Другая история Иры Зиминой.

Полночь. Заброшенная свалка для автомобилей. Встреча с нашим «героем». Я уже начинаю замерзать, а гробовая тишина, нарушаемая лишь нашим – моим, Пашиным и Олега – дыханием, а так же тихим ветром, меня пугает. В засаде сидит Климов и его ребята, они думают, что будут какое-то задержание – наркоторговца, но все иначе – я встречаюсь с главарем этой организации и, конечно же, я понимаю, что без жертв не обойдется. Скорее всего погибну я, мои ребята…А как же Сашка-то будет? Он ведь останется совсем один, а нет, еще Игорь, объявившийся совсем недавно. Он явно с радостью займет мою квартиру и будет жить там со своей невестой. Нет, я чисто из принципа не могла этого допустить. А главное Сашка…как он без мамы-то? А как моя мама? Она помогала мне всегда, а я сейчас буду стоять перед своей смертью… Климов вышел из тени, со своими операми, когда я по рации сказала, что все отменяется. Его взгляд был каким-то странным, и я до сих пор не понимала, что означает этот взгляд, пока круг из снайперов, Омоновцев не сомкнулся за нашими спинами. По телу пробежался холодок, а внутри все сжалось, хотя взгляд оставался таким же пустым, как и все тридцать лет, когда я старалась думать лишь о работе, лишь о Саше и больше ни о чем и ни о ком, хотя, было время, когда я думала и о Глухареве, заботилась о нем, боялась за него, но стоило мне вспомнить Родиона, как по коже пробегался мороз, а на глазах наворачивались слезы. Нет, так нельзя. Держись Зимина. У нас завязался разговор, а я его почти не слушала, лишь на автомате отвечала на то, что говорил Вадим. Я не могла поверить, что он – главный. Ведь он такой милый и тихий, боится камер, скромный. Ну, как говорится, в тихом омуте черти водятся. Как он мог? У него ведь дочь… А у меня сын… Он что, не понимает какого ребенку потерять родителя? Мое дыхание становится все реже и реже, и вот, на нас резко 20 человек наставляет оружие, ведь мы не хотим быть среди них. Казалось, что сердце на мгновение остановилась, как в тот раз, когда я впервые читала письмо Рейна. Рейн…именно о нем я хочу думать перед смертью. Климов наставил на меня пистолет, приказав другим опустить оружие, и вот-вот он в меня выстрелит – он хочет убить меня собственными руками… В это я тоже не могу никак поверить… Разве я сделала что-то плохое? Ах, ну да, я же мешаю его группировке убивать людей. Надеюсь он сдохнет…Сейчас… На моих глазах. Его палец лег на курок. Я зажмуриваю глаза, ведь говорят, так будет не слишком больно, и я на это надеюсь. Я не хочу видеть, как свинцовая пуля летит в меня, мне в лоб, живот, руку – не важно. Я просто не хочу видеть свою смерть. А где же эта сказка про то, что жизнь пролетает перед глазами? Может это не конец? Выстрел, а через секунду еще один, но не похожий на другой. Я ничего не почувствовала, словно он промахнулся или попал в камень, от которого отрекошетила пуля и улетела в другую сторону. Резко открыв глаза, я наткнулась на испуганный и удивленный взгляд Вадима, в чьей руке до сих пор дрожал пистолет. Спустя полминуты я услышала, а затем и увидела, как кто-то упал на землю, затем еще и еще. Никто из присутствующих не мог понять, что происходит. Омоновцы один за другим замертво падали на камни, а с их шей струилась две дорожки крови. О Боже! – они обескровлены. Послышался смех. Знакомый смех, но я не могла вспомнить, чей он. Такой родной, знакомый, отдающийся болью в сердце смех. Буквально за три минуты все ребята Климова были мертвы. Я с Пашей и Олегом отступила назад, что сделал и начальник МОБ, видимо сильно испугавшись. Мы резко обернулись на стук и, прямо под фонарем, где стояла моя машина, а точнее на ее крыше, стоял человек. Он был лишь в джинсах, босиком и с окровавленным лицом. Это был парень, выглядевший лет на восемнадцать. Парень сделал шаг и по лобовому стеклу, капоту, медленно спустился к нам. Почему-то я перестала бояться. –Ну что, Вадим Георгиевич, песенка спета? – произнес парень, подходя еще ближе и ближе к нам. Теперь я была уверена, что целиком и полностью в безопасности. Голос…это был голос Родиона…Значит мои глупые мысли тридцать лет назад были правдой? Я сделала шаг вперед, но тут же остановилась, словно меня заставили. Я завороженно смотрела на него – ни капли не изменился. Все то же идеальное лицо, сильные руки и сильно выделенный рельеф мышц. –Кто ты? – испуганно крикнул Вадим, резко повернувшись в сторону моей школьной, да и не только школьной любви, а я тихо усмехнулась, но, кажется, Климов это заметил и, снова выстрелил в меня. Мгновенно Родион оказался передо мной и пуля в очередной раз отрекошетила неизвестно куда. Выстрелы продолжались еще шесть раз, перемешанный со словами «Сдохни! Почему ты не дохнешь?!», а я лишь прикрыла рот рукой, чуть опустив глаза. –Я твоя смерть, – прошептал парень, но так, чтобы это слышали все – и я, и мои ребята. Те, как мне показалось, вообще чуть в штаны от страха не наделали. Я обернулась на них и одними губами произнесла «Все хорошо», после чего резко повернула голову в сторону своего спасителя и практически ужаснулась. Он стоял, присосавшись к шее Климова, и высасывал огромными глотками его кровь, а в свою очередь Вадим, видимо от боли, не удержался и закричал. Я испугалась, но не стала ничего предпринимать.