Смена в Центральном Госпитале Форта-Даллас началась для Генмы с вызова на ковер к главному врачу — «Великой» и «Прекрасной» Цунаде Сенжу. Он только появился в отделении и даже не успел надеть халат, как акушерка, веселая брюнетка Джоанна, заявила, что его ждут «там» и посмотрела в потолок.
Ширануи вздохнул, потом шутливо произнес: — Джоанна, рыбонька, будь так любезна, предупреди капрала Ямаду, что ей предстоит сегодня осмотр. Да, и приготовь сразу стекла, возьмем мазки. Ладно, я пошел.
Идти к начальнице не хотелось. Интуиция кричала об опасности, но деваться было некуда. Генма снова вздохнул и быстрым шагом отправился в административный корпус. Он торопился побыстрее заняться своими делами. Особое внимание необходимо было уделить капралу Ямаде. Её состояние не внушало спокойствия: скакало давление, и перелет прошел не совсем гладко.
Ширануи вспомнил ещё и вечерний разговор с Хатаке. Друг был зол и они даже слегка поцапались. Возможно, что блондин просто выпускал пар на Генму из-за проблем с одним из его учеников. Гинеколог сам слышал, как Хатаке отчитывал парня за не сделанные вовремя назначения.
Ширануи вызвал лифт, подниматься пешком на третий этаж не хотелось. Открыв приемную заведующей, он хитро улыбнулся: — Здравствуй, Шизуне! Солнышко, как делишки? Как «она»? — махнул рукой он в сторону кабинета шефа.
Брюнетка подняла голову от каких-то бумаг и окинула его недовольным взглядом: — Сделай мину покислей. Цунаде зла, рвет и мечет. Чего ты там снова накуролесил?
— Лапушка, я очень хорошо себя вел. К дамам не приставал и, вообще, честно работал. В приписываемых мне грехах скорее можно обвинить нашего бесценного Хатаке. Звякни-ка лучше «принцессе», что я по приказанию перед её дивными очами хотел бы предстать.
Прикрываясь смешками, Ширануи хотел выспросить причину вызова, но Шизуне строго посмотрела на него и сказала: — Заходи, тебя уже давно ждут.
— Кто?
— Иди и увидишь, — девушка отвернулась к шкафу, поставила какую-то папку и достала новую.
Открыв дверь к начальнице, Генма заметил ещё одного человека, которого сегодня точно не должно было быть в госпитале. Намикадзе Минато. Его растрёпанная шевелюра и невыспавшиеся покрасневшие глаза, а так же чемодан в углу кабинета, показывали, что он после прилета не успел даже заехать домой. И что произошло какое-то ЧП.
Генма расправил плечи и по всей форме доложил: — Капитан Ширануи по Вашему приказанию прибыл.
Главный врач госпиталя, красивейшая женщина, молча указала на стул и, со стальной ноткой в голосе, произнесла: — Вы вчера прибыли с Мосульской базы. Мы хотим узнать всю ситуацию из первых рук.
Генма присел на краешек стула, и посмотрел в янтарные глаза начальнице: — Что-то произошло?
Разговор начал Намикадзе: — Сегодня в шесть утра мне позвонил сын.
Генма удивленно посмотрел на главного хирурга. О наличии сына у Минато он не знал.
— Наруто не делал этого уже почти четыре месяца. Он долго мялся и говорил траурным голосом какие-то загадки. Вообще-то, сын у меня — парень шустрый и веселый. Но на базе творится что-то странное. Сначала уехал Саске, его лучший друг, а ночью пропал Хатаке.
Ширануи внимательно посмотрел на Намикадзе, потом Цунаде. Те молчали, видимо, ожидая эффект от сообщения.
Генма сглотнул слюну и спросил: — Значит, Узумаки — ваш сын?
Намикадзе кивнул.
Генма хотел ещё задать вопрос, но тут заговорила сама Сенджу: — Мы связались с базой. Оказывается, Хатаке иногда выходил в пустыню. Не знаю, как он получил разрешение у начальника базы, но выясню это позже. Все постовые об этих отлучках знали, поэтому в карауле никто сразу и не спохватился, а утром Наруто поднял тревогу, не найдя его на базе. По следам нашли, где был ночью Хатаке. Ушёл всего метров на триста от базы. Следов борьбы не нашли.Ты же понимаешь, Генма, что это значит?
Ширануи задумался. Хатаке без боя бы не сдался. Будь он в сознании, уж точно постоял бы за себя. Предательство — исключено, Хатаке не такой человек, скорее погибнет, чем какую-то информацию выдаст. Да и не поступает она к медикам.
Ширануи задал лишь один вопрос: — А ещё следы были?
— Следы копыт лошади привели в города и там затерялись. Пока больше никакой информации нет.
— Почему же не было следов борьбы? — задал единственный вопрос Ширануи, потирая лоб. Голова не принимала все новости сразу, но чтобы Хатаке не смог ничем ответить на нападение. Это вообще никак не укладывалось. Ширануи точно знал, что Хатаке мог завалить даже нескольких противников сразу. История о леди на всю жизнь сохранилась в памяти. А шесть белесых толстых рубцов-шрамов на торсе у Генмы ежедневно не давали о ней забыть.
— Что ты можешь сказать по этому поводу? — серьезно спросил Намикадзе.
— Я склоняюсь к выводу, что его усыпили. Возможно, транквилизатором. Сам он спит очень чутко.
— Почему ты так решил? — спросила Цунаде.
— В молодости всякое было… — уклончиво ответил Генма.
Намикадзе кивнул. Уж про похождения этой компании ему было известно многое.
