Призрачное сейчас

      Харпер зашёл в класс в компании Крейна и Гриммер. Все трое громко ржали. — Вы видели его рожу? — Харпер уродливо сморщил лицо и, держа ладони в районе груди, медленно скрутил пальцы. Троица снова рассмеялась. — Вы чего ржете? — спросил кто-то из слизеринских девчонок, которые собрались в кучку возле первой парты и о чём-то беззаботно болтали. — Вы чего ржёте, — передразнил говорящую Крейн. — Нехрен прогуливать, Ариана. Так бы своими глазами видела, как наша аристократическая задница, а точнее половина его лица, медленно обгорает. — Чего? Ты о чём? — в голосе сквозил живой интерес и какое-то радостное возбуждение. — Глухая, что ли? — пришедшие слизеринцы присоединились к остальным. — У нас же травология была сейчас с когтевранцами. Так вот. Там этот… Денбарт, или Дренбат, или Денбрат. Короче, высокий такой брюнет с Когтеврана подсунул Малфою перезрелый Вулканости…что-то там.       Гермиона, которая все это время сидела за партой на соседнем ряду и прислушивалась к диалогу, шумно вдохнула и прикрыла рот рукой. —Вулканоядник?! — девушка резко развернулась к говорящим и испуганно посмотрела на Крейна.       Слизеринцы удивлённо уставились на Грейнджер. Справедливости ради, удивлённо уставились на Грейнджер не только они, а ещё Гарри, Рон и Джинни, которые до этого момента увлечённо обсуждали последние новости из мира профессионального квиддича. На самом деле вообще все гриффиндорцы, которые находились сейчас в классе, повернулись на восклик Гермионы. — Да, Грейнджер, что-то типо того. — Крейн пожал плечами и ухмыльнулся. — Он жив? — почти шёпотом спросила Гермиона и обняла себя руками.       Крейн вскинул брови и как-то кровожадно улыбнулся. —А что? Он мог умереть? — с азартом спросил он. —Вулканоядник — одно из самых ядовитых растений. Его яд вызывает глубокие ожоги. Чем ближе к вулкану было собрано растение, тем токсичнее яд. В половине случаев яд способен проникнуть достаточно глубоко, чтобы убить жизненно важные органы. И… — Гермиона замолчала, продолжая напугано смотреть на слизеринцев. — Ушел он из кабинета на своих ногах. Уж не знаю. Надеюсь, что сдох где-нибудь по пути, — слизеринцы дружно рассмеялись, но что самое страшное, многие гриффиндорцы тоже заулыбались.       Гермиона обвела взглядом всех. Гнев медленно закипал в девушке. — Вы все с ума посходили?! — Гермиона, это же Малфой! Ты чего? — Гермиона даже не поняла, кто это говорит. В её ушах звенело. — И что теперь? Давайте с вилами всем замком на него накинемся?! — девушка вскочила на ноги и разочарованно посмотрела на всех присутствующих. — Желаете продолжать эту чёртову войну?! Успокойтесь уже! — она почти кричала, а на глазах появились слёзы.       Гриффиндорцы мигом помрачнели, но слизеринцы продолжали скалиться. — Ой, да ладно тебе, Грейнджер. Одним пожирателем смерти больше, одним меньше. Или тебе его жалко? — в голосе Гриммер слышалось веселье.       Гарри оказался рядом и обнял Гермиону за плечи. — Тише, — успокаивающе шепнул он ей, — Они все идиоты, Гермиона, не обращай внимания.       Гермиона резким движением смахнула две слезинки, успевшие скатиться по её щекам. — Нет, Гарри. Они меня выслушают! — девушка скинула руки друга со своих плеч и сделала шаг к слизеринцам. — Вы мелкие трусливые змеи! Где вы были, когда остальные сражались? — в её голосе было столько презрения, что его можно было практически потрогать, — Вы прятались! Вашим родителям достало ума не занимать ни одну из сторон. Это удобно. Быть чистокровным — почти что иметь статус неприкосновенности. Не лезешь на рожон и живешь себе спокойно. Вам никогда не понять, как это видеть смерть и быть в смертельной опасности. И