***
Коннор осторожно проходил по занесенной снегом лесной тропе, в поисках дичи внимательно оглядываясь по сторонам. Обещанное «ненадолго» прошло как минимум пару часов назад, мутное небо окрашивалось в золотые вечерние краски, а зверей так и не было видно. Вчера хотя бы встретились двое зайцев и лисица, которых он с успехом упустил, а сегодня совсем никого. Ветер крепчал, и уже темнело, однако с пустыми руками возвращаться не хотелось. «Второй день не везет...» – уныло думал Кенуэй-младший, громко чихнув и утерев нос. Всё же отец был прав, не стоило сегодня уходить на охоту, он не только никого не поймал, так еще как бы правда не простудился, опять ведь вымочил обувь в непроходимых сугробах. Да и такими чихами только распугивать можно... Завидев поваленный ствол, ассасин разбежался и, взобравшись на него, перепрыгнул на ветку другого дерева, продолжив путь к дому с увеличившейся скоростью. Внезапно он услышал грозное рычание, заставившее его остановиться, и, посмотрев вниз, Коннор увидел... «О нет, Мириам!» Охотница, окруженная стаей волков, смотрела на хищников, панически оглядывая их, не зная, что делать. Голодные звери, свирепо скалясь, медленно приближались к ней. Один с яростным рыком кинулся на нее, но белая фигура, внезапно рухнувшая с выси, вонзила клинок в его горло, и зверь с предсмертным визгом замертво упал на белый снег. Второй волк сразу же перешел в нападение, и Коннор в эту же секунду отразил его: один точный удар, и животное лежало мертвым у его ног. С третьим оказалось труднее: хищник набросился сзади, и Кенуэй, только справившийся с тем, успел обернуться и подставить руку накинувшемуся на него зверю, который, повалив его на землю, вгрызся в наруч, пытаясь преодолеть преграду к шее. Однако отбиваться не пришлось. Раздался выстрел, и сражённый пулей волк, отпустив его руку, рухнул в снег рядом с ассасином. – Коннор, как ты? – Мириам опустила ружьё и подбежала к нему. – В порядке, – успокоил её Кенуэй, выбираясь из сугроба и поднимаясь на ноги. – А ты? – Тоже, кажется, – ответила девушка, осматривая его руку. К счастью, наруч оказался крепким, и до кожи клыки не добрались. – Я еще никогда не сталкивалась с волками так близко... Спасибо огромное... – И тебе спасибо за помощь, – сказал ассасин, отряхнувшись от снега. – Загулялась же ты с охотой. – В последнее время никого не видно, вот в поисках дичи забрела далеко от дома. Сегодня только пару зайцев и поймала, – она указала на свою сумку. – Хоть что-то, – сказал Коннор и, склонившись над мертвым волком, достал нож, собираясь снять шкуру. Охотница решила помочь ему с этим, и, когда они закончили, сказала: – Что ж, я пойду домой. Еще раз спасибо за спасение. – Может, лучше пойдёшь со мной? – прокашлявшись, предложил Кенуэй. Солнце уже почти зашло за горизонт, а ветер завывал, в сильном вихре подхватывая снежинки. Лагерь Мириам находился не сказать что далеко, но всё же и не близко, в то время как до особняка было рукой подать. – А то вдруг ещё на кого наткнешься, темнеет же. Думаю, отец не будет против. Заодно и расплачусь за шкуры. – Если только правда не помешаю, – подумав, всё же согласилась девушка. Уже заметившая, что ее спаситель время от времени кашляет и шмыгает носом, она, двинувшись за ним, спросила обеспокоенно: – Ты не заболел? – Похоже, что да, – ответил тот, снова чихнув и утерев нос, уже мысленно готовясь получить нагоняй от отца. – Ты бы еще правда ночью пришел! – выйдя на улицу, встретил их рассерженный Хэйтем, одетый в наспех накинутый камзол. – Быстрее в