Дети Ользара

В воздухе витала странная смесь запахов удушливой гари и озоновой свежести. Меня бил озноб, файтон основательно подгорел, и сквозь прорехи задувал ледяной ветер. Я прижала руки к груди, стараясь унять дрожь. Инквизиторская «капля», насытившись битвой, дышала едва ощутимым теплом. Краем глаза я видела, как с южной и северной стороны крепости одна за другой обрушиваются башни, вспыхивая, словно бенгальские огни. «Поражение… мы проиграли…» - мысль была смутной и будто чужой. Сейчас все мое естество подчинялось одному-единственному желанию: не опустить глаза, не потерять из вида человеческий силуэт, похожий на живую статуэтку из слоновой кости… Громовой раскат прозвучал как пушечный выстрел. Молния располосовала небо сияющей трехпалой лапой, и на мгновение я ослепла. А когда открыла глаза — он был уже в нескольких десятках шагов. Джалу… Нет, я не ошиблась. Человек, навсегда изменивший мою жизнь, дракон, чья отрубленная, сочащаяся кровью голова не раз являлась в кошмарах, — был сейчас передо мной. Он шел медленно, чуть прихрамывая на правую ногу из-за глубокой раны на бедре. Слипшиеся от дождя и крови волосы свисали влажными сосульками, почти полностью закрывая лицо, так что я видела лишь кончик острого подбородка и бледную впалую щеку. Какая-то невидимая сила бросила тело вперед. Повинуясь ей, я сделала первый неуверенный шаг… И вдруг сорвалась с места, путаясь в файтоне, побежала на встречу, широко распахивая объятия… Рот кривился в рыданиях, слезы неудержимой горячей волной заливали щеки. Он жив! Это не сон… он правда жив! Джалу тихо охнул и пошатнулся, когда я обвила его руками. - Джалу, Джалу… - повторяла я, как заклинание. Вспомнив, что дракон ранен, усилием воли заставила себя отстраниться. Вместо этого жадно вцепилась в худую кисть. Сердце выстукивало рваный ритм — было радостно и в то же время страшно: вдруг он исчезнет? Вдруг превратится в клубы тумана и рассеется в порывах ветра? Его кожа была холодной и влажной. Таким на ощупь мог быть сгустившийся туман, но жилка, бьющаяся под пальцами, подсказывала: живой, настоящий… Запрокинув голову, я заглянула в знакомое лицо. Полумесяцы глаз смотрели тускло, без узнавания. Острая игла обиды пронзила сердце. Неужели не помнит? А я, наивная, все это время… - Лис? Сердце пропустило удар. Голос Джалу не изменился — такой же низкий, чуть вибрирующий. Кажется, в него можно окунуться, как в теплое озеро. - Кто же еще? Глупый дракон… Я прижала его ладонь к щеке. Джалу смотрел так, будто видел впервые в жизни, даже рот приоткрыл от удивления. - Лис, лисенок… что ты… Бог-Дракон, что ты здесь делаешь?! Вырвав руку, он грубовато схватил меня за плечи и несколько раз встряхнул с такой силой, что клацнули зубы. - Кто бы говорил, я думала, ты умер! - срывающимся голосом выкрикнула я. - Умер? - Джалу отпустил меня. Нахмурил светлые брови. - Да, пожалуй, в каком-то смысле… Но речь сейчас не обо мне! Раг О Нар должен был отправить тебя домой! Почему ты еще здесь? - Он не успел. Инквизиция объявила облаву, - сказала я, чуть заикаясь, - а потом тебя… твою голову… Дурак, как ты мог умереть?! Почувствовав прилив злости, я ударила дракона кулаком в грудь. Затем еще и еще, пока он не перехватил мои руки и не прижал к себе так, что захрустели кости. - Тихо, тихо, лисенок, все в порядке… Все хорошо. Почти с отчаянием я обняла Джалу в ответ, запоздало цепенея от мысли, что в пылу сражения могла лишить его жизни, даже не узнав, кто стал моим невольным врагом. От дракона пахло солнцем, травой и ванильной выпечкой. Я почти забыла этот запах… Не знаю, как долго мы так простояли — время будто остановилось. Я не слышала ничего, кроме равномерного гула наших сердец и глубокого, чуть хриплого дыхания. И было совсем не важно, что происходит за границей этих звуков: драконы, люди, война — все это поблекло, вытерлось из сознания, как буквы со станиц старой книги… Когда я окончательно успокоилась, Джалу отстранился, заглянул в