Детство

      Сколько Делсин себя помнил, он всегда не мог терпеть школу, занудных учителей и домашние задания. Всегда активный, быстрый, стремительный, тихому сидению за партой он предпочитал беготню и игры, а когда его ругали за излишний шум, только тихо вздыхал про себя и выслушивал все причитания молча, словно действительно раскаивался.       Правда, раскаяние это длилось не дольше пяти минут. Учителя рвали волосы на головах, кричали, злились и жаловались родителям, а Делсину всё было, как об стенку горох. Нет, он никогда не стремился нарочно кого-то вывести из себя, ему просто было… Скучно. Да, таким вот характером обладал семилетний Ди. Удивительно, что он вообще был согласен хоть как-то более-менее отсиживаться на уроках — и то не всегда — и уже на переменках ему срывало крышу. Когда он сидел дома, помирая от скуки — родители почему-то не отдали его в садик — школьная жизнь представлялась ему Раем: в здании с четырьмя этажами, множеством кабинетов, огромным спортивным залом и столовой, вокруг всегда ходят здоровенные старшеклассники и маленькие суетливые младшие, ровесники самого Делсина. Мальчик представлял уроки чем-то поистине сказочным и интересным — на математике они бы решали сложные задачи, всем классом искали бы правильный ответ, потирая затылки и радуясь, когда его находили; на чтении они бы изучали сказки и легенды, предания и истории, учились бы читать интересные рассказы, повести, романы; окружающий мир показывал бы им самые невероятные растения и животные, их размножение, образ жизни. На деле всё оказалось очень просто и слишком занудно. Строгий учитель математики рассказывал им про цифры, а вместо интересных задач, например, рассчитать скорость бегуна или полёт самолёта, они считали яблоки и количество сшитых платьев. Занудная преподавательница чтения, чей-то слишком быстро тараторящий, то слишком медленно растягивающей слова голос было просто невозможно слушать, рассказывала им про какие-то чересчур детские сказки и заставляла верить в то, что добро всегда побеждает. Как будто Делсин и без неё этого не знал. Окружающий мир же оказался на деле ещё более надоедливым, чем чтение. Нет, поначалу было интересно — добрая учительница говорила про красивые-прекрасивые цветы, про больших и опасных зверей и маленьких безобидных зверушках. Надоело это… Слишком быстро. Программа была слишком однообразной и неинтересной для активного, жаждущего открытий ребёнка. Одна физкультура была отдушиной — находясь в огромном помещении с высокими потолками и гладким деревянным полом с нарисованными на нём обозначениями для игр, которых Делсин ещё не знал, они бегали, растягивались, играли и устраивали соревнования. Было ещё, конечно, много уроков, но настолько докучающих и занудных, что и говорить не стоит.       В общем, первый школьный год оказался не насыщенным, не полным чем-то новым и поистине интересным, а всего лишь показал ему, что теперь он обязан тратить своё время на изучение, как ему казалось, ненужных уроков.       Он поистине завидовал старшему брату, который уже перешёл в среднюю школу. Вот у кого предметы наверняка были разнообразными и до жути интересными! Так, конечно, думал исключительно Делсин, а потому каждый раз донимал вернувшегося домой брата расспросами. Усталый Реджи, на чьих плечах ещё висело объёмное домашнее задание, поначалу вяло что-то объяснял, а потом, поняв, что все его рассказы только умножают интерес брата, и, соответственно, отнимают данное на задания время, начал только раздражённо отнекиваться от младшего, а после и вовсе запирал дверь их комнаты до самого вечера. Делсина это чертовски обижало. А ещё расстраивал тот факт, что они с братом времени вместе теперь практически не проводят, занятые каждый своими делами. Продолжительные прогулки, когда они ходили вдоль берега моря, теперь стали чем-то редким и оттого настолько волнующим, что по возвращению у Делсина уже просто не оставалось сил. Как, собственно, и у Реджи.       Но чем чаще Редж запирался в комнате наедине с учебниками и тетрадками, тем сильнее росла обида Ди на него и тем реже становились их прогулки и разговоры.       Им обоим не хватало общества друг друга. Но оба были слишком гордыми, чтобы после ссоры первым пойти на примирение.       Наверное, это было время, когда пропасть между братьями начала разрастаться с огромной скоростью.