Живя надеждой

      Я резко открыла глаза. Всё тот же потолок гостиничного номера, окрашенный светлой краской. Значит, это точно был сон. Хотя такой яркий и реалистичный, что я даже поверила в него. Странно, что я не проснулась, коснувшись руки того человека. Я до сих пор помню, каковой она была на ощупь. Тёплой. Его рука была тёплой.       — Чёрт… — тихо протянула я, сев на футоне и обхватив голову руками.        Что я ему сказала? Что он похож на Саске в будущем? Как глупо… Когда я с ним делилась своими волнениями (м-да, это совсем в моём духе говорить незнакомому человеку про себя и свои переживания за старшего брата), я не была настолько глупой, как в тот момент, когда меня чёрт дёрнул заявить про его внешнее сходство с моим представлением о будущем Саске. Я представляю, что он обо мне тогда подумал… Это просто ужасно… Так, Кацуми, хватит уже переживать о мыслях о тебе от человека, которого ты в настоящем и в глаза не видела. Может, Мэдока — это плод твоего разыгравшегося воображения. Вот же напасть-то, я ему и имя дала… Ладно, с чего зазря воду баламутить? Уверена, завтра я уже и забуду, что со мной такое приключалось. Какой Мэдока? Не было никакого Мэдока. Я нормально поспала, даже выспалась и теперь полностью готова к труду и обороне. А то нашла повод для беспокойств и мозгового штурма. А теперь подъём. Сегодня новый день, новые свершения, новые подвиги, в конце-то концов.       Я уже привела себя и свои мысли в порядок. Даже странно, но от беседы во сне на душе стало легче. Не так сильно резало беспокойство о Итачи. Конечно, оно никуда не исчезло. Просто поутихло на время, только и всего. Если я увижу его спокойное лицо в ближайшее время, глядишь, я окончательно приду в себя. Я просто не хочу, чтобы его волновало что-то, в чём я бессильна, в чём я ему не смогу помочь. Всегда трудно, если что-то беспокоит дорогих людей, а ты только и можешь, что разводить руками. Такая беспомощность… Только и остаётся делать, что показывать своим участием, что он не одинок, что я рядом и ко мне всегда, в любую минуту, можно обратиться за помощью. И плевать, что он старший, что он больше всех печётся обо мне. Мы — семья, и должны заботиться друг о друге. И в горе, и в радости. Я, кроме него, пока ничего не имею. Саске и Наруто обо мне даже ничего не помнят, о моих опекунах речи вообще нет, ведь у меня такое чувство, что они скорее с балкона за ручку спрыгнут, чем пред моими светлыми очами предстанут.       Я резко распахнула выдвижную дверь и, не успев и шагу ступить, тут же столкнулась с плащом с красными облаками. От неожиданности я даже испугалась, но, подняв голову и узнав мечника, облегченно выдохнула. Чего не скажи, нежданно-негаданно, я аж чуть не подпрыгнула от таких внезапных встреч.       — Доброе утро, Кисаме, — протянула я с улыбкой Чеширского кота.        Наверное, этот навык был выработан от предвкушения совместной работы и появляется, как только на виду замелькает один знаменитый мечник. Я, наверное, ещё та мазохистка, ведь чувствует моя пятая точка, загоняют меня мои учителя ещё как. Однако, это мне лишь только в радость, ведь мне это интересно, и это мой способ стать сильнее.       — И тебе, Кацуми, — приветливо прозвучало в ответ. — Вижу, что юката, подаренная мной, тебе уже не нужна, — заострил внимание на мой внешний вид.       — Боюсь испортить.       — Как только твой брат уладит некоторые вопросы, мы покинем деревню. Пошли. Я куплю тебе что-нибудь по дороге, — на его слова я кивнула, и мы вместе направились прямо по коридору.       Он шел куда быстрее меня, поэтому мне иногда приходилось передвигаться перебежками. Спустя стольких мучений мне удалось с ним поравняться, и я вцепилась в рукав его плаща, чтобы больше не отставать. Заметив это, Кисаме начал идти медленнее, чему я была благодарна, но держаться за рукав не перестала. Ну и чёртов же тип несся, как будто уплывает от рыболовного сачка, я даже немного запыхалась, что ни говори, пока не привыкла к такому темпу. Наша прогулка закончилась тем, что проурчал мой желудок. Это вынудило меня засмущаться, а сопровождающего выдать смешок, за который хотелось его стукнуть, а уже потом провалиться сквозь землю. Но опомниться и привести свой страшный план в исполнение мне не дали: Кисаме прямым ходом направился в ближайшее кафе. Я, забыв все обиды, последовала за ним, довольная от предвкушения сытной трапезы.       — Кисаме, к чему такая спешка? — проговорила, засовывая в рот очередную порцию такояки.       — Излишки профессии. Мы в некотором роде вне закона, ты же знаешь. Опасно задерживаться на одном месте. Так же, как и путешествовать с нами. Лидер бы поступил куда разумнее, если бы приказал привести тебя в Дождь, где бы мы и занимались твоим обучением. При желании он сам мог бы к этому подключиться. Он должен понимать, насколько это рискованно в первую очередь для тебя, — казалось бы, он ждал моего вопроса, и давно хотел озвучить на него ответ. В голосе Кисаме была слышна лёгкая раздражённость.       — Ты точно есть не будешь? — мне было неловко от того, что я тут уплетаю за обе щёки, а человек, сидящий подле меня, вынужден чуть ли не смотреть мне в рот.       — Нет. Не волнуйся об этом, — спокойно подчеркнул мечник, потрепав мне волосы. Эх, а всё же как я люблю эту его привычку. От неё и на душе спокойнее становится, и одинокой себя не ощущаешь. Только мысли вредные всё в голову лезут. Ведь знаю же, что придёт время, и мы больше не увидимся во всех смыслах этого слова, но каждый раз себя останавливала, отказываясь даже размышлять об этом. Что ни говори, лучше ценить настоящее, чем задумываться о том, что так далеко…       — Насчёт меня не переживай. Я, конечно, не Нагато и не Учиха в маске, но себя уже обезопасила. Как только мы уйдём из Такуми, я исчезну, — сказала я с таким видом, будто говорила об очевидных вещах, направив палочки на Кисаме. — Когда соберемся вместе, я всё объясню. Просто не хочу повторять дважды, — тут же объяснила я, столкнувшись с немым вопросом. В уме воссоздался образ Мидори. Всё хорошо, я всё ещё помню. Значит, с примеркой маски не возникнет никаких проблем.       Он лишь пожал плечами, как будто говоря тем самым «как знаешь». Воцарилось недолгое молчание, в ходе которого я засунула в рот последний шарик и довольно зажмурилась, ощущая, что с чувством голода покончено на ближайшее время.       — Слушай, Кацуми. Что тебе известно об Учиха Мадаре? — неожиданный вопрос заставил меня удивлённо посмотреть на мечника.       — Ты о котором? — со вздохом спросила я, удерживаясь, чтобы не закатить глаза. И к чему Хошигаки клонит? Непонятно… — Если об одном из создателей Конохи, то отец всегда отзывался о нём положительно, хотя и в жизни его не видел. Сильный человек, который мог вести наш клан за собой. Когда он принял сторону Первого, никто особо не возмущался, чувствуя его авторитет. А сама я о нём ничего сказать не могу, потому что меня ещё и в помине не было, когда он существовал. Ну, а если ты о том, кто взял себе его имя, то он личность неоднозначная. Я о нем могу сказать только как о человеке, который, — я стала разгибать пальцы на каждом примере, — разрушил прошлую, вполне положительную организацию «Акацуки» и создал то, что мы сейчас имеем, завладел разумом Четвёртого Мизукаге и неизвестно как долго держал его под контролем. Может, твоя родная деревня от того и называется «Кровавый Туман», что один Учиха там, кхм, нагадил. Ну и на десерт. Лишил моего друга детства, а по совместительству джинчуурики Кьюби, родителей и сделал так, чтобы каждый из Конохи считал светлого солнечного мальчика монстром. Я вообще поражаюсь, как он выдержал всё это и не стал жестоким от такого к себе обращения, — я гневно посмотрела перед собой, про себя примеряя шансы набить морду своему соклановцу (как говорится, за Наруто и двор…).       — Хм, развёрнутая оценка. Теперь я понимаю, почему Итачи-сан говорил, что ты не рада встречи с этим человеком.       — Угу, как в воду глядел, — буркнула я, вспоминая мой разговор с братом накануне. — Но тебе ведь неизвестно, чего он хочет добиться? — я удивлённо посмотрела на него.       А он и правда не тому командору служит… Да и похоже знает больше, чем я и Итачи вместе взятые… по крайней мере по этому вопросу. Я даже и представить не могла, что у меня появится шанс узнать это сейчас, когда я вернулась домой, считай, три дня тому назад. Столько информации и тайн раскрываются перед глазами. Я в предвкушении. Наверное, он скажет что-нибудь грандиозное, например, поработить весь мир, стать властителем над всеми или же, наоборот, установить мир во всем мире, объединить шиноби, чтобы никто не встал друг против друга. Этого всегда жаждут сильные люди. Либо ублажить себя, либо кардинальными способами идти к праведной цели.       —Он хочет создать мир, в котором мы будем счастливы… — тише было произнесено: — В нём я смогу найти себе место.       Я не удержалась и прыснула в кулак. Чёрт возьми, ещё один друг народа. Ну хоть праведник, а не самовлюблённый узурпатор. Что же случилось такого ужасного в его жизни, что он стремится, благодаря силе Хвостатых, сделать мир лучше? А способа полегче найти не мог, или он решил стать угрозой всемирного масштаба, которая вынудит всех объединиться? А что, вполне неплохо, так в кино часто делается. Вот объединяет людей общая беда лучше, чем общая радость. Вот часто такое проворачивают, прямо очень часто… М-да, он бы точно выиграл с таким лозунгом предвыборную компанию. Интересно, чисто гипотетически, он хочет уничтожить биджу или силы их себе присвоить? В любом случае от Учиха, если этот Учиха не я и не Итачи (про Саске разговора не было: он ещё не прошёл Кацумитерапию), жди беды. Он по-любому так перекрутит эту хорошую, абсолютно замечательную цель, что никто рад не будет. Нужно понаблюдать за ним, втереться в доверие и понять, чего он на самом деле хочет. Не ровен час, что он приврал чуток, говоря с Кисаме. Я чувствую, что у мечника была нелёгкая жизнь до вступления в организацию, поэтому он поверит всякой надежде на что-то хорошее для себя. Может, я смогу ему показать, что мир не так плох, как ему кажется? Может, он найдёт в нём хоть каплю чего-то, во что уже отказался верить?       — Извини, просто сейчас я вполне счастлива, и не совсем могу понять цели Лже-Мадары, — сказала я, нацепив на лицо улыбку, тем самым стараясь объяснить свой неконтролируемый приступ смеха. — Я встретилась с братом, собираюсь с силами, чтобы вернуть нашу семью домой, и сделаю это, когда придёт время. Мне больше ничего не нужно.       — Как знаешь, Кацуми. Ты просто ещё не можешь всего понять… — его интонация переменилась на ту, которую применяли, когда разговаривали детьми, пытаясь им объяснить то, что они не могут понять.       Я встала с места, громко отодвинув стул, и, подойдя к Кисаме, обняла его. Наверное, я шокировала его, привлекла к нам внимание той немногочисленной кучки людей, что сидели в этом кафе, но мне было глубоко наплевать. Я хотела помочь, я хотела показать этому закалённому в боях мужчине, который не видел больше ничего, кроме клинка, боли и крови, что есть ещё что-то светлое, что-то так же зыбкое, как мир в нашем беспощадным к слабым мире. Но я попросту не знала как. А мысль обнять его была настолько внезапной и импульсивной, что я просто взяла и сделала, даже до конца не подумав, что я такого сотворила.       На спину легла тяжесть мужской руки. Я даже сразу растерялась, потому что не ожидала подобного, но, набрав в грудь воздуха, даже не сказала ему, а прошептала:       — Я бы хотела тебе показать, что этот мир такой же твой, как и мой. Но я этого не умею. Я не знаю, как сделать так, чтобы ты не чувствовал себя здесь чужим. Но просто знай, Кисаме, я дорожу тобой так же, как и братом. Я уверена, что если бы ты не настоял, мы бы с вами вообще не встретились. Я же тогда так напугалась, а вы… вы спасли меня. Я счастлива, что так произошло… и рада, что ты являешься частью моей жизни. Без вас, нет, без тебя, Кисаме, я бы была никому не нужной потеряшкой, почти полжизни прожившей в особняке вместе со старушкой. Спасибо за шанс изменить себя и этот мир. Таким способом, каким я умею.       Спустя пару секунд после моей тирады он отомкнул мои руки, молча встал, потрепал меня по голове и пошёл к выходу из кафе, я же устремилась за ним, пока мечник и вовсе меня здесь не бросил. Не знаю, может, я переборщила, говоря ему про это. Просто на данный момент больше всего меня волнует его молчание и задумчивый вид. Я не стала принуждать его к беседе со мной, просто молчала, шла рядом, держась за рукав плаща, чтобы не потеряться среди народа, заполонившего площадь.       С братом мы пересеклись уже у выхода из деревни. Видно было, что он и сам только-только подошёл. Мы обменялись приветствиями, и брат всучил мне свёрток со словами «Заказ выполнен». Я с довольной улыбкой стала распаковывать свой презент. Это то, что мне не хватало. Теперь я, наконец, могу снова носить символику своего клана, как и хотела. Тут же надев на себя жилет и перемотав его светлым поясом, обнаруженным там же вместе с запиской «Пояс в подарок для девочки, имеющей замечательного брата. Береги его. Чиёко Савада», я удовлетворённо поправила одежду. В душе поблагодарив госпожу Саваду, я пообещала ей и себе, что сберегу своего старшего брата всенепременно. Не знаю, почему она написала именно эти строки, может, они успели разговориться, когда меня не было рядом, в конце концов, по женщине было видно, что она сможет уболтать любого — это прибыльное качество для торгашей. Но это не имеет особого значения, ведь я с ней вряд ли снова увижусь, по крайней мере, с моим настоящим лицом. Для тех, кто будет искать мои следы, последним пунктом моего пребывания будет деревня Такуми, дальше информация обо мне утратится. Ох, жду не дождусь увидеть лица старейшин, когда они убедятся, что Фуккацуми Учиха появилась как будто из ниоткуда.       — Я пойду сама, — тут же заявила я, когда брат подошёл ко мне с намерением взять меня на руки.       — Кацуми, ты не можешь… — сразу же начал отговаривать меня старший брат.       — Почему нет, нии-сан? Я хочу проверить возможности своего тела. Я чуть-чуть побуду самостоятельной девочкой. Только чуть-чуть, — говорила я, просительно сложив руки, глядя на строгое лицо брата, который, похоже, решил, наконец, примерить на себя роль отца. — Да не волнуйся, я не собираюсь сразу горы сворачивать. Я же не мазохистка. Вот хочешь, например, Кисаме меня страховать будет, хочешь, ну? — я быстренько метнулась к мечнику, ища у него поддержки, пока брат не нашёл, что сказать в ответ на моё прошение.       