Pretty little psycho

Когда Чанёль слышит щелчок в замочной скважине, он уверен, что это вернулась Нара, тем не менее он не удосуживается подняться с дивана, чтобы встретить девушку. Пак продолжает рисовать, и лишь крепче сжимает карандаш, когда слышит приближающиеся шаги. — С возвращением, — говорит Чанёль, не открывая взгляда от листа бумаги. «С возвращением?» — эхом проносится в голове Нары, и девушка едва не роняет сумку. Эти ли слова должен говорить парень, когда его девушка не была дома двое суток? — Прости, я погорячился с сумкой, — продолжает Пак таким голосом, будто ничего особенного не произошло. — Я был просто не в духе, вот и сорвался. Я мог сказать все гораздо спокойней. Нара чувствует, как обрываются те несчастные ниточки, которыми она пыталась спасти свои чувства к Чанёлю. А ещё Нара чувствует, что ни в чём не виновата. Ей больше не стыдно за измену, она не будет посыпать голову пеплом за то, что так легко позволила себя соблазнить Бэкхёну. Нет смысла. — Эти два дня я провела с другим, — холодно проговаривает Квон, заставляя Чанёля наконец-то поднять на неё взгляд. — Ты хотела сказать с «другом»? — Эти два дня я провела с другим мужчиной, — повторяет Нара более твёрдо и кивает на сумку, — и это, кстати, его подарок, а не моя злосчастная покупка. — Да ладно, милая, я не буду больше тебя ругать за твои обновки, ведь… Нара больше не слышит Чанёля. В её голове доносятся слова Бэкхёна, сказанные им перед тем, как Квон ушла: «Я хочу, чтобы ты ни о чём не жалела. Возвращайся ко мне, если считаешь, что поступила правильно». Да, Нара до последнего сомневалась. Некоторые интриги длятся годами, а здесь и недели не прошло, а она уже готова порвать с Чанёлем ради человека, которого ещё некоторое время назад так и норовила послать куда подальше. Неужели так может быть? Может. Теперь Квон в этом абсолютно уверена. — Пак Чанёль, я трахалась с другим мужчиной! С Бёном Бэкхёном, помнишь такого? Так вот, в один день он случайно зашёл в мой магазинчик, после чего стал добиваться внимания: дарил цветы, угощал кофе, сорвался с важной встречи ради меня! А ты даже не позвонил ни разу, не спросил, где я, не стал искать, не написал ни одной смс-ки! Чанёль выпускает из пальцев карандаш, молча смотря на девушку. Слова Квон не укладываются у него в голове, но парень видит, что Нара не шутит. А ещё он видит, что перед ним уже не тот прежний ангелок, который смотрел на Чанёля глазами полными восхищения и обожания. Пак упустил тот момент, когда из неземного творца он превратился для Нары в самого обычного смертного, не стоящего ни любви, ни внимания. — Я не буду разрываться на два фронта, как это делал ты полтора года назад. Я не хочу у тебя ничего выпрашивать, потому что в этом нет смысла. Я не знаю, какими были твои прошлые отношения, но теперь я, наверное, понимаю, почему тебя твоя бывшая высадила посреди дороги. Я изо всех сил не хотела в это верить, не хотела об этом думать, но это невозможно, особенно когда рядом появляется настоящий мужчина. Ты просто не понял, что я ради тебя готова была на всё, даже отказаться от самой себя, но как это сделать, если ты это не ценишь?! — Нара, послушай… — Чанёль поднимается с дивана и делает шаг к Квон, но девушка отворачивает голову и отступает назад. — Я не дам тебе объяснится, Чанёль. Я не позволю тебе кормить меня обещаниями. Уходи. Сейчас же. Пак и рад бы что-то сказать в своё оправдание, вот только нечего. Он вспоминает, как Нара в первую встречу с Бэкхёном твёрдо дала понять, что она любит Чанёля, что ей никто другой не нужен. Пак думал, что этого Бёна он больше никогда не встретит, а тут выясняется, что он успел переспать с Нарой, да ещё и убедить немедленно бросить Пака. — Ты вот так просто отказываешься от любви? — сдавленно спрашивает Чанёль, с болью заглядывая в глаза Нары. — Если бы я была с тобой счастлива, то не стала бы изменять, будь у меня хоть сто поклонников. А от любви я отказалась в ту ночь, когда отдалась Бэкхёну. Чанёль ухмыляется и направляется в спальню, чтобы собрать вещи. Ну что, Пак, всё вернулось бумерангом?

