Щепка

Том быстро шагал по обсаженным деревьями улицам центральной части Клэйтон-Фоллз, Колорадо с достаточно целенаправленным видом, чтобы никто не смог обвинить его в праздном шатании. Время от времени он присаживался на одну из кованых скамеек с забетонированными ножками, чтобы дать немного отдыха постоянно сбитым ступням: подошвы его изношенных ботинок истончились, словно бумага. После Падения мужчина уже два месяца скитался по холодным осенним улицам, вдали от некогда родного Лондона, и все это время ему хотелось только одного - чтобы все кончилось. Раз и навсегда. Но в компании таких же сломанных судеб он понял одну вещь - хочешь жить - умей вертеться. Душа, искалеченная, брошенная в самый низ и растоптанная, не хотела более существовать, но вот тело... Оно ныло, содрогалось от холода и молило о тепле и хоть одном кусочке хлеба. Требуй. Так сказал кто-то в его новом обществе. И Том, переборов свою врожденную сдержанность, так и поступал. Нет, он не требовал. Пока что просил. Хоть что-то. Его новый "знакомый", Гэвин Шелберн, которого все по-простому звали Шелли, показал один богатый и хорошо живущий район, где проживают те, с которых не упадет подкинуть пару монет тем, кто в этом нуждается. Не дают - требуй. И вот уже неделю Том проводил вечера, обходя этот самый богатый на рестораны район, заглядывая в самые популярные из них и выпрашивая еду. Сидели ли люди в ожидании заказа или возвращались к автомобилям, насладившись трапезой, стратегия мужчины, по советам Шелли, состояла в том, чтобы пробудить укол вины в своих более удачливых согражданах. Не то, чтобы это служило хорошим утешением человеку, который потерял всех близких, работу – из-за тяжелой болезни, а дом – из-за бесстрастных банкиров, но на его теперешнем бедственном положении отсутствовал ярлык такого же прошлого. Если же учесть безработицу и повсеместные потери крыши над головой, «Все мы под Богом ходим» стало частой присказкой. Том на свои ежевечерние обходы носил мягкую фетровую шляпу, в которую неизменно попадали мелкие деньги от сердобольных женщин и свертки с едой, и длинный помятый плащ, способный послужить одеялом и доходящий до верха старых ботинок. Некоторый объем его костлявому телу придавали две рубашки, надетые одна поверх другой: Том каждый день менял их местами вместо стирки. Впрочем, пуговиц на обеих рубашках как раз хватило бы на одну. Об истинном цвете потертых до дыр черных джинсов оставалось только догадываться. В большинстве случаев проверенное сочетание сочувствия, вины и ненавязчивого попрошайничества обеспечивало Тому более-менее сытый живот, а заодно позволяло держаться подальше от каталажки. Но остаточные эффекты экономических сложностей привели к тому, что вечера у ресторанов стали долгими, особенно в будни. Том добрался до окраин своей хлебосольной территории – небольших пиццерий, где и в лучшие времена перепадало негусто, и уже засобирался обратно, когда из забегаловки «У Джо» вышла женщина средних лет с большой коробкой пиццы и двухлитровой бутылкой «Колы». — Добрый вечер, мэм, – он протянул свою универсальную шляпу. — О… – она резко остановилась, не дойдя до припаркованного на бесплатной стоянке белого «Ниссана». – Ладно. Подойдя к машине и поставив коробку на капот, она выудила из кошелька мятый доллар и опустила в подставленную шляпу: — Возьмите. — Спасибо, мэм, – Том изящно принял деньги и сунул в левый карман (потому что дыра в правом шла вдоль всего шва). Отмахнувшись, женщина села в автомобиль и уехала. Из подворотен потянулась тонкая белая дымка, придав что-то потустороннее грязным закуткам, не попавшим под облагораживание городского центра. Том как никогда почувствовал себя заброшенным, будто реальность, вместе с этой жительницей пригорода, решила двинуться дальше без него. Том секунду глядел вслед автомобилю, а потом нахлобучил шляпу на спутанные светлые волосы и повернул назад. Несмотря на моментную иллюзию, реальность его осталась прежней: жизнь, хоть и ставшая немного привычной, все еще была неприятной и безо всяких гарантий. Хотя у кого они в наше время есть, гарантии эти. За вечер он набрал достаточно денег, чтобы