Не, ну, право, если меня так опекать, то я ничего не достигну. Даже когда меня он раньше тренировал, брат был со мной мягок, несмотря на то, что сам говорил, что он меня жалеть не будет. А вот Шисуи-нии, наоборот, держал меня в ежовых рукавицах. Помнится, брат на него за это частенько обижался. Я тогда становилась на защиту нашего общего друга и убеждала Итачи в том, что всё правильно делается. Я сама понимала, что брат меня любит и поэтому боится причинить мне вред. Наверное, это видел и Шисуи, поэтому чаще всего занимался моим тайдзюцу, а в остальном полагался на брата, иногда позволяя тому устроить со мной спарринг. Может, старший брат это понимал и поэтому в глубине души был благодарен своему другу? Теперь без его помощи будет труднее… Я не знаю, сможет ли Итачи превозмочь себя, но всё же надеюсь на него.       — Я присмотрю за ней, Итачи-сан, — отозвался мечник, положив руку мне на голову. Брату ничего не оставалось, как вздохнуть и пожать плечами. Я чуть не подпрыгнула от радости, но улыбнулась во все тридцать два, тихо поблагодарив нукенина из Тумана.       — Кацуми, будь осторожна. Если почувствуешь усталость, сразу говори нам, — брат нагнулся, чтобы наши лица были на одном уровне.       — Обещаю, — выдохнула я и ощутила щелчок в лоб; погладив не сильно травмированное место, я снова улыбнулась и с задором проговорила: — Полный вперёд.       Брат с улыбкой кивнул, Кисаме усмехнулся, и мы последовали к месту встречи, которое изменить нельзя. Наша процессия двигалась так, что Итачи был впереди, я видела только его спину, а сзади меня был Кисаме, поэтому за себя я шибко не волновалась, если что меня не только поймают, но коленки обтрясут, посетуют и на руки усадят под мою виноватую улыбочку. Почти так всё и было. Я не подрасчитала свои силы и уже на доброй половине маршрута выдохлась. Я уже стояла на большой ветке, пытаясь восстановить дыхание, когда ко мне подошёл Кисаме со словами:       — На сегодня хватит, — и быстро усадил меня на руку. Мне только и оставалось, что недовольно пробурчать себе под нос что-то на тему того, что я уже не маленькая, и автоматически вцепиться в ткань плаща.       Некоторое время мы пробыли в тишине, пока…       — Слушай, Кацуми, ты же что-то хотела объяснить мне и Итачи-сану, — напомнил мне Кисаме, из-за чего я стукнула себя по лбу, процедив сквозь зубы «Вот чёрт, меня хоть в разведку посылай».       Я попросила Кисаме остановиться, что он выполнил, и к тому же аккуратно поставил на свои две. Брат заметил нашу остановку и немедля оказался рядом.       — У меня есть план, — быстро начала я, не дождавшись вопросов. — Мне кажется, что моё присутствие среди нукенинов опасно. Я исчезну из поля зрения тех, кто в будущем захочет найти мои следы. Когда я вернусь в Коноху, Данзо будет искать подтверждения моего существования повсюду. Да и многих заинтересует, что делает девочка в окружении опасных шиноби… Если выяснится, что я была среди нукенинов, это обернётся не в мою пользу. Поэтому я сделаю вот что, — сложив печати и перевоплотившись, я говорила уже в другом образе: — Зовите меня Мидори, — снова вернувшись, я продолжила: — Это на случай, если наткнёмся на других. Сейчас же нет никого чужого по близости? — я обеспокоенно посмотрела по сторонам.       Брат активировал Шаринган, сконцентрировался и уже после ответил:       — Нет, — на меня уже смотрели тёмные глаза. — Я научу тебя это чувствовать в скором времени. Наш диапазон не так велик, как у Хьюга, но всё же неплох, — на это я кивнула, нахмурив брови. Мягче было произнесено: — Молодец, Кацуми, — от этих слов на моих щеках зажёгся румянец.       Меня снова подхватили на руки, и мы устремились вперед.       — А всё же ты предусмотрительна как твой старший брат, Кацуми, — произнёс мечник, на что я довольно хмыкнула. Вот бы не загордится, похвала похвале рознь, но если я совершу хоть одну ошибку, то мне потом это здорово аукнется. После этого никто, кроме меня самой, мне не поможет, ведь не всегда Итачи будет рядом, чтобы исправить мои глупые промахи.       Когда нукенины приземлились возле старой доброй знаменитой пещеры, я исхитрилась и вывернулась из рук Кисаме, плавно спустившись на водную гладь. Я хотела показать им, что я на многое способна, в конце концов, сама когда-то этому училась, да и наблюдала не раз по ту сторону экрана во всех подробностях (Какаши с Эбису отдельная благодарность за такую демонстрацию хождения по вертикальной поверхности и по воде).Что-то сегодня у меня возникает дикое желание показывать, что я сама не лыком шита. Вот натренирую своё тело, забывшее после стольких лет о своих возможностях, и я ещё не то делать смогу, хошь на деревьях прыгать, хошь сальто-мортале выделывать (пилотаж чистой воды). Я с азартом посмотрела на своих спутников и им подмигнула. Было заметно, как Итачи напрягся (наверное, всё-таки брат решил включить режим сверхопеки), а Кисаме оставался невозмутим, лишь только хмыкнул на мою выходку.       — Ну, наконец-то. Тоби устал вас ждать. Я даже думал, что никто-никто сюда вообще не придёт, — к нам неизвестно откуда спрыгнуло это недоразумение в маске и начало бойко сообщать о том, как он пришёл раньше, чем думал, что он такой выносливый, что ему это под силу. Его слова успешно игнорировались старшими. Показушник хренов, видно, что для меня выделывается. Вот чёрт… Меня заметили. — О, а у Итачи-сана такая милая сестричка. Просто чудо, какая миленькая, — потрепав меня по щекам, приговаривал этот актёр без Оскара (ну дайте ему его, наконец, надоел уже выёживаться!). Я чувствовала, что скоро у меня начнёт нервно дёргаться глаз. — Меня зовут Тоби. А тебя Фуккацуми, ведь так? Будем дружить?       Оранжевая маска находилась настолько рядом с моим лицом, что я, прикрыв глаза и боря в себе приступ гнева, рукой отодвинула ее от себя.       — Это вряд ли, кхм, Тоби. Потому что дружба, основанная на лжи, — это явно не дружба, — я хотела начать как-то по-философски, но запнувшись, просто сообщила: — Хватит устраивать спектакль одного актёра. Я не настолько глупа, чтобы не знать, кто ты, мой дорогой соклановец, — гневно сверкнув глазами, я последнее проговорила, как будто смакуя каждое слово.       Мужчина выпрямился, даже в его осанке и подаче что-то переменилось. Я почувствовала, что на этом небольшом представлении наша игра закончилась. Этому я была рада, потому что не была настроена на то, чтобы продолжать участвовать в этой сценической постановке. Это оставим Дею. У него лучше получается выходить из себя, когда масочник скажет или сделает какую-то глупость.       — Так, выходит, они и это знали. Удивительно, как тем двум удалось раздобыть столько сведений, да так, чтобы никто этого не заметил, — твёрдо прозвучал мужской голос, который никак не вязался с тем ребяческим голоском, что я слышала минуту назад (Оскара ему, О-ска-ра!).       — Мне это неизвестно, — ответила я, показывая всем своим видом, что я настороже.       — Надеюсь, дальше тебя эта информация не пройдёт. Я слышал, как ты громогласно всем про это заявила, Фуккацуми, — теперь я ощущала угрозу. На плечо легла рука брата, который явно хотел меня защитить в случае чего.       — Я человек слова, — спокойно ответила я, чувствуя поддержку со стороны члена своей семьи.       — Время покажет, — только произнес он и, не дожидаясь нас, последовал в неизвестном направлении.       Я устремилась за ним, не подождав, пока брат или Кисаме решит взять мою тушку в свои мужественные объятия (простите за пафос). Перед этим человеком ух как не хотелось показывать свои слабости. Я хотела сделать так, чтобы он увидел, что я не только ему не доверяю, но и обладаю хоть какими-то силами, позволяющими не зависеть от других.       Так и начались мои весёлые будни. Ночевали мы, где придётся, ели, соответственно, тоже. Ничего примечательного. Жизнь наёмника непростая: получил задание — иди выполняй. Хочешь не хочешь, есть чудесное слово «надо». Я, конечно, в них не принимала участие, просто следовала за нукенинами, куда они туда и я. Мидори пользовалась большим спросом. Я примеряла ее настолько часто, что научилась с каждым разом всё дольше и дольше держать на своём лице. Масочник часто хмыкал, когда видел меня в этом образе. Может, он так выражал свою похвалу за мою идею? Не знаю. Вообще от этого человека мне не приходилось слышать ничего лестного. Знаете, а всё-таки время всё меняет, я смогла к нему привыкнуть, хотя меня до крайности настораживало, когда он специально садился, отодвигал краешек маски, отворачивался и принимался есть. Чёрт побери, очередной интриган. Они б с Какаши точно спелись. Оба любят подзадорить юные умы, позволяя им задаться одним примечательным вопросом «Что. Прячется. За. Этой. Маской?». Каждый раз я закатывала глаза и тоже отворачивалась от него, ибо осточертело его желание кормить моё любопытство. Когда брат и Кисаме не путешествовали с нами, а занимались выполнением какого-то важного задания от обширной клиентуры, именно этот кадр был моей сиделкой и по совместительству сенсеем. Брата, конечно, подобное общество настораживало, но вскоре он свыкся и, собираясь уходить, просто посылал мне в лоб свой фирменный щелчок с улыбкой и словами «Будь осторожна. Я скоро вернусь». Тогда они оба исчезали, а мы оставались на том месте, где они нас бросили в ожидании их прихода. Вернее, ждала я, а мой сенсей успевал гонять меня по полной программе. Я даже не знала, благодарить мне его или желать прикончить. Так и не смогла определиться, чего моё хрупкое и ранимое сердечко жаждет больше всего.       Когда приходили те двое живые и здоровые, иногда слегка потрепанные и уставшие, спустя день Кисаме принимался за моё обучение кендзюцу, а Итачи пополнял мой запас техник всё новыми и новыми из разных арсеналов (в общем, учил меня всему, что только знал). После успешного столкновения моего уставшего тела с землёй, обладатель Самехады частенько садился рядом и рассказывал истории о своём обучении. Он говорил, что его сенсей просто вручил Хошигаки деревянное оружие и нападал на него, из-за чего Кисаме либо пытался обороняться, либо получал деревяшкой по травмированному от таких частых тренировок телу. Потом Кисаме оправдывался и говорил, что так было сначала, уже потом ненасытный учитель ставил в стойку, показывал, как правильно ставить блок и наносить удар, да и вёл к другим, чтобы его ученик увидел всё на чужом примере. Мечник делал фактически то же самое, что и его наставник, только обходилось без начальных травм. Я навсегда запомню, как он поправлял, если я держала клинок неправильно или становилась не так. Иногда это делал словами, иногда нет, но всегда просил меня повторить, если что-то было не так. Он учил сражаться одной рукой и двумя, рассказывал о разности между силой ударов в обоих случаях. С ним мне было интересно, хотелось сделать всё как можно лучше. Я просто гордилась, что мой учитель — один из знаменитых мечников Тумана, только и всего (жаль, что мне нельзя про это распространяться, а то навлеку проблемы не только на свою бедную голову).       Раз уж я начала вспоминать одного своего наставника, так давайте помянем добрым (и не очень) словом их всех. Вообще, раньше на брата была возложена почётная миссия в обучении меня всему, чего только душа желала, но его стремление уберечь меня от боли и травм заприметила не только я, но и наш дружище в маске. Последний вначале просто наблюдал за нами, потом уже прямо указал брату на эту его слабость. Итачи ему тогда ответил, что сам знает про слабое место, и его желание меня защитить борется с желанием помочь мне стать сильнее, поэтому это выглядит как бессмысленное топтание на месте (смысл такой был, я всё вру и преувеличиваю, не верьте мне, скромной обманщице). Поэтому брат помогал мне и с ниндзюцу, и бросанием холодного оружия, а иногда просто садил и предлагал решить какие-нибудь задачки что-то наподобие «на какое расстояние должен быть брошен кунай, чтобы он попал в цель при таких-то и таких-то условиях?». Были моменты, когда он брался и за улучшение моего Шарингана на базовых уровнях. Это было скорее на словах. Я это уже знала на примере близнеца, но старшего не перебивала, делая вид, что впервые это слышу. Не знаю точно, почему это делала. Может, потому что боялась, что вызову лишние подозрения, может, из-за того, что хотела сделать Итачи приятное, ведь я видела, что ему доставляет удовольствие делиться со мной своим опытом. Бывало, брат мне рассказывал о своих миссиях, когда он служил в АНБУ и разных сложностях и отличиях операций в этом случае от миссий рядовых шиноби. Он никогда не вспоминал семью и клан, лишь только рабочие вопросы. Я и не настаивала, понимая, что никто из нас не хочет трогать недавно зарубцевавшиеся раны. Это не мешало, наоборот, даже помогало строить настоящее и будущее без намеков на трудности прошлого. Постепенно мы учились заново узнавать друг друга. Я повзрослела, у меня появилось много новых привычек и любимых вещей. Ему было интересно всё, что касалось меня, мне — что касалось его. Мы постепенно укрепляли наши доверительные отношения, чему я, безусловно, была рада. К тому же было видно, что что-то в брате менялось в лучшую сторону. Нет, не так. Я не знаю, как объяснить. Просто он стал другим на моральном и физическом уровне. Стал выглядеть более здоровым, как будто его болезнь отступала, а моё присутствие давало ему сил для душевной сглаженности, разрушившейся из-за того, что они с Саске оказались по разную сторону баррикад. Я хотела верить, что в этом я ему помогла. Было радостно из-за чувства, что брату становится лучше. В глубине души я надеялась, что так будет всегда, гнала прочь мысли, что это может быть улучшение перед быстрым ухудшением здоровья. Я просто… просто была счастлива, что с ним всё хорошо, и мне большего было не нужно. Самое странное из того, что запомнилось, связанное со мной и братом — это когда он взял моё лицо в свои ладони и прошептал с мягкой улыбкой: «Я тебя лучше вижу». На моих щеках вспыхнул румянец, а на лице брат прочитал недоумение. Я до сих пор не смогла понять, что он имел ввиду, но улыбка всегда расцветала на лице, когда это вспоминалось.       