— Алкоголь? — предположила Цунаде.
- Нет, слишком много надо. Да и по какой причине? — спросил Намикадзе.
— Из-за отъезда ученика? Или может из-за беременности его девушки? Боится ответственности? — как быстро распространяются слухи. Генма только вчера привёз Ямаду в госпиталь, а Цунаде уже обо всём в курсе.
Гинеколог помолчал, а потом твердо произнес: — Скорее всего, нет. Во-первых, у Хатаке была записка от этого парня. Я увидел пару слов и подпись. Про проблемы в семье писал Учиха. А во-вторых, Хатаке сказал мне сам, что хочет этого ребенка.
— Все равно надо позвонить Фугаку, и все узнать от первого лица. Не будем пока ничего отрицать, — произнес Намикадзе.- Может еще что-то было?
- Да, вроде бы, нет.
— Тогда я пойду к себе, — сказал Намикадзе, подхватил свой чемодан и вышел из кабинета.
Ширануи тоже встал, но его остановила главврач: — Останьтесь и доложитесь по форме о переводе капрала Ямада Наны.
— М-м, капрал Ямада Нана. При поступлении жалобы на тошноту, рвота началась на третьи сутки. В связи с тем, что в соседней роте был обнаружен инфекционный гепатит, под карантин попала команда капрала и Хатаке, как наиболее близко контактировавшие с ней. Анализы наличие инфекции не подтвердили, — Ширануи докладывал медленно и четко, думая в этот момент немного о другом. Цунаде слушала и кивала, задавала наводящие вопросы. Гинеколог закончил состоянием после прилета и назначениями, которые он намеревался сделать сегодня.
— Хорошо, Вы можете идти, — Цунаде вздохнула и царственным жестом руки отпустила Ширануи.
***
Копирующий попал в странное место. Оно напоминало большую площадь с разнообразными геометрическими фигурами. Больше всего здесь было прямоугольных призм разных размеров. Маленькие выходили из стен сбоку, а большие росли прямо из земли и потолка. В этом месте странно определялись потолок и пол. Поверхности призм не имели цветов, и были просто прозрачными. Какаши сидел на одной, ровно по середине верхней плоскости.
Здесь же, кроме него, были ещё два человека с хитай-атэ Конохи. Один неизвестный Какаши темноволосый чунин, а второй, джонин, гений клана Учих — Итачи. Учиха истекал кровью, которая, словно густая краска, сбегала медленно каплями по поверхности призмы вниз. В воздухе стоял запах крови, который перебивался тяжёлым смрадом гноя. Паренек-чунин аккуратно перевязывал Учиху, но бинты сразу промокали, и из-под них выползали небольшие ярко-розовые черви. У чунина была интересная причёска в виде высоко хвостика, такие носили в клане Нара, и привлекающий внимание широкий шрам через переносицу.
Чакры врагов Какаши не ощущал, а нехватка своей приводила эту странную картину во вращающуюся в медленном темпе площадь, осознающуюся, как необычная карусель где-то в непонятной реальности.
***
Капитан пытался вылезти из этого полузабытья, полусна. Осознание того, что это даже не совсем сон, его настораживало. По состоянию организма капитан сделал вывод, что это не наркотик. В него попали транквилизатором, наркоз отходил медленно, да и несильная боль в области ключицы вернула Какаши память. Почему-то болели кисти рук. Полежав ещё немного, он решил, что надо открыть глаза.
Действительность поразила. Он предполагал, что это подвал и будет лежать на грязных тряпках. Однако увиденная комната была светлой. Лежал Какаши на обычной панцирной кровати. Рядом, у соседней стены находилась еще одна, на которой валялась чистая футболка.
Хотелось пить. Во рту было сухо, ощущение, словно, к нёбу прилип язык. Он облизал губы и попытался сглотнуть слюну.
Руки оказались связаны, но не очень плотно. Резко сработал рвотный рефлекс, Хатаке еле успел перевернуться на бок, чтобы выплеснуть на пол остатки вечернего чаепития. Глядя на образовавшуюся лужицу, понял, что с вечера не прошло и суток. Он закрыл глаза и снова откинулся на спину. Где он? Почему он в этом месте? Мучила жажда, особенно сильно после рвоты.
Тихо открылась дверь, в комнату вошел темноволосый парень. Он посмотрел на капитана и охнул. Затем быстро подошел, развязал руки, помог сесть и снять грязную майку. Прошел дальше за кровать, где оказывается была встроена раковина. Набрал в небольшое ведро воды и взял полотенце с крючка. Подойдя к Хатаке, парень стал обтирать капитана влажным полотенцем. Какаши сидел тихо и думал, о чем можно спросить у этого человека. Парень выглядел открытым и дружелюбным, но особенно внимание привлек его шрам через всю переносицу, который не портил своего хозяина, а даже придавал ему какую-то мужественность. Этого парня он и видел во сне.
— Как тебя зовут? - задал вопрос капитан хриплым голосом.
— Меня зовут Игорь Умино,- странное сочетание славянского имени и японской фамилии резануло слух, также как и английский с ужасным акцентом.
Хатаке перешел на японский и повторил вопрос: - Как тебя зовут?
Паренек засмеялся и спокойно перешел на японский: - Мой дед японский военнопленный, а бабушка - русская. Я из Владивостока, после освобождения деду не куда было ехать. Он из Нагасаки, понимаешь? Да и любили они друг друга. Отца я не помню, он ушел от нас до моего рождения, а мама отказалась называть меня японским именем. Хотя дед меня звал Ирука. Так что если тебе будет удобней, зови Умино Ирука.