самому приобрести пару кусков пиццы и что-нибудь попить, но позволять себе награду в виде еды и выпивки было слишком рано: ведь в течение часа очередная волна набивших животы двинется по домам, чтобы уткнуться в плазменные экраны с высоким разрешением. Наверняка парочка счастливцев поделится баксом-двумя с попавшим в черную полосу соседом. Не обращая внимания на возмущенное урчание желудка, Том возвращался в самое сердце района. Он успел пройти не так-то много, прежде чем услышал сзади шум – скрежет шин, а потом вдруг прерывистое шипение. Вздрогнув, он развернулся. Раздался резкий гудок, и Хиддлстона обогнул побитый «Форд», оставив за собой едкий запашок выхлопа и ругань водителя. Том посмотрел на линию под ногами и понял, что остановился аккурат посреди дороги. К счастью, транспорта в это время суток было мало. А выхлопной дымок все расползался… Нет, не выхлоп – густой белый туман, на который он едва обратил внимание в парке, плыл над асфальтом и закручивался вокруг лодыжек… Снова раздался шум двигателя – низкий рокот, только эта машина не торопилась сворачивать. У Тома еще хватило времени заметить черный капот, а потом... Воздух выбило из легких, тело швырнуло о капот, словно сила притяжения потеряла всякую власть над ним. Но внезапно гравитация снова дала о себе знать, бросив его об асфальт, словно прижав невидимой рукой. Тело прошибла волна тупой боли. "Опять", - вдруг пронеслось в голове Хиддлстона. Машина вдруг резко вдарила по тормозам, и оттуда выскочила молодая женщина в темной куртке. Она, чертыхаясь, подбежала к Томасу и попыталась заглянуть ему в глаза. — Эй, парень! - она обхватила его лицо руками и чуть приподняла его голову. — Черт! Том хотел сказать, чтобы она не беспокоилась, но слова выходили спутанные и совершенно непонятные. — Я ведь не нарочно, - пробормотала девушка. Она не знала, перед кем оправдывалась больше. Перед ним, или самой собой. Но в глазах ее застыл ужас. - Что за жизнь-то у меня такая!.. "Что за жизнь?" - мысленно повторил ее слова Томас, у которого перед глазами плясали белые звезды. Действительно, что за жизнь... — Можешь встать? - девушка попыталась подхватить его под локоть, отчего Хиддлстон зашипел. Боль растеклась по всей руке, и он почувствовал, как ткань кофты пропитывается кровью. Молодая женщина тем временем успела его мельком оглядеть. Бомж. — Что ж ты под машины бросаешься, парень? Жить надоело?! — Надоело, - эхом откликнулся Том, с помощью нее поднимаясь с мокрого асфальта. Девушка тяжело вздохнула. — Может, тебя в больницу, а? - ох, как же ей не хотелось туда ехать. Тем временем к месту происшествия стала приближаться стайка зевак. Если поймут, что произошел наезд на человека, вызовут и скорую, и полицию. Но он же... бомж. Они даже предпринимать ничего не будут. Поэтому полиция Тому была не страшна. Кажется, потому, что прошло уже достаточно времени, чтобы все думали, что мужчина мертв. А вот девушке полиция была явно лишней. Едва только она сумела отделаться от полицейских, как тут же загребут ее заново, за милую душу, достаточно им будет увидеть, что она только что натворила и узнать ее имя. Но Тома тут же словно током прошибло — если приедут стражи порядка, то будут устанавливать его личность, а это совершенно нельзя допустить. — Что произошло, мэм? - вдруг спросил у женщины подошедший мужчина. Он уже сжимал в руке сотовый, намереваясь позвонить по нужным номерам. — А? - она оторвалась от лицезрения Тома, будто бы гадала, не видела ли она его раньше, да вот только под слоем пыли, грязи и кровоподтеков были не разглядеть истинного лица. - Все... нормально. Просто небольшое недоразумение. А это мой старый знакомый, да, Том? Пульс мгновенно ударил в голову Хиддлстона. Она назвала его по имени. Его собственному имени! Неужели, узнала? Не может быть... Этого совсем не может быть! Заметив ее молящий взгляд, мужчина кивнул. — Да. Девушка довела Томаса до своей машины, усадила его на переднее пассажирское сиденье и, пока никто не смог ничего сообразить и распознать статус пострадавшего по его внешнему виду, вдавила педаль газа, и машина скрылась за ближайшим поворотом.