глаза. Лишь теперь я заметила, что он стал выглядеть старше — на переносице залегла хмурая складка, у глаз появилась едва заметная сеточка морщин, а уголки неулыбчивого рта опустились еще ниже. Но даже сейчас, обнаженный, залитый кровью и измазанный грязью, этот человек казался мне самым прекрасным существом во Вселенной… Осознав свои мысли, я вспыхнула до кончиков ушей и отступила на шаг. Джалу подался следом, янтарные глаза недобро прищурились. - Лис, что с тобой произошло? - коснувшись моих волос, он пропустил сквозь пальцы длинные седые пряди. Во рту пересохло. Я совсем забыла об иллюзии, наложенной Таал Гра — она до сих пор не развеялась, лишь волосы изменили цвет. Глаза Джалу расширились. Он все смотрел, не отрываясь, поглаживая пряди подушечками пальцев, и не произносил ни слова. Похоже, моя тайна была раскрыта. И я не знала, что чувствовать по этому поводу — отчаяние или радость. - Вот оно что… - я смотрела, как двигаются обветренные губы, боясь поймать взгляд. – Какой хитрый лесенок… Наконец решилась посмотреть дракону в глаза. Тот хмурился, но постепенно складка на переносице разглаживалась, а уголки рта, дрогнув, насмешливо поползли вверх. Будто огромный валун свалился с плеч, с облегчением я захлюпала носом. Слава Богу-Дракону, Джалу не сердится на меня! Еще несколько секунд его улыбка, как приклеенная, кривила рот. Лицо застыло, глаза превратились в тусклый янтарь, а затем вдруг потемнели, будто черная волна плеснула на радужку. Я попятилась. Джалу смотрел на мое горло… Нет, его взгляд был устремлен ниже — туда, где алчным кровавым светом сияла «капля». - Ты — инквизитор. Это был не вопрос. Слова, как комок грязи, брошенные в лицо. И голос — страшный, похожий на скрежет металла… нечеловеческий. Я сжала амулет руками, но предательское сияние пробивалось сквозь пальцы. Не смотри, Джалу, не смотри на меня так… пожалуйста… - У меня не было выбора! Он опустил голову, ощерился, как огромный хищный зверь. Мазнул глазами по моему лицу и снова уставился на скрытую ладонями «каплю». Мне показалось, что на грудь положили холодную могильную плиту. - Прости меня… - слова утонули в раскате грома. Джалу стал отступать. Медленно, шаг за шагом пятясь к краю стены. Я не преследовала его, лишь неотрывно смотрела на искаженное ненавистью лицо, закусив щеку, чтобы не разрыдаться. Дойдя до края, Джалу развернулся спиной и, раскинув руки, рухнул в пропасть. Я зашаталась, едва не сметенная сильной волной воздуха… Томительный миг – и огромный изумрудный дракон, тяжело хлопая крыльями, скрылся за свинцовыми тучами. Сердце, кажется, перестало биться. Как и перестало что-либо чувствовать, за что я была ему благодарна. Мало-помалу чувство реальности возвращалось. Я видела, как драконы – несметное крылатое воинство, обложившее крепость со всех сторон, победно добивающее островки сопротивления – разворачиваются и улетают прочь. Будто кто-то отзывал их обратно… домой. О, как бы мне хотелось очутиться сейчас дома, в родном Питере, в своей кровати… Открыть глаза и обнаружить, что все случившееся — сон. Очень страшный, долгий, но наконец-то прервавшийся сон… За спиной послышался шорох. Я машинально обернулась. Дей стоял неестественно прямо, будто его спиной привязали к жерди. Лицо ничего не выражало, лишь в самой глубине глаз залегло неясное выражение — я так и не смогла его разобрать. «Капля» на груди в режиме полной боевой готовности сияла так невыносимо, что я зажмурилась. - Лис Крам, - голос Дея походил на треск горящей древесины, - вы обвиняетесь в сговоре с драконами, что приравнивается к государственной измене. Вашу участь решит трибунал. Как член Инквизиции, вы имеете право на сопротивление… * На моих запястьях засияли силовые ленты наручников. - Но я бы не советовал. *Согласно Кодекса, при задержании, инквизитор имеет право сопротивляться, что почти наверняка означает его гибель. *** Молния бьет совсем рядом. В воздухе – запах раскаленного металла. Инстинктивно