***

Докурив последнюю сигарету, Чанёль отсутствующим взглядом смотрит на гладь маленького пруда в парке. В этот июньский вечер Пак понятия не имеет, что ему делать дальше. Нет, он не будет пытаться вернуть Нару. Что-то подсказывает Чанёлю, что он просто не сможет составить конкуренцию Бэкхёну, у которого, в отличие от Пака, есть и красивая мордашка, и приличная зарплата. Если Бён ещё и в сексе превосходит Чанёля, то… Нет, об этом парень точно даже думать не хочет, иначе его самооценка просто самоуничтожится. А ведь Паку казалось, что нет никого на свете преданней его очаровательной Нары. Нара особенная, Нара искренняя, Нара милая, Нара… Нара… А Нара взяла и раздвинула ноги перед спонсором. Чанёль делает глубокий вздох. Ему некуда идти: у него не так много денег, чтобы позволить себе остановку в отеле, а друзей у Пака в Сеуле нет. Жалкое одиночество и беспомощность в подобные моменты чувствуется особенно остро. — Ну что, Чон Хва, ты сильно будешь надо мной злорадствовать, когда узнаешь, что произошло? — Чанёль усмехается себе и, поднявшись со скамейки, хватает ручку чемодана. Скоро окончательно стемнеет, так что мысль о ночлеге становится всё актуальней. Пак мог бы переждать ночку на улице, он мог бы даже толком и не спать, если бы знал, что на следующий день вернётся к Наре. Да, конечно, вернётся. И будут они жить вместе долго и счастливо! Не в этой жизни, правда. У Чанёля остаётся один выход из ситуации — идти на поклон к Чон Хве, попросить перекантоваться у неё пару деньков. Паку кажется, что он попал в какое-то шоу на выживание, в котором он должен какими-то неведомыми силами наладить контакт с бывшей девушкой, которой он изменил с другой девушкой, которая изменила Паку, а ещё не стоит забывать про бывшего друга-предателя, с которым, чуется Чанёлю, тоже придётся возобновлять общение. Осознав всю безысходность ситуации, художник направляется к дому, который когда-то был для него родным, и чем ближе он подходит, тем отчётливей он слышит стук собственного сердца. Если бы тот Чанёль, который полтора года назад уходил отсюда, хлопнув дверью, знал, что ему придётся вернутся брошенному и униженному, то, наверное, он бы не рискнул начать встречаться с Нарой. Может, стоило побороться на старые отношения, а не искать выхода на стороне? Чанёль несколько раз жмёт в дверной звонок, пока он не слышит чьи-то шаги в доме, а потом щелчок в замочной скважине. Дверь открывает Кёнсу, который, увидев Пака, сразу же пытается закрыться. Чанёль едва успевает подставить ногу и ухватиться за дверь пальцами. — Ты что тут забыл? — сердито спрашивает До. — Надо поговорить! — О чём нам говорить? — Где Чон Хва? — Тебе какое дело! — Кёнсу, прекрати строить из себя истеричку! — строго заявляет Чанёль, и это отрезвляюще действует на До. Парень отпускает дверь и некоторое время недоверчиво смотрит на Пака, потом переводит взгляд на его чемодан. Кёнсу едва сдерживает себя от поспешных выводов, что получается у него из рук вон плохо. — Заходи, — без всякой охоты проговаривает До, впуская Чанёля в дом. Стоит Паку переступить порог, и ностальгия накрывает художника с головой: всё тот же запах, обстановка и буйство красок на коврике в коридоре. «Словно ничего и не было», — мелькает в голове Чанёля мысль, пока он разувается. До направляется в гостиную, Пак поспешно направляется следом. Лежащий в кресле Том встречает бывшего хозяина весьма недружелюбно. Словно помня старую обиду, он резво спрыгивает со своего места, а когда Чанёль тянется к нему рукой, чтобы погладить, больно царапает Пака острыми коготками и презренно шипит. — Ауч! — художник отдёргивает руку, усаживаясь на диван. — Ты чего таким злым стал? — Не может простить, что его бросили, — отвечает Кёнсу, опускаясь