Одиночество вдвоем

— Хом, свит хом! Явились. — Арнав закатил глаза, призывая на помощь все оставшееся терпение. Лаванья быстро исчезла, не задерживаясь на пороге, но им повезло меньше. Не успели они сделать и нескольких шагов, как в лице Манорамы их настигло наказание за неизвестные грехи. — Арнав, дорогой, ты все-таки сбежал? — Тетя обошла кругом, с удивлением их рассматривая. — Привет — пока… Что за вид?! — Так получилось. Почему ты здесь? — Ну, должна же я похвастаться своей победой! — с легкостью переключилась она на интересующую ее тему. — Ты знаешь, кубок такой красивый, и… — Мы обязательно порадуемся за вас, — не выдержав, встряла Кхуши. Она обессилела настолько, что казалось упадет сейчас прямо здесь и больше никогда не поднимется. — Но завтра. — Рваное Сари, я не с тобой разговариваю, — сурово сдвинула брови Манорама. — Тетя, прекрати! — А что? — с вызовом среагировала та. — Уверена, это она во всем виновата! Где вы были? Знаешь, как нервничала Анджали? А в ее положении это опасно, бессовестный ты мальчишка! — вспылила женщина. — Она в порядке? — устало вздохнул Арнав. — Да, Шьям убедил ее, что с тобой все хорошо. Он так за нее переживает! Даже упоминание Шьяма вызвало не знакомую бешеную волну, а всего лишь зубовный скрежет. Кхуши валилась с ног от усталости, и, поглядывая на нее, он желал лишь одного: поскорее отделаться от любопытной тетушки и добраться до спасительных стен собственной комнаты. — Я зайду к ней позже. С твоего разрешения, мы пойдем к себе. — Арнав, но как же награда? — Уверен, она будет прекрасно смотреться в твоей комнате. — Да-да, я уже придумала, куда ее поставлю! — крикнула им вслед Манорама, но они даже не обернулись. Кхуши замялась у дверей, вдруг почувствовав неизвестно откуда взявшуюся неловкость. Словно, оставшись наедине с мужем, она внезапно осознала свою уязвимость и необходимость трудного разговора, к которому была не готова. Больше всего на свете ей сейчас хотелось стереть из памяти все следы Марка. Отмыться, избавляясь от малейшего напоминания, и даже снять кожу, если понадобится. — Можно мне в ванную? Арнав кивнул. — Я принесу тебе что-нибудь поесть. — Не надо! — мгновенно выпалила Кхуши. Мысль об Арнаве, выполняющем роль прислуги, казалась неправильной и даже смешной. — Спасибо, я ничего не хочу. — Я принесу, — категорично отрезал он. — Арнав, вам нужно навестить сестру. Она беспокоится… — Это неважно. Сейчас меня волнуешь только ты. — Но со мной все в порядке! Правда! Хотела бы она себя чувствовать так же уверенно, как говорит. Когда он вернулся, Кхуши спала или старательно делала вид, что спит. Учитывая его недолгое отсутствие, это было вполне вероятно. Разметавшись в постели, с рассыпавшимися по подушке густыми волосами, с жестокими отметинами, оставленными Марком, она выглядела трогательной и беззащитной. Арнав поставил стакан и сел на край кровати, разглядывая очертания ее губ, любуясь разлетом бровей и подрагиванием темных ресниц. Взгляд опустился ниже, следуя за складками тонкого одеяла, облепившего контур округлой груди, мягкого изгиба талии, бедер… Ему хотелось сжать жену в объятиях и никогда не выпускать. Хотелось закрыть под замок, спрятав от всех бед этого мира. Она стала для него всем, но как же долго и упорно он закрывал на это глаза! Сопротивлялся и не хотел этого, не отдавая себе отчета в том, что любит. Стараясь не побеспокоить Кхуши, Арнав аккуратно поправил одеяло, норовившее сползти на пол, и погасил свет, оставив включенной лишь небольшую лампу, едва рассеивавшую тьму. Ему нужно было еще проведать Лаванью. Девушка стояла с потерянным видом, переводя взгляд с открытого чемодана на шкаф, будто не зная, с чего начать. Арнав наблюдал за ее метаниями, испытывая жалость и сочувствие. Он понимал, что случившееся еще долго будет стоять у нее перед глазами, и ей придется научиться жить с этими терзающими воспоминаниями. — Ну, вот