уворачиваюсь, ныряя в грязный войлок туч, хотя, видит Бог-Дракон, сейчас мне отчаянно хочется подставить грудь под лезвие небесного гнева. Струи дождя, как ртуть, разъедают глаза. Раненное правое крыло слушается с трудом из-за чего лечу неровно и все никак не могу поймать воздушный поток… Впервые за много лет небесная твердь кажется враждебной и опасной. И все же физическая боль несравнима с тем тартаром, что творится в душе. Открываю пасть – широко, до боли в челюстях. Рев заглушает громовые раскаты. Отец, ты учил меня, что у людей нет сердца, что в груди у них – черный комок предательства и лжи. Почему я не слушал тебя? Почему отказывался верить? Белая вспышка молнии впивается в глаза. Боль, я слепну… теряю равновесие и падаю во влажную темноту… День, раскаленный, как днище котла. Воздух пропитан кровью и звоном крылатого гнуса. Ми Джа лежит на рыхлом песке, не в силах обернуться драконом. Израненными руками обнимает живот. Люди в черных одеждах толпятся вокруг, как стая голодных волков. Один из них хватает Ми Джа за волосы – она сопротивляется, выпускает когти и бьет ладонью, срывая капюшон… У инквизитора рыжие волосы и пухлощекое, совсем еще детское лицо. Он щурит злые зеленые глаза, сжимает ладонью амулет, мерцающий хищным алым цветом, и что-то отрывисто произносит, от чего Ми Джа начинает задыхаться и кашлять кровью… Нет… прекрати… не надо, Лис… НЕТ!!! Черная каменная глыба выныривает словно из ниоткуда. В последний момент распрямляю крылья, едва не ломая их о толщею воздуха. Кончик правого крыла чиркает по скале, сдираясь до кости. Страха нет. Лишь холодная, как гранит, мысль: «Не сейчас. Еще не время, дракон». Мысленная связь обрушивается на сознание ледяным водопадом. - Арра Джа Лу! – голос собеседника дрожит от ярости. - Зачем ты отозвал нас? Ведь мы почти победили! Мы могли развеять по ветру прах этих жалких насекомых! Давлю тяжелый вздох. Сводный брат Дан Рам горяч и несдержан, как молодой вулкан. И так же безрассуден. - Мои приказы не обсуждаются. - Твои приказы глупы! Так мы никогда не выиграем войну! – я вижу цвет его гнева. Он как раскаленная медь. - Ты, кажется, забыл, с кем говоришь? – опускаю голос до самых низких рычащих нот. - Или хочешь, чтобы я вырвал твой грязный язык, желторотая ящерица? Дан Рам напуган. Я слышу это по неровному биению его сердца. - Прости за дерзость, брат. Горечь позорного бегства отравляет разум… - Довольно! – я больше не сдерживаюсь, вкладываю в рев всю свою ярость. – На рассвете я соберу совет, где сможет выступить каждый недовольный… Если посмеет. А теперь прочь из моей головы! Ветер усиливается. Прислушиваюсь к внутренним ощущениям и выравниваю направление, устремляясь на север. Я даже немного благодарен Дан Раму – гнев вытеснил боль, пусть это всего лишь временная отсрочка пытки. Дан Рам спешит убраться, и последнее, что я слышу – его смиренный, затихающий голос: - Слушаюсь, Первородный. *** Как давно я здесь? Неделю, месяц, год? Я потерялась во времени, как подопытная мышь в пластмассовом лабиринте. Если бы вечность можно было измерить, то она бы с лихвой уместилась в этой тесной камере, пять на пять метров. Здесь было сыро, из отхожего места в углу отвратительно несло, все «богатое» убранство заключалось в ворохе прелой соломы, кишащей насекомыми. А еще здесь непрестанно царила темень, за редким исключением, когда узкая заслонка в нижней части окованной железом двери приоткрывалась, впуская тусклый факельный свет и миску с едой. Преимущественно это была прогорклая каша и сухари; изредка меня баловали сыром или парой тонких ломтиков мяса. Я съедала все, что приносили, хотя в первое время желудок отчаянно выворачивало. Ноги до самой промежности были покрыты укусами клопов. Волосы сильно отросли и сальными прядями закрывали лицо, голова все время чесалась и наверняка служила прекрасным рассадником для вшей. Не знаю, как я выглядела теперь – думаю, ужасно: бледная, исхудавшая, с полуослепшими от вечной темноты