С моим последним сенсеем было куда труднее, чем с братом или Кисаме. Я его ненавидела. Он забрал у моего друга семью и, считай, по его вине наш клан оказался на окраинах, он послужил причиной позора, который Учиха не вынесли и задумались о восстании, из-за чего нас объявили угрозой, которую следует устранить. Однажды, когда мы остались один на один, я высказалась ему обо всем, что думаю, выплеснула всё. Учиха в маске сказал мне, что его цель стоит таких жертв. Я отвечала, что ни одна цель не стоит лишения детей семьи. Я тогда думала о братьях и Наруто. Лже-Мадара не хотел обсуждать со мной эту тему, поэтому просто ушёл, хотя мог сказать что-то в духе "когда вырастешь, обретешь силу, сможешь попытаться убить меня". Я ожидала этого, но не молчаливого ухода. Со временем неприязнь не угасла, нет, только немного меньше стала скрести душу. Боль же не выдернешь. Она останется. Сильные живут с ней дальше, сильные прощают врагов. Я попыталась это сделать, попыталась простить. Со временем я смогла погасить огонь ненависти. Всем нужно время... Мне тогда просто нужно было кого-то обвинить. Он делал это ради определенной цели, не заботясь о последствиях. Какой? Не знаю, но выясню, когда придет время. Очень надеюсь, что она будет веской причиной, а не желанием проверить себя, например (этим же подчевал Саске). Я смогла принять его общество, с этим было легче учиться. Я уверена, что масочник прекрасно всё понимал, поэтому и давал мне время. Как учитель он был не плох. Он не предлагал мне делать то, что мне не под силу, нет, просто при нём мне всегда хотелось показать свои способности. Я никогда не знала, что он сделает в тот или иной момент: мешала невозможность увидеть его лицо. К этому можно было привыкнуть, как и в случае с Какаши, но только до тех пор, пока этот не начинал играть с моими тайными желаниями (я про это уже говорила, но возмущение всё равно меньше не становилось). Он всегда был молчалив, ни словом не обмолвился со мной без необходимости, никогда не говорил о своих целях на мой счёт, хотя я подозревала, что учит масочник меня специально, для своего личного замысла. Иногда он мне помогал, например, когда я падала от усталости (да, загонять до такого состояния я себя умею ещё как), в особенности, если часто использовала Вечный Мангекьё. Просто подставлял своё плечо, и я оказывалась на его спине. Он действовал всегда спокойно, без лишних слов. Были моменты, когда он был беспощаден. После его тренировок по тайдзюцу частенько на теле оставались синяки. Это чем-то напоминало мои уроки с Шисуи: всегда был тот же результат — я оставалась уставшая, но довольная собой… Про себя я примечала его силу и что лучшего учителя, способного помочь мне с силой моих глаз, мне не найти. Он объяснил силы и слабости Камуи, заставлял всё дольше и дольше находиться внутри какого-нибудь объекта (например, дерева), что заставляло меня припомнить добрым словом Зетсу, отмечал, что мой Шаринган по возможностям отличается от него. Я понимала, что это связано с тем, что мой один глаз имеет больше примочек, чем единственный его (не трудно догадаться, что одно отверстие в маске для глаза, указывает, что он у него единственный дееспособный). Я могла не только перемещать часть своего тела и себя полностью в другое измерение, но и другие объекты, находящиеся в отдалении от меня. Труднее всего было с Котоамацуками, так как приходилось самостоятельно разбираться с его возможностями. Когда брат и Кисаме отсутствовали, Лже-Мадара отлавливал путников и, сначала принуждением, а потом просто словом (сначала я не хотела этого делать, потом пришлось просто свыкнуться, так как аргументы мой деспотичный учитель приводил веские) вынуждал играть с их разумом. Это не затягивалось надолго, пару попыток — и случайный человек оказывался там, где его забирали, не помня, что с ним приключилось. Я научилась делать так, чтобы он полностью был в моей власти (ничего страшного я с ним не вытворяла, я же не изверг какой-то, просила просто сказать что-то о себе или сделать пару физических упражнений). Иногда я делала так, чтобы он считал меня дорогим себе человеком, иногда обходилось просто указаниями, но в конце каждого ожидало только одно: всё забывалось. Я точно не могу сказать, похожи ли мои возможности на силу Шисуи, но хочу верить, что это так. Всё это проворачивалось в тайне от брата и Кисаме, было нашим небольшим секретом. Я думаю, если кому-нибудь станет известно о подобном, никто бы не одобрил такие вот уроки. Сначала я могла использовать эту силу раз в несколько дней, теперь спокойно выходило пару раз в день исключительно только на одного человека. Каюсь, я пыталась не только на чужих, но на своём собственном сенсее проверить мои возможности для одной конкретной цели. Когда этот трюк я проворачивала в первый раз, я попросила его поучаствовать в эксперименте, дабы проверить смогу ли осуществить технику через несколько часов после использования на ком-то другом. На это он согласился без подозрения, ведь не раз присутствовал при моих «уроках» и знал, чего именно я прошу у людей. Так и выяснилось, что при попытке наложить Котоамацуками после использования на одном на другого, то у меня от слабости подкашиваются ноги, и я могу упасть без чувств. В тот раз меня успели подхватить на руки. После этой промашки, я больше не пыталась проверять себя, так скажем, на прочность. Хочу торжественно признаться, пока я твёрдо стою на ногах и снова не здороваюсь с матушкой землицей, что я благодарна Лже-Мадаре за своё спасение (если кто спросит: «Какое по счёту?», отвечаю: «За все и сразу»). Помню, как впервые он это сделал. Я была готова познакомиться с землей поближе после первого осознанного Камуи (а не то, что в детстве, я тогда лишь думала, как Узумаки сберечь), закрыла глаза, морально собралась с духом… а ничего не произошло. Секунда — и я уже в вертикальном положении. Открываю по очереди глаза и замечаю на своих плечах мужские руки. Конечно, я отступила от него, но вдруг снова мир поплыл перед глазами, и я по инерции схватилась за первый попавшийся объект, чтобы устоять на ногах. А этим самым объектом оказалась рука учителя, который удосужился подойти ко мне, может, даже всеми фибрами предчувствуя, что его нерадивая ученица всё ещё способна на такие грешки (и я даже «спасибо» сказала). Вот, а теперь прежде чем меня корить за следующее, согласитесь, что я умею быть кому-то признательна и поступала в дальнейшем сугубо только чтобы обезопасить себя несчастную. Масочник слегка прогадал, считая, что он мог помочь мне с экспериментом: у меня были более весомые планы на его счёт. Через некоторое время после неудачи я сыграла с разумом моего наставника. Да, это было жестоко, но помня, что он учит меня с каким-то скрытым умыслом, я решила действовать. Я запретила ему красть мои глаза. Теперь даже при большом желании, он не мог сделать так, как Данзо с Шисуи. Это был совершенно другой уровень — это была не замена воспоминаний, заставляющий человека делать то, что он считал собственной волей, это было внушение, притом довольно сильное. Пускай даже он никогда не возжелает мои способности, но перестраховка была жизненно необходима. Он забыл о наложенном запрете, чтобы в будущем это бы показалось чем-то ненормальным (пускай лучше так, чем он будет травить мне жизнь