и все, — вымученно улыбнулась ему Лаванья сквозь слезы. — Завтра я уеду. Прости, что так вышло… Это моя вина. Если бы я не… — Лаванья, остановись, — перебил Арнав. — Начнем с того, что это я познакомил с тобой Марка. И не ты сделала его таким. — Он подошел ближе и тронул девушку за плечо, призывая посмотреть ему в глаза. — Ты не должна копаться в прошлом, понимаешь? Ты должна думать о будущем. Она преувеличенно бодро тряхнула головой, соглашаясь с его словами, но промолчала. — И… Спасибо тебе за Кхуши. Я бы… — Арнав сглотнул, не в силах продолжить. — Ты бы не смог без нее. Я знаю. — В глазах Лаваньи плескалась боль, а еще непонятный отблеск какого-то тоскливого чувства, похожего на сожаление. — Будь это в моей власти, я бы все изменил в своей жизни. Поверь, я никогда не поступил бы так с тобой. Прости меня. — Не нужно, Арнав. Я сама себя обманывала. А сейчас все идет, как должно. — Можно мне тебя обнять? Она шагнула к нему сама и скользнула руками вокруг талии. Арнав прижал ее к себе, искренне желая, чтобы у Лаваньи наконец началась другая жизнь — без обид и предательств. Ему очень хотелось верить, что так обязательно будет. Кхуши проснулась от чувства тревоги, сопровождавшего тяжелые сновидения, наполненные мутными и неясными образами прошедшего дня. Стояла глубокая ночь. Она лежала, пугливо кутаясь в одеяло и вглядываясь в тени за окном. В пустой тишине комнаты горел ночник, предусмотрительно оставленный Арнавом. Кхуши благодарно отметила эту заботу, но беспричинный страх не проходил. Матрас казался неровным и комковатым, а стены давили, словно угрожающе надвигаясь. Беспокойство все нарастало, и в конце концов Кхуши вскочила, поняв, что не может здесь больше оставаться в одиночестве. Она обнаружила Арнава в гостиной. От приглушенного освещения его силуэт казался мягким и размытым, будто раскрашенным акварелью. Он сидел, уставившись в одну точку и не замечая ничего вокруг, погруженный в свои мысли. Кхуши робко шагнула вперед, нарушая его уединение. — Арнав? Почему вы здесь? — Кхуши? — Он встрепенулся, заметив девушку, ступившую из полумрака лестницы. — Что случилось? — Просто не спится. Кхуши спустилась вниз, зябко кутаясь в шаль, и встала поодаль, почему-то не решаясь приблизиться. — Можно я посижу с вами? Он согласно кивнул, едва качнув головой, и подвинулся. Говорить не хотелось. Впервые они сидели рядом в уютном молчании — мирном и домашнем, расслабляющим тугую спираль закрученных нервов. Без споров, пререканий и взаимных обвинений. Просто сидели, размышляя о своем и созерцая наполненный покоем Шантиван. Кхуши всегда верила в сказки. Крепкая семья, теплый дом, надежный любящий муж… И сидя сейчас рядом с Арнавом, она на минуту почти поверила, что вот это умиротворяющее состояние и есть та идеальная жизнь. — Арнав? — Кхуши наконец нарушила тишину. — Ммм? — Как Лаванья? — Она завтра уезжает… — Вы сожалеете об этом? — Кхуши бросила быстрый пытливый взгляд на Арнава. Он неопределенно пожал плечами, и пружина вдруг снова сжалась, дрожа и вибрируя глубоко внутри. — Тогда почему не убеждаете ее остаться? — Зачем? У нее своя жизнь в Лондоне. — Но ведь это можно изменить, правда? — Кхуши, что с тобой? — Арнав внимательно глянул на девушку, почувствовав напряженные ноты в ее вопросе. — Ничего. — Она дернула головой, будто отмахнувшись от докучливой мухи, и настойчиво продолжила: — Вы будете скучать? — Лаванья — мой друг. Друзья обычно скучают, когда расстаются. — Друзья? — Ее голос взлетел, разлетаясь сотнями звенящих колокольчиков. Кхуши вздрогнула и сбавила тон, заговорив тише. — Арнав, зачем вы врете? — Прекрати! — Он предостерегающе смотрел на нее, пытаясь удержать от необдуманных слов. — Не прекращу! Я не понимаю, почему вы не останетесь с ней? — Кхуши вскочила. Она видела, как поднявшийся следом Арнав закипает от этих слов, но остановиться уже не могла. Потребность