дом! – По крайней мере, сегодня не с пустыми руками, – чихнув, сказал Коннор, с облегчением пересекши порог теплого здания и оставив за собой метель, и наконец скинул с плеч обременяющие волчьи шкуры. – Могли бы обойтись и без этого, – проворчал Кенуэй-старший, догадываясь, что состояние Коннора стало еще хуже, и потому, достав из кармана своего одеяния платок, протянул его ассасину. Однако, обратив взгляд на шкуры, он всё же почувствовал восхищение перед мыслью, с чем сегодня пришлось справиться сыну, и больше упрекать его не стал. Повернувшись к охотнице, всё еще стоявшей у порога, скромно опустив голову, он благосклонно улыбнулся ей и, чувствуя, что пришла она не просто так, сказал: – Рад видеть вас, Мириам. Что привело вас к нам в столь поздний час? Какие-то проблемы? – Нет, я просто сегодня загулялась с охотой и поздно отправилась обратно в свой лагерь, по пути наткнулась на волков, но Коннор спас меня от них. Ну, и так как уже почти стемнело, пригласил к вам в дом, – объяснила девушка. – Надеюсь, я вам не помешаю. – Не помешаете. Проходите, хорошо, что вы целы, – сказал Хэйтем, рукой приглашая пройти дальше в холл. Затем он снова повернулся к сыну, помогая снять робу, и, наконец справившись с нею, вновь заворчал: – Еще и одежда мокрая! Как ты так умудряешься? – Наверное, когда с волками дрался, немного снега в робу попало, – предположил тот, утерев нос платком. – Вечно ты наталкиваешься на неприятности, – пробормотал Кенуэй-старший. Подойдя к ассасину, он потрогал его горячий лоб рукой и затем сказал с сарказмом: – Что ж, поздравляю тебя. Завтра с такой температурой тебе города точно не видать. – Еще чего! – возмутился младший, сложив руки на груди. Дела и орден ведь не ждут, и валяться в постели он не собирался. – В следующий раз будешь отца слушаться, – хмыкнул Хэйтем. – Уж лучше пару дней посидишь дома и выздоровеешь, чем будешь ходить больной и чихать на всех. К тому же завтра тебе самому никуда не захочется идти. – Твой отец такой милый и заботливый, – сказала Мириам с улыбкой, когда Хэйтем с робой в руках скрылся на втором этаже. – Удивительно, что вы так долго не знали друг друга. – И вправду удивительно, – не показав в голосе иронии, произнес Коннор, вспомнив, каким милым, а тем более заботливым был отец в их самую первую встречу вплоть до того дня, когда ушёл в отставку. Он действительно изменился, и этого было нельзя не заметить. Хэйтем никогда не думал, что сможет оставить свой орден, и поначалу ему было трудно привыкнуть к новой мирной жизни, но жители поместья приняли его, и здесь он уже был как свой. Их отношения стали гораздо теплее, и оба были рады, что всё закончилось и они наконец-то смогли стать настоящей семьей. – Я съезжу к доктору Уайту завтра, – тем временем объявил спустившийся вниз Хэйтем тоном, словно это подразумевалось само собой. – Я сам могу съездить, – возразил Коннор. Он не беспомощен, да и заставлять Уайта специально идти сюда не хотелось. К тому же ехать не так уж и далеко. – А ты останешься дома. – Почему же? – Потому что я так сказал! – сим весомым аргументом закончил спор Кенуэй-старший. – Нечего было простывать. Коннор, ничего не ответив, лишь скорчил недовольную гримасу, однако Хэйтем уже развернулся, направившись в сторону кухни, и Кенуэй-младший, кивком позвав Мириам, двинулся за отцом. И всё же некоторые вещи остаются неизменными.***