не важно, на какой ты стороне. — слизеринцам было в целом плевать о чем говорила Гермиона, но они хотя бы улыбаться перестали, их же трусами назвали. — А вы? — Гермиона развернулась к своему факультету, — Уж, вы-то должны понимать, к чему приводит жестокость…       В этот момент в класс вошла Макгонагалл и с тревогой посмотрела на Гермиону, у которой продолжали течь слёзы. — Мисс Грейнджер, с вами все в порядке? — участливо поинтересовалась директриса. — Профессор, что с Драко Малфоем? — вопросом на вопрос ответила Гермиона, не скрывая беспокойства. — С ним всё будет хорошо, — Макгонагалл понимающе посмотрела на Гермиону и ласково улыбнулась, — Мистер Малфой не глупый молодой человек, он мгновенно понял, что ему угрожает и, не теряя времени, сразу пошёл к мадам Помфри.       Гермиона с облегчением выдохнула и устало опустилась на своё место рядом с Джинни. — Но откуда у профессора Стебель перезрелый Вулканоядник? — Гермиона смотрела на директора глазами полными непонимания и какой-то грусти — Это ведь смертельно опасно. — Да, дорогая, вы правы. Все Вулканоядники были практически безобидными и молодыми, но кто-то из учеников полил одно из растений зельем старения, — в голосе Макгонагалл слышалась тревога, но взгляд был суровым, — Мы обязательно выясним, кто это сделал. А пока давайте приступим к занятию.       Теперь все были сосредоточены на том, чтобы создать из воздуха сначала клетку для бабочки, а потом и саму бабочку. Впервые за долгое время у Гермионы получалось из рук вон плохо. Она не могла сосредоточиться. Спустя половину урока девушка поняла, что пока она лично не убедится, что с Драко все в порядке, ей не станет спокойнее. Гермиона подняла руку, сказала Макгонагалл, что у неё очень болит голова, и попросила отпустить её к мадам Помфри. Макгонагалл понимающе кивнула. — Конечно, мисс Грейнджер. Уверена, что у вас точно не возникнет проблем с тем, чтобы в последствии догнать и перегнать класс в мастерстве по сегодняшней теме, — Макгонагалл недовольно оглядела класс.       Гермиона благодарно улыбнулась и стремительно покинула урок, провожаемая обеспокоенными взглядами друзей. Почему она так беспокоилась за Малфоя? Ответ был прост — ей просто не хотелось больше переживать страдания и смерть. Беспокоилась бы она точно так же за кого-то другого? Конечно! Побежала бы она навещать кого-то другого? Вряд ли, если бы это не был её близкий человек. Но Гермиона знала, что к Малфою, в отличии от любого другого ученика Хогвартса, никто не придёт.       Звук быстрых шагов эхом отдавался в пустых коридорах замка. Она почти бежала и, чем меньше оставалось до больничного крыла, тем сильнее стучало сердце в груди. Оно понеслось просто с бешеной скоростью, когда Гермиона опускала ручку двери, чтобы войти в лазарет, и пропустило удар, когда открыв дверь, девушка очутилась в полной тишине. Но паника не успела завладеть Гермионой, ведь в следующую секунду девушка услышала чьё-то тяжёлое дыхание, а затем увидела, что одна из кроватей закрыта ширмой. Гермиона прикрыла глаза и опёрлась спиной о стену, чувствуя, что успокаивается. — Мисс Грейнджер? Что-то случилось? — мадам Помфри выглянула из соседней комнаты.       Гермиона открыла глаза и чуть виновато посмотрела на целительницу. — У меня голова разболелась, — почти правда. Гермиона замялась, поджала губы, вдохнула, выдохнула, глянула на ширму, снова на целительницу и, набравшись смелости, шёпотом спросила, — Мадам Помфри, как он?       Мадам Помфри нахмурилась и вздохнула. — Самое страшное позади. Мы вовремя спохватились, — Гермиона слабо улыбнулась этим словам, — Но ему больно. Противоядие полностью подействует только через пару часов.       