, чтобы она уж наверняка там осталась и не нашла себе каких-нибудь новых дел. Рука Дэрила оперлась о дверной косяк, одна нога уже переступила порог гостиной; он поднял глаза и тут же застыл, не в силах двинуться с места и боясь наделать шума. Она, прижав колени к себе, в сидячем положении тихо спала в кресле. И в тот же миг, глядя на нее, Дэрил словил себя на мысли о том, что ему, возможно, стоит просто сделать шаг назад и пойти спать на кухню. На пол. Лишь бы не будить её. Часть её бледного лица касалась спинки кресла, правая рука безвольно повисла вдоль тела, а левая была прижата к животу. На ковре лежала какая-то открытая книга в твердом переплете, которую, видимо, Кэрол уронила, когда уснула. Часть ее ног прикрывал бежевый плед, а с левого плеча, он заметил, съехали шлейки и майки, и бюстгальтера. В этой не спешившей уходить темноте ее кожа казалась белым мрамором. Ее веки слегка подрагивали, и казалось, что даже через сон ее сознание почувствовало, что он, наконец, пришел. Ночная тишина смогла все же окутать ее своим сладостным спокойствием, нашептать тихую, легкую мелодию забытья и заставить уснуть. И Дэрил был рад тому, что она, наконец, выспится. Он внезапно подумал о том, что никогда не видел ее спящей. И о том, что ему нравилось то, что он видел. Он словил себя на мысли, что, если бы не знал ее, возможно, никогда бы не догадался о том, что в этом хрупком теле скрывается столько силы и непредсказуемости. Она обманывала его глаза, обманывала все вокруг. Он скользил взглядом по ее телу не волнуясь о том, что кто-то, или же она сама, заметит это. Она тихо дышала, и ее грудь медленно вздымалась. Но ему все равно хотелось подойти и прощупать ее пульс. Убедиться в том, что она живая. Кровь струилась по ее венам, как тихая и безнадежно печальная песня. Она дышала, она была здесь, она была жива и ему казалось, что лучше этого ничего не может быть. И он даже боялся слишком громко дышать, боялся развеять эту призрачную реальность. Тихий сон. Ее сон. Его руки сжались в кулаки. Он стоял, опираясь всем телом о дверной косяк, и прикрыл глаза от бессилия перед ней. Ее приоткрытые губы, ее руки, ее волосы — она была такой сильной и одновременно с этим такой беспомощной перед самой собой, что у него от боли сжималось сердце. Как она еще не потеряла в себе человечность, скользя и лавируя в бесконечном потоке собственной боли и переживаний, не говоря ему о них ни слова? Он не понимал. Он не понимал того, что ей всего-то лишь нужно было его призрачное присутствие, его безукоризненное понимание, его тихая поддержка. Он был нужен ей целиком. А она была нужна ему. Весь его мир сейчас был в этой комнате — в ней. Он снова вернулся к мысли о том, что ему не нравилось являться причиной ее усталости, которую он всегда в ней находил и видел невооруженным глазом, пусть даже она сама этого не признавала. И еще больше его раздражало то, что Кэрол всячески старалась игнорировать эту усталость и продолжала вечерами ждать его. Тишина играла с ним злую игру: вот сейчас скрипнет половица, и она проснется, и он почувствует себя преступником, которого поймали за то, что ему чего-то очень сильно хотелось. Дэрил, сам того не осознавая, подошел ближе. Ноги несли его, а он даже не пытался остановиться. Его глаза не могли насытиться, и он ничего не мог с этим поделать. Она заставляла его вести борьбу с самим собой, убивала его бдительность, но вместе с этим помогала ему чувствовать себя живым. Еще шаг. Дэрил вплотную подошел к креслу и опустился рядом с ним на колени. В этом полумраке, который уже успел стать ему другом, Дэрил продолжал глядеть на Кэрол. Ему отчаянно хотелось коснуться лбом ее руки, ощутить тепло ее тела, почувствовать биение пульса. И уже через секунду он устало ткнулся лицом во внутреннюю часть локтя ее безвольно висевшей руки. Его глаза были закрыты, он ничего не хотел перед собой видеть. Ему только хотелось чувствовать ее каждой клеточкой своего тела. Впитывать в себя момент этой нежности, которую сам же и создал. Почувствовав движение, Дэрил замер и в тот же миг ощутил мягкое прикосновение легкой руки на своей голове. Разбудил. Он поднял глаза. Рука Кэрол ласково гладила его голову, тонкие пальцы перебирали его отросшие волосы. Сонный взгляд. Она балансировала между сном и явью. На ее лице даже не было улыбки. Она, казалось, не осознавала до конца того, что проснулась. Она просто вглядывалась в его лицо своими ласковыми глазами, ища в нем ответную ласку. Нежный жест. Он коснулся губами ее запястья, ощутил сладкий запах духов и услышал свой рваный вздох. Это было невыносимо. Она должна уснуть вновь. Иначе сведет его с ума. Дэрил поднялся с колен, все так же ощущая ее взгляд на себе, нагнулся над ее телом и подхватил на руки. И попытался вспомнить местоположение ее спальни. Он не мог позволить себе оставить ее тут спать сидя. Голова Кэрол лежала на его груди, а одна из рук касалась шеи. Дэрилу уже казалось, будто бы это он спит, все грани реальности постепенно и безнадежно таяли. Он чувствовал, что желает быть еще ближе к ней, ближе, чем когда-либо. Он донес ее такое невесомое для него тело и бережно опустил на постель. Теплая рука Кэрол все так же лежала на его шее, и поэтому теперь он нависал над ней и взглядом пил ее нежность, которой она не переставала его одаривать. Ее пальцы поднялись выше, коснулись его виска, брови, щеки. Она глядела на него своими голубыми глазами, и один Бог знал о том, что творилось в ее голове. И осознавала ли она то, что делала. Она притянула его голову к себе и едва коснулась губами его губ. Они оба забыли о том, что умеют говорить, что взгляды, порой, причиняют боль, а прикосновения прожигают кожу, подбираясь к оголенной душе. И в этот момент он осознал, насколько сильно желает ее. Дэрил дотронулся рукой до ее щеки, поцеловал лоб и поспешил уйти. Сегодня она должна спать. А он должен держать в узде свои же чувства. Потому что если с ним что-то случится, она уже никогда не сможет спать так, как сегодня. Он убьет ее, разрушит мир, который в ней видит. Его мир.