услышать, понять, убедиться несла ее вперед. — Почему удерживаете меня в этом дурацком браке? — Ты хочешь уйти? Отлично! Уходи! Убирайся вон! — выплюнул он с такой злостью, что Кхуши невольно вздрогнула и поежилась. — Но учти, что я стану твоей тенью и буду преследовать тебя. — Одним текучим, неуловимым движением он придвинулся вплотную и схватил ее за плечи, больно впиваясь пальцами. Голова девушки мотнулась от резкого рывка, но она не могла отвести взгляда от вмиг почерневших, отчаянных глаз. — Хочешь знать почему? Хочешь? — яростно шипел Арнав и нещадно тряс ее, словно вколачивая это знание. — Потому что мне не нужна ни Лаванья, ни кто-то другой. Мне никто не нужен, понимаешь ты это? Или твоих мозгов не хватает понять, что я тебя люблю? Он на мгновение замер, будто не мог поверить тому, что сказал это вслух, а затем оттолкнул ее и попятился. Слова упали, выбивая почву из-под ног. Кхуши растерянно застыла, чувствуя, как сердце бьется в груди испуганной птицей, и пытаясь разобраться в суматошном вихре эмоций. Она готова была засмеяться от счастья, расплакаться, бежать в страхе, кинуться к Арнаву — все по-отдельности или одновременно. Он снова ошибался. Почему он постоянно ошибается? Почему не видит очевидного? Не понимает, что она ни за что не хочет его отпускать? Хмурый и настороженный, до белизны сжимающий кулаки, Арнав смотрел на Кхуши больными глазами. Ей безумно захотелось подойти к нему и обхватить руками за шею, сливаясь в единое целое. Сплестись настолько, чтобы не оставалось возможности разорвать эти объятья. — Я не хочу. — Что не хочешь? — выдохнул Арнав, натянутый как струна. — Не хочу уходить от того, кого люблю. Глаза распахнулись в неверии. Неуверенный шаг навстречу. — Кхуши? — Я тоже вас люблю. Он собирался бороться за нее. Готов был броситься следом и делать все возможное, чтобы она осталась… Но сейчас она стояла перед ним, нерешительно теребя дупатту в ожидании его реакции, а он ощущал ликование и не мог сдвинуться с места. Ему нужны были эти слова. Он хотел слышать их ежедневно. Всегда. Арнав мечтал впитать эту любовь - всю, без остатка. Наполниться ею до краев, захлебываясь счастьем и нежностью. Желание почувствовать Кхуши, коснуться ее стало нестерпимым, и он подался навстречу, с уверенностью собственника прижимая к себе жену. Ее сердце билось рядом с его. Кхуши слышала сильные удары, чувствовала этот бешеный стук, говорящий лучше ненужных слов, и, поддавшись порыву, потянулась к лицу Арнава. Дотронулась до небритой щеки, осторожно прошлась по подбородку… Ее дрожащие пальцы достигли губ и замерли, легко касаясь. Чувствуя, что тонет в завораживающих бездонных глазах, Кхуши зажмурилась, пытаясь спасти остатки разума, и зарылась лицом в распахнутый ворот Арнава, запоздало понимая, что сделала это напрасно. Его учащенное дыхание овевало ее волосы. Губы ощутили терпкий вкус кожи. Кровь запульсировала гулко и горячо, и она испуганно отпрянула, не понимая и страшась этих новых, неизведанных ощущений, превращающих тело в податливый воск. Арнав не мог позволить ей уйти. Не сейчас. Она достаточно убегала от него, а он слишком долго ждал. Лицо Кхуши было так близко, а желание так нестерпимо, что он бережно поцеловал ее наливающуюся синевой скулу, а затем нежно и отрывисто коснулся век, чувствуя, как девушка замирает. И когда он взял ее губы — осторожно и мягко, то услышал глухой, судорожный всхлип. Арнав целовал ее, а она плакала. Губы были солеными и влажными, и он провел по ним кончиком языка, чувствуя, как она задрожала, вцепившись в его спину. Кхуши растворялась в его руках. Таяла, прижимаясь к груди, ощущая бесконечную любовь. Ту самую — огромную и безбрежную, как море. Она нуждалась в этом мужчине. Он был необходим ей, как воздух, как опора под ногами. Как сама жизнь. Возможно, ей повезло, что все сложилось именно так. Ведь иначе как бы она могла стать настолько счастливой?