Гермиона шумно выдохнула и кивнула, подтверждая свои догадки. Она внимательно посмотрела на ширму, мобилизуя в голове все знания о ядах, ожогах и противоядиях. — Он горит, да? Вы чем-то охлаждали поражённые участки? — голос звучал деловито. — Я обработала леденящим бальзамом. Но не знаю помогло это или нет. Видите ли, на сколько я знаю, ожоги от яда Вулканоядника очень болезненные, настолько, что пострадавшему в пору кричать от боли. Но мистер Малфой молчит. Закрыл глаза и сбивчиво, шумно дышит. Я пыталась спрашивать. — Мадам Помфри беспомощно развела руками.       Гермиона в задумчивости обняла себя одной рукой, а вторую поднесла к лицу, прикусив большой палец. Прищурилась. Какая-то мысль витала рядом, но девушка не могла её поймать. Думай, Гермиона, думай. — Это магический ожог, поэтому он, возможно, заранее защищён от магических обезболивающих… — Гермиона разговаривала скорее сама с собой. Рассуждала, продолжая покусывать палец. Маленькая девочка резко одернула ручку и громко закричала. На крик прибежал её отец. Присел рядом и обеспокоено спросил. — Что случилось, малышка?       Девочка указала на кастрюлю, стоящую на плите и протянула папе покрасневший большой палец на левой руке. — Ты обожглась?       Девочка кивнула. — Пойдём, Гермиона, сейчас мы всё исправим. — отец улыбнулся, подхватил дочь на руки, отнёс её к раковине, включил холодную воду и подставил пострадавший пальчик под струю.       Малышке сразу стало легче. Пока воспоминание проносилось в голове, Гермиона уже доставала палочку. — Обычный холод. Мы можем попробовать магловский способ.       Под вопросительным взглядом Мадам Помфри Гермиона взмахнула палочкой и прямо из воздуха наколдовала мешочек со льдом. А ведь ещё десять минут назад у неё и прутик для клетки не получался. Целительница сдержанно кивнула. — Это может помочь. Только, мисс Грейнджер, мне нужно сейчас уйти к профессору Стебель. Мистеру Малфою потребуется заживляющая мазь, а у меня закончились листья артемизии. И Надетта куда-то пропала, с завтрака её не видела. Вы не могли бы остаться и сами опробовать ваш способ?       Гермиона растерялась. Одно дело проведать Малфоя оставаясь, так скажем, в тени. И совсем другое — сидеть у его постели, прикладывая лёд к обожженным участкам тела. — Л…ладно, — Гермиона бросила неуверенный взгляд на ширму, за которой лежал Малфой, и кивнула сама себе, — Да, хорошо, — уже увереннее произнесла девушка, вцепившись двумя руками в мешочек со льдом, и медленно двинулась к Драко.       Девушка обошла ширму, взглянула на Малфоя и шумно выдохнула. Парень лежал с закрытыми глазами, тяжело, отрывисто дышал, периодически задерживая дыхание и морщась. Половина его лица сильно отекла и имела бледно-красный цвет. Ожог спускался ниже и распространялся на небольшой участок шеи. Несколько вздутых пятен так же находились на верхней части грудной клетки. Драко был укрыт серым флисовым покрывалом. — Привет, — шёпотом поздоровалась Гермиона, но ответа, как и ожидалось, не последовало.       Драко хотел ответить. Может быть так же сказать шёпотом «привет», может быть усмехнуться и уколоть чем-нибудь, может быть в очередной раз спросить, что ей надо от него. Но он не мог говорить. Знал, что как только он откроет рот, он не сможет сдерживать крики боли, рвущиеся наружу. Он знал, потому что проходил через это не раз и не два. Он умел выдерживать боль. Научился, пока к нему снова и снова применяли круциатус. Отец, Беллатриса, Волан-де-Морт, снова Беллатриса, снова отец по приказу Волан-де-Морта. Драко сбился со счета, сколько раз его подвергали мучениям просто ради забавы. И с каждым новым «круцио» Драко пытался сопротивляться