– Вот, здесь всё написано, если будет в точности следовать моим указаниям, то очень скоро поправится. Будет как новенький, – сказал доктор Лайл Уайт, отложив перо, и протянул Хэйтему листок с указаниями. – Я прослежу за этим, доктор Уайт, – ответил тот. – Спасибо вам. – Был рад помочь вашему сыну, мистер Кенуэй, – сказал врач, направляясь к выходу из спальни Коннора и у входа остановился, обернувшись назад на сидевшего на кровати ассасина: – Поправляйтесь скорее, Коннор. До встречи. – Спасибо, доктор Уайт. До свидания, – ответил тот, и, когда Лайл ушел, с обреченным вздохом лег. – Отлично... – Ты слышал, если хочешь выздороветь побыстрее, придется посидеть дома, – сказал Хэйтем, который, проводив Уайта, вернулся в комнату сына. – Да понял уже, – угрюмо пробурчал Коннор, зарывшись в одеяло. Отец снова оказался прав: из-за охватившей слабости у Кенуэя-младшего совсем не было желания вставать, в чём он не хотел признаваться самому себе, и безделье угнетало его еще больше. – Посмотри на это с другой стороны, – сказал старший, присев на край постели. – У тебя появилось еще свободное время, ты можешь почитать книги, не зря же я тогда ходил за ними. Тебе надо отдохнуть. – Охота и так была для меня отдыхом, – ответил тот и, повернувшись к отцу, добавил, хмыкнув: – Впервые слышу, чтобы ты где-то искал положительные стороны. – Иногда это бывает полезным, – сказал на это Хэйтем, поднявшись на ноги, и направился в коридор, а через пару минут вернулся со словами: – К тебе посетитель. – Здравствуй, Коннор, – вслед за ним в комнату вошла Пруденс с тарелкой дымящегося супа в руках. – Здравствуй, Пруденс, – ответил Кенуэй-младший, присаживаясь на кровати. Он сразу же просветлел от столь приятного визита. – Как ты себя чувствуешь? – спросила женщина, поставив суп на тумбу рядом с постелью, и присела на край кровати, приложила руку к его лбу. – Когда Хэйтем рассказал, что ты заболел, я так забеспокоилась за тебя и решила помочь как-нибудь. Уоррен тоже обещал навестить тебя позже, когда закончит со всеми делами. – Неплохо, – прокашлявшись в сторону, произнес ассасин. И хотя от супа исходил приятный аромат, но от боли в горле он чувствовал, что сейчас не сможет сделать и глотка, да и есть не хотелось, и потому лишь сказал: – Спасибо, я позже попробую твой чудесный суп. – Но он же тогда совсем остынет, – расстроенно произнесла Пруденс, уже протянувшая руки, чтобы взять тарелку, похоже, подумав, что ему он чем-то не понравился. Но Хэйтем, у которого появилась неожиданная идея, присев рядом и шепнув: «Доверьтесь мне», с загадочной ухмылкой взял тарелку в руки и позвал: – Коннор. – Что? – спросил тот, высморкавшись в платок, и, ни о чем не подозревая, снова повернулся к отцу. – Открой ротик, – Хэйтем поднес ложку, и ошеломленному ассасину ничего не осталось, как просто послушно открыть рот и проглотить теплую жидкость. Придя в себя, Кенуэй-младший быстро перехватил ложку и, забрав тарелку, пробурчал смущенно и обиженно: – Я бы и сам мог. – Вот и ешь сам, – едва сдержав смешок, сказал старший, и, с улыбкой наблюдая за тем, как сын начал быстро опустошать тарелку, время от времени косясь на отца, подумал с некоторой грустью: «Сколько же я упустил за годы, что меня не было с тобой и Дзио...» – Твой суп просто замечателен, Пруденс, – наконец покончив с обедом, произнес Коннор, отдавая пустую посуду Хэйтему. – Спасибо большое. – Рада, что тебе понравилось, – ответила та с улыбкой, умиленная этой забавной семейной сценой. – Хороший мальчик, – насмешливо сказал отец, за что получил еще один недовольный взгляд, и, похлопав его по плечу, поднялся на ноги. – Отдыхай. Пойду поищу тебе интересную книгу. И Хэйтем с Пруденс вышли из комнаты.