глазами. В первое время я ходила по камере как тигр в клетке. Меня изматывал страх и полная неизвестность в отношении будущего. Зная жестокие методы Инквизиции, я не ждала ничего хорошего и точно знала: пытки меня сломят. Я не воин, ни какой-нибудь японский самурай – всего лишь испуганная девчонка. Не раз и не два меня посещали мысли о самоубийстве, и, кто знает, найди я хоть какой-нибудь острый предмет – возможно, моя история бесславно завершилась бы прямо здесь, на холодном каменном полу. Но время шло – никто не спешил приходить с железными клещами и огнем. Я стала меньше двигаться и все больше времени проводила, сидя на соломе со скрещенными в позе лотоса ногами, уставившись в непроглядную тьму. Меня терзало чувство вины за раненных и убитых драконов. Да, это случилось в пылу битвы, и я защищала не только свою жизнь… но, так или иначе, отныне на мне горело клеймо убийцы. Порой казалось, что ладони покрывает липкая кровавая пленка, в отчаянном исступлении я терла их об одежду – тщетно… Я думала о доме. О родителях и оставленных на Земле друзьях. Впервые за все эти годы я думала о них так много. Странно… несмотря на все случившиеся со мной несчастья, я совсем не жалела о том, что попала в этот мир. Между глупым, эгоистичным ребенком, принесенным одним небезызвестным драконом в свой замок, и человеком, находящимся сейчас здесь, лежала целая пропасть. Я изменилась. Может быть, не стала умнее или добрее, не совершила великих поступков, которыми могла бы гордиться, но теперь во мне не было пустоты. За несколько последних лет я пережила столько, сколько не смогла бы за всю свою сытую и заранее спланированную жизнь на Земле; встретила людей, ради которых, не дрогнув, пожертвовала бы жизнью… Теперь я чувствовала себя завершенной, будто картина, в уголке которой забывчивый творец, спохватившись, поставил подпись. И от этого становилось немного легче. Единственное, о чем я жалела – это о горьком недопонимании, возникшем между мной и Джалу. Я бы многое отдала ради возможности оправдать себя в его глазах… Но, увы, сейчас моим единственным достоянием была собственная жизнь. В свете обстоятельств – сомнительная ценность… Скрипнула дверь. Вырванная из паутины мыслей, я вскинула голову. Впервые за долгое время скрипела не дверца, пропускавшая миску с едой, а именно дверь. Во рту загорчило, я сцепила ладони в замок. Кто-то пришел ко мне? Или правильнее будет сказать – за мной? Свет от факела показался ослепительным взрывом звезды. Я вскрикнула и зажмурилась. Когда глаза чуть привыкли, разглядела два высоких силуэта – они зашли в камеру, и дверь за ними захлопнулась. Сразу стало очень тесно и душно, будто вошедшие, как два огромных насоса, выкачали из комнаты весь воздух. В одном я не сразу признала Деймуса. Он выглядел как призрак, по случайности обретший плоть. Второй – грузный мужчина в длинной черной мантии с остроконечным капюшоном, натянутым до самого подбородка, с узкими прорезями для рта и глаз. В бликах факела, зажатого в руке незнакомца, белки его глаз отсвечивали красным. К горлу подкатил комок. Инквизиторский палач. Господи, почему я не догадалась перегрызть вены? - Ну и вонища! Еретики смердят, как гниющие трупы, - голос у мужчины в мантии был низким и тягучим. - Не мешкайте, трибул. Быстрее начнем – быстрее закончим. Я прижала колени к груди и исподлобья глянула на Дея. Его лицо, похожее на восковую маску, ничего не выражало. Он сделал шаг вперед и теперь нависал надо мной, будто огромная скала. - Лис Крам, вы обвиняетесь в тяжком преступлении – сговоре с драконами и предательстве своей страны, - он говорил лающим, отрывистым голосом. - Но трибунал милостив и дает вам шанс облегчить свою участь. Я обнаружила пятнышко копоти на лбу Дея и стала сверлить его взглядом. - Что вас связывает с крылатыми? Как давно вы передаете им информацию? Что вам известно об их планах? Я молчала. Дей, Дей… как же я ошиблась в тебе? Как же не разглядела этого беспощадного, фанатичного