из-за этой игры с ним). В конце концов, он сам меня учил, что нужно продумывать всё наперед, а я — хорошая ученица. Несмотря на этот поступок, за который в моменты наплыва совести корю себя, я привязалась к соклановцу. Я даже не знала его имя, но замечала, что частенько во мне просыпается доверие к нему. Да, это глупо, да, безумно, однако я… я не могу игнорировать моменты, когда он помогал мне, учил, подставлял плечо, чтобы я смогла опереться (в моем случае локоток: кое-кто до плеча дотянется исключительно встав на цыпочки, а до локтя легче лёгкого), да и вообще хоть изредка, но подавал голос. Тем более он находился рядом со мной чуть дольше, чем это получалось брату и Кисаме. В первый день, конечно, было неспокойно находиться рядом с человеком с настолько дрянной репутацией, что в воображении до встречи с ним, а чисто при анализе его деятельности, всегда рисовался нелестный образ, но потом как-то свыклось, прижилось, успокоилось. Да и сам он, заметив, что я косо на него посматриваю исподтишка, сказал, что мне опасаться нечего, ведь он не хочет, чтобы «против него восстали два сильных шиноби, ставших защитниками милого ребёнка». Чего ни говори, человек ко многому привыкнет, если в этом есть необходимость и особо нет выбора.       Всё-таки эти полгода пронеслись незаметно. Даже слегка грустно от этого. Время так быстро летит… Так не хочется отрываться от брата, прощаться с Кисаме, с которым, я чувствовала, мы теперь вряд ли увидимся (что ни говори, наши пути разные. Он хочет одного, я мечтаю о другом). Я буду скучать даже по Лже-Мадаре (даже пытаться не буду это отрицать, я же врушка только ради самообороны). Через несколько дней изменится свыкшийся порядок вещей и придётся привыкать к чему-то новому. Даже особо не радовало, что я повидаюсь с Деем, несмотря на всё своё желание доказать ему, что Учиха не так уж плохи в качестве друзей (по крайней мере некоторые). Это заставляет задуматься над тем, что я и в самом деле не люблю изменения. Они настораживают и пугают. Я знаю много (иногда даже голова пухнет от сведений), но чертовски боюсь перемен, потому что они меняют привычный порядок вещей, а я к этому всё ещё не готова. Хорошо, что я понимаю свой недостаток — это значит, что я приложу все усилия, чтобы исправить его. Так будет куда легче, когда знаешь фактически всё обо всех, кроме себя самой. Не представляю, какой катаклизм был бы, если б жила свою жизнь, зная, что со мной будет дальше. Наверное, тогда я бы хотела всё изменить: исправить ошибки, выбрать другой путь, не бояться сделать что-то, чего не делала раньше. Ну да, думаю, так бы я поступила…       Я сидела у пепелища костра и изредка посматривала на оранжевую маску, сидящую напротив, мысленно прощаясь с ней. Брат и Кисаме уже несколько дней выполняли миссию по перевозке какого-то ценного артефакта. Ловля джинчуурики хоть и занимала первостепенное значение, но без должного финансирования обойтись не могла, в конце концов, базовое оружие всегда в приоритете, да и большинству нукенинов нужно что-то кушать (не все же Сасори и Какузу, насчёт последнего в теории, а в первом я полностью уверена. Ах да, ещё и Зетсу в накидку, но я даже не знаю, чем это существо, напоминающее человека, питается, а в общем… и знать не хочу, потому что знаю, что мне это не понравится). Мои размышления о скоротечности времени и бытия были прерваны странным вопросом:       — Чего ты хочешь?       Я удивленно посмотрела на него и с глупой улыбочкой ответила:       — Ну как… Хм, в данный момент посетить горячие источники, расслабиться, а после этого завалиться в постель и проспать добрую половину дня, — после таких интенсивных нагрузок так хочется перерыва между стремлением к цели по спасению братьев.       — Ты меня не так поняла, — раздалось в ответ, на что я лишь пожала плечами.       — Тогда говори понятней. Уж прости, в моей программе не заложено умение читать мысли.       Он хмыкнул, а я подумала, не переборщила ли я с отсылкой на роботов, вдруг масочник решит, что я одна из сей железной братии.       — Хорошо, давай иначе. Зачем ты искала силы в Акацуки?       — Разве Кисаме тебе не сказал? Мне говорили, что вы заодно.       — Разве я сказал что-то, касающееся Хошигаки? — кажется, он уже пожалел, что спросил меня о чём-то. Гневная реплика вначале далее была заменена на вздох и слова: — Он отказывается говорить обо всём, что касается тебя. Похоже, ты смогла привязать его к себе. Оно и понятно, каждый учитель испытывает это к собственным ученикам, — в душе я у него спросила: «Даже ты?», но не нашла в себе силы, чтобы озвучить вопрос. — В случае с Кисаме действует к тому же желание защитить ту, кого приравниваешь к младшей сестре, — я удивленно посмотрела на Учиха. Неужели Кисаме говорил ему такое… обо мне? — Не уверен, что подобные желания помогут ему в будущем. Хотя… это уже не мои проблемы. Главное, чтобы он не отрекался от цели. Остальное не имеет значение, — он сделал паузу и добавил: — Поэтому я старался пресечь все узы. Они мешают идти вперёд.       — В моём случае делают сильнее, — проговорила я, смотря под ноги на остаток потухшего костра, не желая поднимать взгляд на соклановца. — Я становлюсь сильнее, чтобы защитить свою семью. Я верну их домой, — твёрдо проговорила я, с уверенностью посмотрев в лицо Лже-Мадары.       — Вот оно что. Глупые надежды наивного ребёнка, — сказал он, желая задеть за живое. Моя ладонь сжалась в кулак. — Предположим, что у тебя получится, и что тогда? Я знаю, что тебе известно о болезни старшего брата. Что ты будешь делать, если он умрёт? Жить вместе с другим братом, вспоминая имя погибшего члена собственной семьи? Ты не так сильна, как ты думаешь, Фуккацуми, ты не справишься с этой болью.       — Я справлюсь, — отвечала я, находясь на хрупкой грани между спокойствием и гневом. — Я найду, как спасти Итачи, чего бы мне это не стоило, слышишь? Не смей говорить мне, чего я могу, а чего нет! Это зависит только от меня! Я спасу свою семью, даже если мне придётся умереть! Я примирю своих…       Я не успела договорить и шокировано наблюдала за тем, как мужчина быстро встал с места и преодолел расстояние, разделявшее нас, наступив на пепелище, потом закрыл ладонью в перчатке мне глаза и… поцеловал в лоб? Всё было так быстро, что я сразу не осознала, что только что произошло. В голове вместе с осознанием происходящего запечатлелся момент, как Пятая также поцеловала Наруто. Не думала, что со мной когда-нибудь будет также… Прежде чем рука оторвалась от моих глаз, я услышала:       — Я не говорил, что в тебя не верю, Фуккацуми. И… я всегда буду присматривать за тобой.       Как только рука исчезла, я распахнула глаза и оглянулась по сторонам, приложив пальцы ко лбу и чуть сдерживая смущение: моего сенсея уже не было поблизости. От его слов и действий я находилась в стадии аффекта. Я думала, что он хотел добиться личной выгоды, ничего большего, а он (чёрт возьми, я даже имени его не знаю!) поверил в меня. Я не ждала от этого человека таких поступков. Одно дело — ловить моё падающее тело на тренировках, а совсем другое — говорить такое… На душе от этого становится тепло и хочется улыбаться, а рука непроизвольно тянется к месту поцелуя. В меня верят брат, Кисаме и… человек, на которого я даже не могла и подумать. Так приятно. Наверное, это же чувствовал Наруто, когда ему говорили, что до конца верят в его мечту. Теперь и я это понимаю.       