Принцесса хоккея

Новый день вновь встретил нас яркими лучами солнца. Хотя разбудили меня далеко не они, а пищащий под ухом будильник, гласящий 9:00. Я с трудом выключила его из-за какого-то груза на моей талии. Ах, ну конечно, как же я могла забыть про кислого. Получается, ночью я вообще не вылезала из его объятий? Не плохо. Я перевернулась лицом к парню и стала всматриваться в его лицо. На лбу «украшающий» мужчину шрам, немного вздернутый нос, глубоко посаженные закрытые глаза, которые вот-вот должны открыться. Я невольно улыбнулась и погладила Андрея по щеке. Парень, чуть поморщившись, разлепил глаза и взглянул на меня. — Доброе утро, Андрей- тихо произнесла я. — Доброе, если его можно назвать таковым- лениво потянулся Кисляк. — С чего такие поспешные выводы? Ворчун, ты полминуты как проснулся и уже чем-то недоволен- пихнула я его в плечо. — Неохота вставать- уткнулся в подушку Андрей. — А придется- вздохнула я и переместилась в сидячее положение. — Нет, давай ещё поваляемся- заныл сын прокурора. — Нет, нельзя. Андрей, ну вставай- начала я трясти парня. — Ладно-ладно, как говорится, красивой девушке нельзя отказывать- усмехнулся Кисляк. Во даёт, ещё не проснулся — уже язвит. Я скинула одеяло и пошла умываться. Когда я вышла из ванной, Кисляк уже расчесывался и был одет. Быстрый он, однако. Я собрала волосы в косу и стала ждать готовности кислого. Он положил расчёску, убрал руки в карманы и сказал: — Ну что, пошли? — Пошли- качнула головой я. Было как-то подозрительно тихо. Никто из нас не проронил ни слова. Вчера мы узнали друг друга с абсолютно другой стороны. Это и мешало нам сказать что-нибудь. Для меня больше никогда не будет прежнего Кисляка. Для меня он просто исчез. Теперь я знаю каким Андрей может быть. Какой он миролюбивый и нежный. Но и Андрей узнал немного другую меня. Более слабохарактерную и искреннюю. — Клинок, можно вопрос? — прервал молчание Кисляк. — Задавай- махнула рукой я. — Зачем ты мне вчера все это рассказала? — Потому, что ты этого хотел- пожала плечами я. Мы зашли в лифт, и Андрей нажал кнопку «1». Двери лифта захлопнулись, и кислый стал просверливать меня взглядом. — Ты чего? — удивилась я. — Ничего, просто хочу сказать тебе спасибо — За что? — За вчерашнее. Мне правда очень не хватало такого общения — Ты уже трижды мой должник- усмехнулась я. Кисляк шумно выдохнул и опустил глаза. — Да ладно тебе, шучу- я взяла парня за руку. Кислый посмотрел на наши руки и улыбнулся. Двери лифта открылись и в лифт вошли братья Щукины. Я быстро выдернула свою руку из руки Кисляка и поприветствовала вошедших: — Доброе утро- улыбнулась я. — Привет- хором сказали братья. Все же, как я не люблю лифты. В замкнутом пространстве, в тишине. Брр. Но наконец выйдя, я подошла к Егору и чмокнула в щеку. Он ошарашенно посмотрел на меня: — Почему это у нас такое хорошее настроение? Я цокнула: — Я в своём родном городе, со своей любимой командой, у меня есть поводы рыдать? Щукин лишь улыбнулся и сказал: — Я тебя люблю Он нежно поцеловал меня и обнял за талию. — Вот видишь, поводов для радости все больше- прошептала я. Плотно позавтракав, мы двинулись к ледовому. Опять палящее солнце, обжигающее все и вся. Нам ещё и на земле скакать. Превосходно! Но зато потом можно будет погулять, и будет тепло. Тем более не далеко от дворца есть одно очень интересное место, в котором в холодное время неинтересно. Думаю, парням оно понравится. — Да не спите вы! — крикнул Макеев. Двух сторонка подходила к концу, но не успели мы закончить, как на лёд начал выходить команда титан. — Сергей Петрович, наше время! — показал на время тренер титана. Макеев дунул в свисток и показал всем уходить со льда. Проходя мимо команды, я отыскала брата, и мы безмолвно ударились кулаками. Наконец то снова вместе. Хотя бы неделю, и то радует. На земле мы играли в футбол. И больше ничего. Просто представьте, два часа играть в футбол. С одной стороны, да, круто, особо работать не надо, но с другой стороны, можно застрелиться. Бегать час без остановки, потом отдохнуть 10 минут, а потом опять бегать. Но радость того, что команда, где играла я, победила, не уходила. Так-так, по-моему сейчас закончилась тренировка у титана. Значит они сейчас переодеваются, значит раздевалка в конце коридора. Медведям лучше не знать куда я иду, поэтому я тихо слилась из раздевалки и направилась по коридору на хохот и громкие возгласы. Я встала около двери и, постояв где-то