Детство

      Делсину четырнадцать, и он уже совсем не ребёнок. По крайней мере, так думает он сам. Он уже взрослый, самостоятельный молодой человек, ему не нужна ничья опека или помощь, он сам прекрасно справляется со всеми поставленными задачами. Он сам волен выбирать, что ему нужно делать, а что нет. Его не интересует, что думают о нём другие.       Делсин отдаёт предпочтение рваным джинсам и толстовкам, терпеть не может брюки и вообще деловой стиль. Он часто приходит в школу с не сделанным домашним заданием, а домой нередко возвращается весь грязный, с синяками или в краске. Он плевал на ругань отца и матери, не реагировал на наставления кого-то из племени и вообще вёл себя так, как ведут себя взрослые. По крайней мере, так думал он сам.       Делсину четырнадцать, и он уже совсем не ребёнок. Реджинальд с этим утверждением вообще не согласен.       Реджи девятнадцать, и он во всю учится в полицейской академии. Во время учёбы и после окончания школы его главной мечтой было именно стать охранником порядка в своём городе, и для достижения этой мечты он трудится, не покладая рук. Он прилежен, умён и воспитан, ему не нужны чьи-то подачки со стороны и наставления кого-то малознакомого, он сам знает, что ему нужно сделать, чтобы понять ту или иную область его будущей профессии. Он — гордость семьи, уважаемый член племени и вообще довольно серьёзен и важен для своих девятнадцати. Реджи умеет водить, у него нет ни единого штрафа даже за неправильную парковку, его история чиста и там нет ни единого выходящего из ряда вон инцидента.       Реджи девятнадцать, он во всю учится в полицейской академии, и он — полная противоположность своего брата.       У Делсина тоже есть мечта — он хочет, чтобы его признали. Он с детства хорошо рисует, у него явно есть к этому врождённый талант, и когда кто-то смотрит в его альбом и не может сдержать восхищённого возгласа, на его лице появляется широкая улыбка от уха до уха. Только вот чем больше он растёт, тем дальше выходят рамки его таланта. Очень скоро он перестаёт тратить карманные на всякую ерунду вроде вредной пищи, а на накопленные деньги покупает себе много-много баллончиков безвредной для экологии и человека краски.       Он рисует на стенах, на рекламных щитах и на земле, изображает совершенно разные вещи — звёзды, растения и животных, иногда — черепа и кости. Он любит то, чем занимается, и гордо именует это одним из главных занятий в своей жизни.       Делсин называет это «стрит-арт». Реджи говорит, что это «вандализм».       Когда Реджи ловит своего непутёвого братца во время совершения «акта вандализма», он устраивает ему такую головомойку, что даже отцу становится немного страшно за младшего сына. Реджи интересуется, какого чёрта его брату на заднице не сидится, почему он решил выпендриться именно мелким хулиганством, говорит, что Делсин только позорит их семью и что ему осточертели все эти выделывания младшего. Он спрашивает, на хрена тот строит из себя крутого, хотя ни разу не является таковым. Он вообще много чего в тот день говорит. Делсин же не говорит ничего. Молчит, с силой сжимая в руке баллончик с краской, смотрит в пол и упрямо поджимает губы, и только когда Реджи замолкает и тяжело дышит, поднимает на него глаза и тихо, низко, утробно рычит: «Ненавижу». Он подхватывает рюкзак с баллончиками с пола и уходит в их комнату, громко хлопнув за собой дверью. А Реджи, оглушённый этим «ненавижу» только смотрит на то место, где только что стоял брат, широко открытыми глазами и молчит. И мама с папой, и не вовремя заглянувшая Бетти тоже молчат.       И это едва слышное «ненавижу» проходится по сердцу зазубренным лезвием, оставляя очень глубокую кровоточащую рану. Именно в тот момент Реджи понимает, что упустил в их отношениях не «что-то». Он упустил очень многое.       Они не разговаривают ближайшие две недели, даже не здороваются по утрам, когда видят друг друга на кухне или в гостиной. Не смотрят друг на друга, никак не реагируют на общество друг друга. А родители смотрят на это с ужасом в глазах. Куда делась та неземная братская любовь, которая была между их сыновьями?       На третью неделю отец хлопает вернувшегося Реджи по плечу и кивает в сторону двери комнаты детей Роу. Там заперся Делсин, и сидит он в абсолютной тишине. Единственное, по чему можно понять, что там вообще есть кто-то живой — это узкая полоска света под дверью.       Когда Реджинальд заходит в помещение, Ди не реагирует совершенно. В неярком свете прикроватного фонаря он что-то черкает в своём альбоме, иногда стирая это что-то ластиком, смахивая его остатки, и продолжает рисовать. Старший нерешительно стоит в дверях, смотрит на брата и молчит, только через несколько минут подходит к забравшемуся с ногами на кровать Делсину и садится на неё. Он очень мягко кладёт руку на край альбома — удивительно, но младший Роу этому даже не препятствует, только тяжело смотрит исподлобья и угрожающе молчит. Тогда Редж осторожно берёт альбом и изучает нарисованное.       На бумаге — пляж, море и чайки. На нарисованном, пока что белом песке аккуратно выведены едва заметные камешки, над морем, отбрасывая тени, кружат чайки, а заходящее солнце кидает на воду свои лучи и слабо освещает тихий безлюдный пляж.       Реджинальд заворожённо смотрит на нарисованный пейзаж и отрывается только через пару секунд. — Красиво, — говорит он брату. Тот всё равно упрямо молчит.       И тогда у старшего окончательно заканчивается терпение.       Он говорит, говорит, говорит, и не может остановиться. Он просит прощения, говорит, что не то, что палку тогда перегнул, он сломал пополам арматуру, зашёл слишком далеко, но совсем не хотел обидеть любимого брата, а только объяснить, что всё, что творит Делсин на стенах и рекламных щитах подрывает его репутацию и репутацию семьи, что он, Делсин, несомненно талантлив, но эта наскальная живопись чести ему не делает, а только мешает и дарует его братцу звание уличного хулигана. Он говорит, что чертовски любит Ди, что совсем не думал как-то его оскорбить, и вообще вышло это случайно.       Делс слушает, слушает, а когда старший заканчивает, выбивает из его рук альбом, обхватывает шею и крепко обнимает, прижимаясь всем телом, утыкаясь носом в шею и шумно сопя. Поражённый Реджи молчит и только через пару минут начинает что-то соображать, обнимает брата в ответ и притягивает его ближе. Впервые за эти три недели он чувствует себя абсолютно спокойным. — Мне тебя не хватало, — только и говорит Делсин хрипловато, а Реджи гладит его по голове и закрывает глаза.       На следующее утро он просыпается слишком рано и по идее может поваляться ещё где час-два, но вместо этого встаёт и с улыбкой смотрит на спящего брата. И, глядя на оставленный на тумбочке недоделанный рисунок, тот самый, который вчера так старательно выводил Делсин, он замечает, что что-то изменилось. Лишь при глядевшись, Реджи видит две смутно знакомые маленькие, даже детские, фигуры, держащиеся за руки. И осторожно, кончиками пальцев гладит спящего, сжимающего в медвежьих объятиях подушку Ди, удивляясь, как он вообще запомнил тот момент.