огня в глубине твоих глаз? Ты всегда хотел быть первым, лучшим… И ты был лучшим – не потому что умен или талантлив, ведь таких много. Теперь я отчетливо вижу то, на что прежде малодушно закрывала глаза. Ты никогда не оглядывался назад, шел по чужим головам, как по песку, и если было надо – рубил их с плеча… И сейчас твоя рука не дрогнет. - Я повторяю вопрос, - скрипуче сказал Деймус, - что вам известно… - Вы слишком долго возитесь с этой девкой, трибул! Время не терпит. Палач шагнул ко мне, и я сжалась под его взглядом. Этот человек был опасен. Все инстинкты вопили о том, что нужно бежать! Было бы куда… Лицо Дея исказилось яростью, он наклонился, так что наши лбы почти соприкоснулись, и заорал прямо в лицо: - Отвечай, дура! Отвечай! Не заставляй меня… Я отшатнулась, ударившись затылком о стену. С трудом разлепила запекшиеся от сухости губы: - Ты не спросил меня, признаю ли я себя виновной. Так вот, я отвечаю: «Нет». И даже если бы я что-то знала, ни за что не рассказала бы такой мрази, как ты, Деймус Гракх! Я смотрела Дею в глаза и видела, как ранят его мои слова. И все никак не могла понять: радует меня эта маленькая месть или огорчает. - Довольно церемоний! - мужчина в капюшоне сверкнул белками глаз. - Приступайте, трибул! Или это сделаю я! Я задышала чаще. О чем он говорит? Приступать… к чему? - Ты сама вынудила меня, Лис. Дей выпрямился. Свет факела бросал на его лицо неровные тени, темнота залегла в глазницах. - Что, будешь загонять иголки под ногти? – голос предательски дрожал. Деймус не ответил. Я наблюдала, как из складок плаща бледные костистые пальцы извлекают что-то тонкое, опасно сверкающее сталью… Обруч. Простой металлический обруч. Сердце бухнуло пару раз и замерло в страшном предчувствии. Господь земной и ты, Бог Дракон! Если вы и есть… то не здесь. *** Дей провел кистью перед моим лицом — так делают гипнотизеры, вводя подопытного в состояние транса. Я хотела отдернуться, но поняла вдруг, что не могу пошевелиться. Словно превратилась в живую ледяную статую. Он осторожно надел на меня обруч — тот лег как влитой, плотно обхватив голову. Отступил на шаг. Я не могла двинуться с места, но заметила, как трясутся руки. Ладони повлажнели от страха. Тонкие губы Деймуса шевельнулись… И меня накрыло оглушающей, слепящей лавиной боли. Будто маленькая фосфорная бомба взорвалась в голове, как картонку, сминая череп и разрывая ткани мозга. Наверное, я кричала. Не помню. Когда очнулась, в голове стоял шум, перед глазами плавало красное марево, а во рту хлюпала кровь — я прикусила язык. Вскоре марево рассеялось, уступив место расплывчатому белому пятну. Это было лицо Деймуса. Он говорил что-то. Что-то важное, я знала. Нахмурила лоб, силясь понять. - Что тебе известно о планах крылатых? Куда они ударят в следующий раз? Мне нужны день и место. Говори! Я разлепила губы, облизала их языком. - Воды… - День и место, Лис. Скажи, и я дам тебе хоть целое ведро! Меня мутило. В висках и затылке пульсировала боль. - Не знаю… я не знаю… Жесткая ладонь ударила меня по лицу. Голова дернулась и завалилась на плечо. Не было сил поднять ее, а рот слишком пересох, чтобы плюнуть мучителю в глаза. - Как давно ты сотрудничаешь с драконами? Кто-нибудь еще? Нисса? Шенрияр? - Нет! - выкрикнула я, впервые почувствовав настоящее отчаяние. - Они не… Кашель стал рвать глотку, казалось, что я сейчас выплюну на пол легкие. - Кто?! Кто еще? - Дей тряс меня за плечи, его голос напоминал звериный рык. Я продолжала задыхаться. - Так мы ничего не добьемся! Уступи место старшему, трибул. Мужчина в облачении палача оттолкнул Деймуса и склонился надо мной. Его глаза впились, как пиявки. И в них была смерть. - Нет! - Дей ударил мужчину по руке, та уже тянулась к обручу. - Мой илифер! Мое право! Некоторое время они сверлили друг друга взглядами, напоминая огромных бойцовских псов перед атакой. Палач не выдержал первым. Опустив голову, шагнул обратно в темный угол камеры. Оттуда я могла видеть