в кресло. — Как получилось, — бурчит Пак, потирая руку. — Так где Чон Хва? — Работает. Она в ночную сегодня. — Такси? — Да. Кёнсу снова переводит внимание на чемодан, стоящий у двери в гостиную. Неужели его и Нара выгнала, думает про себя До и едва сдерживается, чтобы не ударить ладонью по лбу. «Только не говорите, что у кого-то проснулись старые чувства», — молит про себя Кёнсу. — О чём ты хотел поговорить? — решается спросить До, видя нерешительность Пака. — Да тут… — Тебя выгнали? — Типа того, — усмехается Чанёль, сцепив пальцы рук в замок. — Нара мне изменила. — Должок тебе вернули, я смотрю. — Можно сказать и так. Сейчас я понимаю, что чувствовала Чон Хва. Да, да, я сейчас выгляжу очень жалким, но я не знал, куда мне идти, поэтому пришёл сюда. — Твоё счастье, что Чон Хвы сейчас здесь нет. — Может, ты и прав. Но я всё равно хочу с ней поговорить. Ты не бойся, я не буду лезть в ваши отношения, я просто хочу извиниться перед ней. Ну вот такой я мудак, который понимает всё только через года. — Если бы были какие-то отношения, — проговаривает Кёнсу, делая глубокий вздох. В последнее время ему кажется, что весь мир буквально кричит о том, что ему не бывать с Чон Хвой. У Кёнсу даже не хватает сил прогнать эти мысли из своей головы. — В смысле? — спрашивает Чанёль. — Разве вы не встречаетесь? — Нет. Я нахожусь в настолько глубокой «френдзоне», что даже живя с девушкой под одной крышей мне ничего не светит. — Так Чон Хва ни с кем не встречается? — Нет. У Чанёля, кажется, вот-вот остановится сердце от таких слов. Получается, что Чон Хва всё это время ни с кем не встречалась? Не значит ли это, что её чувства к Паку до сих пор не остыли? Художник в миллионный раз сокрушается за свои мысли, в которых он унижал Ли, приписывая ей непристойное поведение. — Может, скоро начнёт встречаться. С дядей Нары, — добавляет Кёнсу, вспоминая встречу с Минсоком. — Чон Хва тебе так сказала? — Сам Ким Минсок мне об этом дал понять. Кёнсу с минуту жалеет, что разоткровенничался с Чанёлем. С чего ему вообще было что-то говорить? Разве это хоть как-то касается Пака? Нет, нет, и ещё раз нет. Да и сама Чон Хва не погладит Кёнсу по головке за «душевные беседы» по старой «дружбе». Да уж, чего только не происходит с людьми, достигшими пика отчаяния. — Разве ты её не любишь? — спрашивает Чанёль спустя несколько минут молчания. — А ты разве не любишь Нару? Не попытаешься хоть как-то спасти ваши отношения? — Кёнсу, меня выгнала девушка, которая мне изменила. О каком спасении может идти речь? Ей не нужно моё прощение, как и я сам. Она так поступила, потому что ей есть, кем меня заменить. В своё время я также заменил Чон Хву на Квон. — Ты не выглядишь подавленным. — Я испытываю больше удивления, чем боли, — усмехается Чанёль. Вот и всё, заоблачная любовь, которая когда-то казалась настоящей и единственной, закончилась одной ссорой и одной изменой. Действительно, удивительная штука жизнь. Кёнсу переводит взгляд на настенные часы. Почти одиннадцать, и До понимает, что не может выгнать Чанёля на улицу. Да, пожалуй, он слишком мягкотелый, а Пак не из тех людей, которые заслуживают вторых шансов, но всё-таки Кёнсу решает дать таковой Чанёлю. Пускай он хотя бы поговорит с Чон Хвой. Может, это на самом деле необходимо, чтобы эти двое расставили все точки над «i». — Я принесу плед. Поспишь сегодня здесь, — говорит Кёнсу, поднимаясь с кресла. — Это не мой дом, так что не мне решать, кому тут оставаться, а кому уходить. Завтра Чон Хва всё решит сама. Чанёль благодарно кивает. Он не рассчитывает на милую беседу по душам с Ли, а ещё ему следовало бы надеть шлем и укрыться не пледом, а щитом, чтобы дожить до утра. Кто знает, насколько Чон Хва будет «рада» встрече с Паком.