боли всё сильнее и сильнее, но и пытки становились мощнее, если мучитель не слышал крика. В конечном итоге Малфой научился, сцепив зубы, молча терпеть, и Волан-де-Морт приказал оставить Драко в покое. Видимо решил, что у парня слишком развивается сила воли в ходе таких тренировок. А ему были нужны безвольные слуги, которые слепо шли за ним. Боль от ожога оказалась гораздо слабее заклятия круцио, но продолжительнее. И сейчас стойкость Драко могла дать трещину просто потому, что он устал. Все силы уходили на то, чтобы контролировать свою реакцию на боль. Поэтому Драко почти не слышал о чем говорила Грейнджер с Мадам Помфри. Он далеко не сразу понял, что Гермиона вообще пришла. И даже не смог обдумать мысль, которая мелькнула в его уставшем сознании, о том, что Гермиона пришла к нему. Её «привет», а потом новая вспышка боли. Драко сжал руки в кулаки и тихонько замычал. Гермиона непроизвольно шагнула ближе. — Послушай, — голос её чуть дрожал, — Я сейчас кое-что попробую, — Гермиона глянула на мешочек со льдом в своих руках, — Пожалуйста, дай знать, если тебе станет легче или наоборот.       И больше не медля, девушка аккуратно приложила лёд к лицу Драко. Реакция не заставила себя ждать. Малфой глубоко вдохнул и медленно, с облегчением выдохнул. Кулаки разжались. Дыхание стало ровнее. Гермиона слабо улыбнулась. — Вот так… — шепнула она сама себе, — Сейчас.       Девушка перехватила мешочек со льдом левой рукой, а правой снова достала палочку и наколдовала несколько полотенец. Сделала воду в графине на тумбочке ледяной, убрала палочку, смочила полотенца и приложила их к оставшимся ожогам на шее и груди. Её руки больше не тряслись. Гермиона действовала уверенно, потому что знала — это работает. Боль отступала стремительно, но Драко боялся расслабляться, ведь привык, что боль имеет свойство возвращаться. Но сейчас, без боли, к Малфою возвращалась способность думать. Сколько времени он провёл в агонии? Сколько ещё ему ждать, когда боль полностью отступит? Что здесь забыла Грейнджер?       Гермиона пододвинула себе стул, села рядом, продолжая придерживать спасительный мешочек у лица Драко. Она будто услышала все вопросы, которыми задавался Малфой. — Осталось немного потерпеть. Мадам Помфри сказала, что противоядие полностью подействует через пару часов. Ты здесь уже около часа, — Гермиона говорила полушёпотом, её голос звучал заботливо, почти ласково.       Малфой хотел спросить, почему она так добра с ним. И, кажется, у него даже появились силы, чтобы разговаривать. Но он боялся спугнуть, не хотел, чтобы она уходила, поэтому продолжал молчать.       Гермиона магией заморозила подтаявший лёд, заново смочила полотенца ледяной водой, после чего вернула их обратно. Почему-то сейчас заботиться о Драко было так естественно. Девушка совсем забыла о том, что у неё урок и ей надо бы вернуться. Да и друзья будут переживать. Но для неё важнее было оставаться здесь. — Если тебе стало легче, попробуй поспать, — прошептала Гермиона.       Невыносимо хотелось, чтобы Малфой поскорее поправился. А ещё лучше, чтобы не было этих страданий вообще. Она просто хотела помочь. Помогла бы так же кому-угодно. Или всё-таки дело было именно в Драко? Может, он и не вспомнит завтра, что Гермиона к нему приходила. Может, вспомнит, но посчитает это бредом уставшего мозга. Наверное, лучше так, чем потом выслушивать очередное: «Приставай к кому-нибудь другому».       Драко совсем расслабился. Ожоги перестали причинять дикую боль. Голос Гермионы успокаивал. Навалилась жуткая усталость и голова совсем отказывалась думать. — Спасибо, — уже в полудрёме еле слышно прошептал Драко и практически сразу провалился в сон.