лишь страшные круглые белки глаз. - Раздери тебя Ваал Гал, сопляк, - проворчал он. - Тогда не строй из себя Туанскую деву. Надавить чуть посильнее – и она расколется. Деймус чертыхнулся, грубо взял меня за подбородок. - Не надо… - просипела я. Он шевельнул губами — и мир взорвался. Уже через несколько секунд я готова была рассказать все… Если бы только знала хоть что-нибудь! Боль сводила с ума, я плакала и цеплялась за подол чьей-то мантии; злые руки отшвыривали меня к стене, а голос – скрежещущий, с нотками металла – все повторял и повторял одни и те же вопросы… Может быть, если я расскажу им, кто я на самом деле, они поверят? Слова о том, что дракон украл меня из другого мира и перенес сюда, уже были готовы сорваться с языка… как вдруг я поняла, что не могу издать ни звука. Изо всех сил ворочала распухшим, искусанным языком — но тщетно. Словно сам Господь насмехался надо мной, отобрав дар речи и превратив в жалкое, бессловесное животное. Не знаю, как долго это продолжалось. В конце концов, я оставила попытки заговорить, просто забилась в угол и, подобрав ноги к груди, тихо скулила. Боль ушла неожиданно и быстро. Из носа и ушей у меня текла кровь. Я не пыталась вытереться, было страшно пошевелиться. - Рагхар побери! Да что с тобой такое… Деймус выглядел изможденным, лицо блестело от пота. - Как я и думал, ты слишком мягкосердечен для такой работы. Просто отдай ее мне. Содрогнувшись, я бросила затравленный взгляд на Дея. Он смотрел на палача, чуть прищурив глаза и сжав рот в узкую полоску. Я уже видела это выражение на его лице. От сердца отлегло. Если я и умру, то не сегодня. - Нет. Мы придем завтра. - Трибунал не может ждать вечно! - Трибуналу нужна правда, а не вымученная ложь. Издав странный гортанный звук, палач направился к двери. Заступив ему дорогу, Деймус с невозмутимым видом забрал факел. Мы остались одни. Он освободил руки от факела, оставив тот попросту висеть в воздухе, подошел. Я вздрогнула и задышала, как загнанный зверь, когда его рука больно схватила меня за ногу. - Не дергайся. Сухая горячая ладонь скользнула вверх по лодыжке. Тело словно превратилось в кусок льда. Что, черт возьми, происходит? Неужели он… - Ты вся искусана. Клещи и клопы могут занести заразу. Зуд в ногах постепенно пропадал. Я не верила своим глазам: кожа полностью излечилась от укусов, разгладилась; даже грязь исчезла. Дей повторил эту процедуру с моими руками, шеей и головой. Почему-то я не ощущала неловкости. Целебные прикосновения убрали ссадины и застарелые шрамы. Я даже почувствовала нечто вроде благодарности, но быстро одернула себя: он просто делает свою работу, наверняка, в «товарном» виде я нужна лишь до тех пор, пока являюсь носителем ценной (по мнению Трибунала) информации. - Нисса и Тойя передавали тебе привет. Они волнуются. Я закашлялась от неожиданности — так дико после всего случившегося прозвучала эта повседневная фраза. - Да неужели? - Угу. Твой зверек, кстати, в добром здравии. Тойя сказал, что позаботится о нем, - Дей взял мою руку, подушечками пальцев прошелся по тыльной стороне ладони, убирая глубокий воспаленный порез. - А Шен? - Будет жить. Деймус встал. От меня не укрылось то, как он вытер ладони о полы плаща. - Завтра мы снова придем, - сказал он без эмоций. - Советую еще раз подумать над ответом. - Как Прометей… - пробормотала я, глядя в потолок. - Днем орел будет клевать мою печень, а за ночь она будет отрастать. По кругу. Снова и снова. - Что? – Дей перехватил факел, поднял повыше, всматриваясь мне в лицо. Наверное, хотел убедиться, что я не сошла с ума. - Я правда ничего не знаю. А то, что знаю, не будет вам полезным. Он открыл было рот, чтобы что-то сказать, но передумал. Уже у самой двери обернулся. Бросил, не глядя: - Я все видел. Ты его отпустила. От языка пламени отделилась искорка, спланировала вниз и с шипением угасла у самого пола. - И не из жалости. Он вышел. Дверь со скрипом закрылась, погрузив все вокруг в непроглядную тьму.