***

Ли возвращается домой не ну шутку измотанной. Развозить пьяные компании, конечно, весело, но иногда приходится принимать роль не только водителя, но и доставщика пьяных тел на этаж, психолога, а порой и переговорщика. Сегодня Ли побывала во всевозможных амплуа по два раза точно, и теперь, придя домой, ей хочется забыться сладким сном, в котором не будет бухих неадекватов и тупых истеричек. — Не спишь, Том? — спрашивает пушистого любимца Чон Хва, застав кота сидящим у входа в гостиную. Том недовольно размахивает хвостом из стороны в сторону, всем своим видом показывая своё недовольство. — Что, толстяк, ты повздорил с Кёнсу? Ох, мужчины, вот и оставляйте вас вдвоём, — говорит Ли, подхватывая кота на руки и заглядывая в гостиную, где сразу же замечает на диване какой-то продолговатый бугорок. Чон Хва хмурит брови и тихо проходит в комнату, обращая внимание на стоящий у входа чемодан. Девушка, чуя неладное, выпускает Тома из рук и замечает на столе короткую записку: «Не убивай, утром всё объясню!» Этот почерк Чон Хва узнает из тысячи, а когда девушка силой срывает плед с сонного гостя, убеждается, что и в этот раз она не ошиблась. — Какого хрена ты здесь находишься?! — не ущемляя себя в децибелах громкости, спрашивает Чон Хва. Чанёль мгновенно подскакивает, пытаясь продрать глаза и как-то ответить на вопрос, вот только разобрать речь сонного и испуганного человека — задача не из лёгких, так что Ли решает благородно помочь старому знакомому! Ну вы же знаете, что Чон Хва у нас радушная хозяйка, именно поэтому Ли хватает со стола вазочку с цветами и выплёскивает её содержимое на Чанёля, чтобы несчастный соня побыстрее пришёл бы в себя. И, как вы понимаете, успех! — ТЫ ЧТО ТВОРИШЬ?! — вскрикивает Пак, смахивая с лица воду. — Что ты, мать твою, здесь забыл? — Чон Хва немного меняет формулировку вопроса, а децибелы понижаются до уровня «устрашения врага». — Спокойно! Я сейчас всё объясню! Я попросился на ночлег у Кёнсу, он сказал, что ты потом сама всё решишь. Только не бей его! Ты же знаешь, что Кёнсу добряк, он не может оставить людей спать на… — Советую тебе так не о бывшем друге печься, а о своей заднице! Тебе что, ночевать негде?! — Больше негде! — Это был риторический вопрос, идиот, — шипит Ли. — Проваливай! Чанёль понимает, что ему не дадут ничего сказать в свою защиту, поэтому Пак чуть ли не рэпом зачитывает свою несчастную историю о том, как Нара ему изменила с богатеньким владельцем аптек, как выгнала из дома, потом вспоминает о ссоре, с которой и начался весь переполох. Когда Пак замолкает, гнев на лице Чон Хвы сменяется презрительной ухмылкой. Да, Чанёль, конечно, знал, что его ждёт, но всё-таки не был готов увидеть это выражение лица по-настоящему. — Что, Казанова, надоел твоей потаскушке твой член, да? — скрестив руки на груди, с издёвкой проговаривает Чон Хва. — Да, одними кисточками даму не удовлетворишь, что поделать. — Мой член её устраивал, — задетый за живое, парирует Пак. — Она на деньги повелась! — Она повелась на то, чего ей не хватало в её жизни. Деньги, внимание или секс? Не имеет значения. Важно только то, что ты профукал какой-то из этих пунктов, вот и всё. Чон Хва устало садится в кресло, не спуская глаз с Чанёля. Пак снимает майку и аккуратно раскладывает её на спинке дивана, чтобы та высохла. Он молчаливо косится в сторону Ли. Ему неприятно слышать критику в свой адрес, но возразить, увы, молодой человек не в силах. По крайней мере, сейчас он не в том положении, чтобы выпендриваться. До утра хоть бы не прогнали. — И что же ты, — начинает Ли после некоторого молчания, — пошёл на поклон к той, которая, по твоим словам, страдает кризисом выбора? Зачем тебе порочить своё доброе имя художника, общаясь с ТАКОЙ девицей? — Это было сказано специально, чтобы задеть тебя. Я знаю, что ты порядочная девушка, хоть и немного псих. Чон Хва закрывает ладонью глаза и качает головой. Она сейчас рехнётся. Серьёзно. Конечно, многие пытаются обидеть кого-то словами, унизить, пристыдить от собственной ущемлённости и немощности. Люди ввязываются в спор без оружия: без доказательств, аргументов, логики и хоть какого-то подобия стратегии. Они кричат, брызжут сарказмом, прикрывая своё жалкое «я». Что с такими людьми делать? По-хорошему, гнать в шею, вот только Чон Хва сегодня слишком сильно устала. У неё раскалывается голова и слипаются глаза. Скажем так, это не лучшее состояние для выяснения отношений. — Можешь считать, что тебе повезло не умереть во сне, — говорит Ли, поднимаясь с кресла. — Твоя доброта не знает границ, — выдыхает Чанёль, чувствуя облегчение (хотя бы что-то на его подобии). — Не в доброте дело. Утром с тобой разберусь. Скажи спасибо той бухой ораве, с которой мне пришлось сегодня работать. На этих словах Чон Хва выходит из гостиной и направляется вверх по лестнице в свою спальню, а Чанёль, укладываясь обратно на диван, кутается в плед и действительно благодарит тех неизвестных алкоголиков, которые вымотали Ли.