За весь оставшийся день мы не вспоминали этот момент, как будто его и не было. Снова наше сознание занимали исключительно тренировки. Я была им рада. В это время мне не мешали мысли о моей цели и завтрашнем дне, когда наши пути, пересёкшиеся когда-то, должны разойтись. Меня лишь заботило, как выгодно отразить удар и нанести свой. Он нанёс удар — я его отразила, скрестив руки, из-за столкновения немного отъехав назад, но удержавшись на ногах. Попыталась нанести свой в ответ. От моего кулака отмахнулся словно от назойливой мухи. Избегая очередного удара, я своевременно отскочила назад, после попыталась ударить в прыжке, но он перехватил мою ногу и отшвырнул меня в сторону. Я скоординировалась и, собрав чакру в ноги, приземлилась на ствол дерева. Используя его в качестве точки опоры, снова оказалась рядом со своим соперником. На этот раз я не давала ему время на ответные маневры. Я ударяла и снова исчезала, раз за разом. Действовала так, чтобы нельзя было просчитать мои следующие шаги. Раньше он говорил, что я посредственна. Надеюсь, сейчас многое изменилось. Каждый раз он либо уклонялся, либо отражал удар. Когда-то я бы разозлилась, не сдержалась, кинулась в атаку, до конца не подумав, стоило ли это делать или же нет, но теперь я понимала, что моя несдержанность мне далеко не помощник. От единственного удара по корпусу у меня перехватило дыхание, и я приземлилась чуть поодаль от него, чудом устояв на ногах. Я пыталась отдышаться, держась за травмированное место, втайне ожидая, когда будет предпринята следующая атака. Но… её не было. Учиха просто отвернулся от меня и со словами «Пока достаточно» хотел было удалиться, но его остановил мой оклик:       — Маска… — я часто так к нему обращалась. Мне не хотелось называть этого человека Тоби, мне не нравилось прозвище Лже-Мадара, и он такой же Учиха, как и я, поэтому называть его по фамилии было немного глупо. Знаю, имечко я дала ему неказистое, но это отражает его суть, его умение прятать свою личину под масками, осязаемыми и нет. Он развернулся ко мне. Я была уверена, что соклановец смотрел на меня выжидающе.       — Спасибо, учитель, — произнесла я с улыбкой, прикоснувшись к памятному месту и чувствуя, как щёки заливает румянец.       Он ничего не ответил, лишь по-привычному хмыкнул и ушёл. А мне представлялось, что из-за моих слов на его губах отобразилась улыбка уголками губ, какую я часто видела у старшего брата.       Брат и Кисаме вернулись на следующий день, как обычно уставшие и слегка потрёпанные после долгого перехода. Я встретила их с приветливой улыбкой и уведомлением, что очень ждала их возвращения. Это было нашей маленькой традицией, несмотря на то, сколько длилась их отлучка, я всегда встречала их именно так. Мне нравилось получать в благодарность лёгкую улыбку брата вместе с позволением себя обнять и поглаживание по голове от Кисаме. Когда я спрашивала про миссию, зачастую ответ звучал скорее как отмашка, нынешний раз не стал исключением. Они не любили говорить о делах, касающихся их, хм, работы. Но я не могла сдержать свою любопытство. Учиха в маске ушёл незадолго до прихода нукенинов. С недавнего времени он отлучался сразу же после их появления. Бывали случаи, когда они даже не пересекались. Я не знала, почему была объявлена эта молчаливая война. Иногда интересовалась, но никогда не получала ответа. Может, мужчины сейчас не было рядом, но я всегда знала, что он вернётся, по крайней мере, всегда возвращался. Я ненадолго задумалась над тем, насколько хрупка эта идиллия. Ещё немного и её не станет. Я уйду, а они вернутся к привычному образу жизни до нашей встречи. Меня пугало, что без меня что-то может случиться с братом, с Кисаме. Если Итачи я смогу вернуть и помогу излечиться, то я не понимала, чем я смогу помочь Хошигаки. Я хотела сделать так, чтобы он, как и брат, были рядом, чтобы я всегда знала, что с ними обоими всё хорошо. Грустный взгляд был устремлён на лицо мечника и, кажется, был замечен.       — Что-то не так, Кацуми? — спросил Кисаме.       — С чего ты взял? Всё хорошо, — отмахнулась я, стараясь изобразить на лице улыбку.       — А всё-таки из тебя плохая врунья, — прозвучало в ответ.       — Кацуми, что-то случилось? — обеспокоенно спросил брат, испытующе посмотрев мне в лицо.       Я покачала головой и, стараясь придать голосу бодрость, проговорила:       — Ничего, нии-сан. Я просто задумалась. А ещё немного замёрзла, — растёрла плечи с виноватой улыбкой, потом озвучила просьбу: — Ты не мог бы принести хворост?       — Хорошо, Кацуми, — прозвучало в ответ, и брат удалился. По нему было видно, что он понял, что моя просьба имеет скрытый подтекст. Я была ему благодарна за то, что он не спорил. Просто мне будет куда комфортнее переговорить с Кисаме с глазу на глаз.       — Можешь говорить, что хотела, Кацуми. Он уже ушёл, — заметил мечник, когда увидел, как я поглядывала на удаляющуюся спину брата.       Я нервно закусила губу, не зная с чего начать. Решение попросить брата удалиться было спонтанным, я так и не продумала, что предприму дальше.       — Слушай, Кисаме. А ты наверняка уверен в выбранной цели? — неуверенно начала я. — Просто я бы… я бы хотела предложить тебе другой путь. Ты мог бы пойти с Итачи, когда я попрошу его вернуться домой, или же отправиться в родные края. Просто я…       — Беспокоишься обо мне, — продолжил за меня Кисаме, сев на корточки передо мной. Я кивнула, соглашаясь даже не с вопросом, а скорее с утверждением. Он вздохнул и с завидным спокойствием ответил: — Понимаешь, Кацуми, я нукенин. Такие, как я, не возвращаются к прежней жизни. Если ты говорила мне правду, и твой брат на самом деле попал в наши ряды из-за того, что было его заданием, у него ещё есть шанс вернуться. Но не у меня. Я не жалею о своём пути так же, как и ты никогда не пожалеешь о своём. Я сделал тебя сильнее. Эта сила поможет тебе, мы оба это знаем. Дальнейшее от меня не зависит. У тебя есть своя дорога, у меня — своя. Понимаешь? Это мой выбор. Возможно, даже это единственное правильное решение.       — Я просто… просто не хочу когда-нибудь получить сведения о твоей кончине, — в глазах заблестели слёзы. В этой организации в живых не останется ни души, тут не нужно быть и гадалкой, чтобы понять эту простую истину. Все они погибнут, рано или поздно. Я знала это, знала, как мне трудно переносить потери, но всё равно привязалась к троим из них. Они мне стали не чужие. Я боюсь, сколько же ещё я обрету здесь уз, осознавая, что если я смогу помочь, то далеко не всем. О, Ками-сама, как же сложно, как же больно, какая же я дура, что не знаю, как это всё решить.       Меня тут же притянули к себе и обняли.       — Эй, Кацуми, а я всегда считал тебя оптимисткой, — голос звучал с насмешкой, что заставило меня улыбнуться сквозь проступающие слёзы. — У меня есть силы, но даже тогда я не могу пообещать, что со мной всё будет хорошо. Сама понимаешь, никому недоступно обладать такими знаниями. Однако я могу дать тебе обещание. Мы с тобой видимся не последний раз. Перестань плакать, это не к лицу моей ученицы, — он меня отпустил от себя и поглаживал по голове, пока я стирала слёзы, силясь улыбнуться. Слова Кисаме меня успокоили, но грусть на сердце от этого меньше не стала. — А всё-таки Итачи-сан был прав, когда говорил, что узы между людьми — сильная штука, — задумчиво проговорил нукенин, вставая на ноги, на что я не нашла ничего лучшего, как согласно кивнуть.       На следующий день рано утром мы шли на место встречи с Сасори и Дейдарой. От упоминания имени кукловода меня сразу бросает в дрожь. Ой, как страшен чёрт, которого малюют. Он и так меня пугал, так ещё и придётся находиться рядом с ним. Ладно, с обществом Дея можно что-то поделать. Если он мне доверится и не будет дуться по поводу моей силы, в конце концов, Шаринган, который его всегда раздражал, сила не приобретённая, а врождённая, отказавшись от него, я откажусь от самой себя, я выполню свою давнюю мечту. Это как пожать руку актёру, игравшего любимого персонажа. И вот теперь я не знаю, радоваться мне или бояться. С одной стороны — Дейдара, с другой — Сасори. Прямо перетягивание одеяла на свою сторону. Наверное, это единственный раз, когда я была бы рада паре Дей и Тоби. Тогда было бы немного смешно, потому что подрывник в отличие от меня не знал, что человек, игравший роль глупого ребёнка, на самом деле не только серьёзный дядька, но и Учиха (К-комбо). Как бы хотелось взглянуть на перекошенное лицо Дея, когда бы он выяснил правду. Эх, мечты-мечты. Если я спасу этого идиота, я это никогда не увижу, если, конечно, я не объявлюсь с этой миссией, когда уже сформируется эта команда. Ну что ж, ничего страшного, для праведной цели можно чем-то и пожертвовать.       Сама я не знала, куда мы держим путь. Мне лишь сказали про какой-то мост Тенчи, но это мне сильно ничего не дало, ведь я не была там раньше, да и, если была там, то явно чуток подзабыла название. Поэтому я молча следовала за спиной брата, который знал, куда мы движемся.       Лже-Мадара так и не пришёл попрощаться, на что я была немного обижена. Просто не рассчитывала, что тот день, когда я поблагодарила его за веру в меня, был нашей последней встречей. Это было так странно, ведь он сам говорил, что будет присматривать за мной. Если он намерен просто следить за мной, то я выскажу всё своё недовольство при следующей встрече. Тоже мне нашёл себе объект для наблюдения. От этого становится жутко (стойте-ка, а вдруг он — скрытый извращенец, как Эбису? Да нет, бред всё это, просто полнейший бред, это уже в никакие рамки. Ах, что я там делала? Следовала за братом? Вот и буду спокойно дальше следовать, и никаких картинок в моем богатом воображении, нет-нет, ни-ка-ких. Б-р-р, гадость какая).       Тем временем брат приземлился на том памятном мосту, за ним — я и Кисаме. И тут меня как током ударило. Что за чертовщина тут происходит? То пещера, то мост этот. Вот тот же самый мост, где Ямато в обличии Сасори говорил с Кабуто. Только потом его разрушил в ярости Наруто. А пещеру вообще Харуно разнесла. Что эти коноховцы делают? Уничтожают архитектурные сооружения одно за другим. Причём в обоих случаях фактически на моих глазах. Эх, хорош же мост, да и пещера замечательная. Для меня даже памятная, ведь я увидела там организацию в полном составе (и плевать, что в основном голограммы). Даже жалко как-то стало. Но ничего не поделаешь. В одном случае — неслабое сражение с Сасори, в другом — желание набить морду Орочи (последнее даже очень соблазнительное). А в голову так и лезет всякая чушь, чтобы перебить беспокойство от очередной важной встречи. Тем более волнуешься ещё больше, когда прямо на середине моста стоят кукловод и подрывник. Всё, Кацуми, соберись и успокойся. Ты так от встречи с Лже-Мадары не волновалась, хотя он важнее, чем эти двое. Соберись, не волнуйся, всё будет хорошо. Я сделала глубокий вдох и пошла следом за Итачи и Кисаме.       — Вы как раз вовремя, — раздался голос из куклы. Сразу захотелось то ли спрятаться за спинами нукенинов, то ли потрогать это чудо-изобретение, дабы убедиться, что оно осязаемо (а что, я ещё не до конца привыкла, и буду продолжать удивляться любой мелочи, которую я раньше не видела, тем более, пока я не показываю виду, мне никто ничего не запрещает). — А ты немного изменилась, Фуккацуми Учиха.       — Надеюсь, что в лучшую сторону, — я нашлась, что ответить. Дей, который старался игнорировать меня и брата, молчал, скрестив руки на груди, тем самым, напоминая ребёнка, хмыкнул на мои слова. Ну что ж, придётся начинать сначала свой путь к сердцу подрывателя. Эх, будет немного сложновато, раз уж того небывалого уменьшения градуса холодности в голосе я теперь вряд ли в ближайшее время услышу. Брат и Сасори успешно обсуждали распределение по миссиям. Стоял выбор между разрушением какого-то невыгодного для заказчика предприятия и устранения целой секты. Я частенько бросала взгляды на Дея, который как только это замечал, сразу принимал невозмутимый вид и смотрел в другую сторону.       — Не переживай. Я уверен, что ты ему понравишься, — наклонившись ко мне, вполголоса произнёс Кисаме.       — Это кто ещё кому понравится?! Вы глубоко заблуждаетесь, Кисаме Но Данна*, хм! — раздался гневный крик, а я, сдерживая смех, чтобы не обидеть хрупкую натуру художника, отметила, что у него очень чуткий слух. В отличие от меня, Кисаме улыбнулся на комментарий это взрывоопасного парня и решил промолчать.       — Мы это ещё увидим, Тсукури, — сказала я, в тайне желая, чтобы он вспомнил эту так называемую отсылку к нашей первой встрече.       Дейдара хотел было что-то сказать, но был прерван своим напарником.       — Мы уже должны идти. Если тебе нужно, Фуккацуми, ты можешь попрощаться. Только недолго. Не трать моё время, — на слова кукловода я кивнула и повернулась к брату и Кисаме.       — Кацуми, береги себя, — произнёс брата, наклонившись ко мне, чтобы наши лица были на одном уровне.       — Обязательно. Всё будет хорошо, — ответила я, стараясь сделать свою улыбку как можно более доброжелательной, чтобы никто не увидел за ней грусть.       За эти слова брат вознаградил меня своим фирменным щелчком и чуть слышно сказал:       — Я знаю, когда ты врёшь. Мы встретимся даже раньше, чем ты думаешь, я обещаю, — громче было сказано и адресовано уже кукольнику: — Вверяю её Вам, Сасори. Если я узнаю, что Вы не уберегли мою сестру, обещаю, что Вы за это поплатитесь, — сталь в голосе брата испугала даже меня. Я и представить не могла, что он может быть настолько угрожающим.       — Я сделаю это только потому, что это приказ Лидера. Мне плевать на твои братские чувства, — отозвался непоколебимым тоном нукенин родом из Песка. Я даже немного позавидовала тому, что куклы не испытывают страха.       На место брата стал Кисаме.       — Будь сильной, Кацуми, — говорил он, положив руку мне на голову. — Мы с тобой ещё увидимся. Присоединяюсь к обещаниям твоего брата.       — Тогда я буду скучать, — произнесла я, довольно улыбаясь.       А время... Время пускай идёт, проносится незаметно, ведь я знаю, что когда-нибудь мы с ними точно встретимся, тем более при таких обстоятельствах, при которых я их совсем не жду. Это страсть как пробуждает любопытство.