полминуты, дернула ручку. Я вошла в помещение и встала в проходе. Все эти лица были мне давно знакомы. Как же они мне надоели, но я все равно их так люблю. Первым меня заметил капитан команды: — Парни, смотрите кто пришёл Вся команда обернулся на меня и стала смотреть офигевшими глазами. — Ну что смотрите? Может хоть обнимете старого друга? — развела руками я. Парни переглянулись, после чего завыли: — Ооо! Они накинулись на меня и крепко обняли. Ну вот, другое дело. — Малышка, откуда ты к нам? — спросил Женя Аксёнов, по совместительству капитан. — Из соседней раздевалки — Макс, ты почему нам ничего не сказал? — Да я сам только сегодня узнал- улыбнулся брат. — Малышка, зачем же ты уехала? — обреченно вздохнул Тихомиров. — Так надо было. А вы, я смотрю, делаете успехи? — покачала головой я. — Само собой, растём- гордо сказал Женя. — Мы так поняли, ты играешь за медведей? — удостоверился Никита. — Я всегда знала, что ты догадливый парень- усмехнулась я. — А почему не к нам? Мы разве не мужская команда? — сложил руки на груди капитан. Мы с Максом переглянулись и поджали губы. — Хотелось перемен, новых знакомых, новый город. Ты же знаешь, что я любитель чего-то нового- улыбнулась я. — Ну да, за 13 лет то должен был выучить- усмехнулся Аксёнов. В кармане шорт завибрировал телефон и я, извинившись перед парнями, отошла в сторону. На экране высвечивалось «Щукин». Видимо, меня потеряли. — Да, Егор — Ты где? Мы гулять собирались, а тебя нет нигде. Что-то случилось? — обеспокоенно спросил парень. — Нет, все хорошо, я сейчас приду — Мы тебя в холле ждём Я убрала телефон обратно в карман и поймала на себе взгляд парней. Они стояли и ухмылялись. — Что? — развела руками я. — Ухажёр беспокоится? — кивнул в сторону телефона Никита. — Ну… Нет, капитан потерял — Ну-ну- покачал головой Макс. Я злобно глянула на него, тот поднял руки в капитуляции. — В общем, меня там ждут. Была рада всех увидеть, ещё увидимся- я пожала всем руки. Когда я пожимала руку капитану, он притянул меня к себе и прошептал: — А ты все такая же привлекательная — А ты все такой же бестактный- ответила я. Женя отпустил меня и посмотрел мне в глаза. Я лишь ухмыльнулась и, провожая взглядом парня, вышла из раздевалки. Возможно вы спросите: «почему это Женя такое мне сказал?» Года два назад Аксёнов пытался ухаживать за мной, но у него, честно говоря, получалось плохо. Конечно, многие девушки текли по нему, в отличии от меня. Во-первых, меня оберегал от него Макс, а во-вторых, я и сама не жаждала желанием иметь отношения с этим бестактным капитаном. Кстати, заметили, что на меня в большинстве случаев тянет именно капитанов. Забавно, правда? Вернёмся к Жене. Закончилось все тем, что он не выдержал и сдался, но сейчас он ещё пытается, но не так как раньше. Он не бегает за мной по пятам, не делает особых комплиментов. В общем, мы немного забыли о существовании друг друга. Но вот мучает меня один вопрос: почему я не повелась на Женю, а на Илью повелась? Пожалуй, это останется загадкой навсегда. Я подошла к медведям и встала перед ними. — Ну что, наш личный гид, куда сегодня поведёшь? — подошел ко мне Кисляк. Ну вот опять, кислый опять скрылся под маской шута. Сегодня вечером надо будет провести воспитательную беседу. — А сегодня мы с вами пойдём смотреть, почему Питер называют северной Венецией- хлопнула в ладоши я. — Ммм, опять по набережным таскаться? — заныл Костров. — Не угадал, сегодня мы идём смотреть на истоки — В смысле? Даже я не понял о чем ты- усмехнулся Илья. — Пойдёмте- махнула я рукой и направилась на выход. — Слушай, клинок, ты случайно не составляла фамильное дерево? — подбежал ко мне Андрей. — Нет, а что? — Да вот думаю, знаешь ли ты, был у тебя в роду Сусанин или нет- захохотал Кисляк. — Смешно- сказала я с каменным лицом. Эх, Андрей-Андрей, что ж ты такой… На двадцатой минуте пути все начали ныть: — Ну когда мы уже приедем? У меня уже ноги болят, итак два часа бегали, так ещё и ты Бог знает куда ведёшь- заныл Андрей. — Мы уже почти пришли, не ной- похлопала я его по плечу. Он закинул голову назад и завыл. Следующим ко мне подбежал Щукин: — Может все-таки расскажешь куда мы направляемся? — Потерпи, сейчас уже придём Мы шли по затенённой деревьями аллей, то и дело наступая на небольшие ямы на дороге. Ну да, Питер то и славится своими «ровными» дорогами. Но вот наконец, мы вышли к тому месту, которому я довольно часто приезжала. К заливу. Вот оно сердце Питера. Для меня это всегда было самым главным в городе. Хотя, даже не к заливу, а к яхт-клубу. Тут всегда так весело. Меня обычно сюда Катя Савельева таскала. Она обожала море. Парни застыли и стали вглядываться куда-то вдаль. — Ну что? Впечатление произведено? — ухмыльнулась я. Парни перевели глаза на меня и покачали головой: — Ну в принципе да, только что мы здесь будем делать? — А вот это уже вам решать. На территории яхт-клуба много заведений, которые можно посетить. Моё дело было вас сюда привести, а ваше — гулять- улыбнулась я. Парни переглянулись и побрели по разным сторонам. Я думаю, каждый здесь найдёт чем заняться. Я же направилась к ризалиту и, найдя там подходящую скамейку, уселась и стала всматриваться в покрытую белыми барашками рябь воды. Как я уже сказала, Савельева сходила с ума по морю. Она любила просто сидеть и смотреть. Куда-то вдаль. Просто разглядывать изумрудно-голубую воду. Катя заставляла и меня сидеть рядом с ней. Я была не против, правда, я долгое время не понимала, во что можно так долго всматриваться, но сейчас же я ясно вижу все то, зачем можно было так долго наблюдать. Океан — огромная снежинка, величайшая снежинка на свете. Вечно в движении, тысячи красок и форм, и никогда не повторяется. Удивительно! Правда? В море так много тайн. У нас есть всевозможные механизмы и так называемые субмарины, но пройдет еще десять тысяч веков, прежде чем мы ступим на землю подводного царства, придем в затонувший мир и узнаем настоящий страх. Подумать только: там, внизу, все еще 300000 год до нашей эры! Мы тут трубим во все трубы, отхватываем друг у друга земли, отхватываем друг другу головы, а они живут в холодной пучине, двенадцать миль под водой, во времена столь же древние, как хвост какой-нибудь кометы. Что находится в земле под тонной мутной воды? Что скрывает от нас эта вода? Вдруг это какой-то рубеж между нами и чем-то, что мы просто не можем себе вообразить? Именно подводный мир и изучен меньше всего. Мы ещё столько не знаем, а казалось бы, что мы знаем все обо всем. А ведь ничего подобного. Мы считаем себя самыми разумными существами, хотя сами даже не можем даже объяснить такое явление как дежавю. Оно ведь идёт из разума, а это значит, что мы не можем изучить даже самих себя, а что уж говорить о чем-то большем. Мы покоряем космические просторы. Они уже стали нам известны, как свои пять пальцев. Мы зовём себя великими, хотя сами даже не знаем, что находится за пределами солнечной системы. Делаем предрассудки, даже не подозревая, как ошибаемся. Зачем судить о том, чего никогда не видел и вряд ли увидишь? И вот сейчас я сижу на скамейке. Одна из семи миллиардов людей. Одна из этих никчемнейших, мельчайших из «разумных» существ в нашей галактике. А может мы и не единственные такие разумные? Видите, мы даже этого не знаем, а казалось бы столь элементарные вещи. Зато мы изобретаем очки для мух и доказываем, почему быстро поднятое упавшим не считается. Да-да, именно это и ничто иное. Мы тянемся к неизведанному, к новому, но тормозит нас лишь одно — страх. Этот вечный тормоз, который не даёт нам двинуться дальше. Мы боимся, что-то, что мы откроем может погубить меня. Из разряда «за что боролись, на то и напоролись». Именно этого боимся, поэтому стараемся не заглядывать туда. В эти темные чуланы, в которых хранится непонятно что. Уж лучше мы будем работать в светлой комнате и доказывать то или иное. Но этот темный чулан так и останется тёмным, пока мы сами не включим в нем свет. Может там и не так страшно? Этот чулан и есть морское дно. Его мы боимся открыть. Воды мы боимся больше всего потому, что именно она побеждает, казалось бы, сильнейшее из уничтожителей — огонь. Лишь вода может его ликвидировать. И это не всегда хорошо. Как говорил мой отец: «можно не много ушибиться, можно не много обгореть, но не много утонуть нельзя». Так ведь оно и есть. Вот на что смотрела Савельева, а теперь уже и я. Смотрела, как потихоньку удаляется солнце за горизонт, и одинокий парусник уходит на закат. Красивое зрелище. Наверно здорово на такой лодке. Ты зависишь только от ветра и все. Куда он подует, туда ты и повернёшь. Но больше ничего тебе не нужно. Ты идёшь в одиночестве и смотришь на ярко-оранжевое солнце. О твои борта разбиваются волны, а под твоими ногами на дне плещется вода. Ты идёшь, и тебе никто не сможет помешать. Весь мир для тебя умер. Есть только ты и море. Тихое, холодное и неизведанное.