Человек из прошлого / Любовь возвращается

Распивать весь день чаи и прятаться по углам, чтобы всякие наши недоброжелатели (порой кажется, что они выстраиваются в очередь, проводя ежедневную перекличку) не подкараулили нас за углом, у нас совершенно не было. Ни в тот день, ни в любой последующий. Безопасность - это, конечно, очень важно, но работу никто не отменял. Да и не отменит, я в этом уверена на все двести процентов. Поэтому нужно было взять себя в руки и приступить в важным делам. Так мы и поступили. К тому же один день, пусть и не по своей вине, мы с Андреем и так уже потеряли. А убийцы Харитонова, к сожалению, сидеть на какой-нибудь квартире сложа руки и ждать нас не станут. Да и его знакомые и партнёры по бизнесу сами себя не допросят. Сначала Синцов пытался скрыть от меня свою нестерпимую боль в плече, когда она принизывала его снова и снова, как только он, позабыв о ранении, делал резкие движения. Он был готов убежать и скрыться от меня, лишь бы я ничего не заметила и не переживала. А потом Андрей резко изменил свою позицию. Он начал специально играть, что ему ужасно больно. Он был готов не только изображать пронизывающую до костей боль, но и целенаправленно добивать себя, позабыв обо всём разумном. В первое время я не поняла, что случилось и почему Синцов вдруг перестал скрывать от меня свои вырывающиеся изнутри эмоции от сильной боли. А потом меня неожиданно осенило. Я очень точно поняла, что это такое странное произошло с боевым офицером. Андрею очень понравилось, что я каждый раз бросаюсь к нему, спрашиваю о самочувствии. Ему нравилось, как я осторожно, очень боясь навредить, проверяю повязку, покрывающую его плечо. Нравилось, что я готова расцеловать его, лишь бы заглушить его боль. Тогда я окончательно и очень точно поняла, что мужчины любят, когда о них заботятся. И исключений здесь никаких нет. Совершенно не важно, кто этот мужчина: маленький мальчик, музыкант какой-нибудь или офицер, прошедший войну. - Андрюша, не веди себя, как ребёнок, - сказала я, разобравшись в его тайной задумке. Да и жалеть его в тот момент было опасно - всё-таки я не слишком грамотный водитель. - Ты всё-таки меня раскусила, - разочарован но произнёс Андрей. С его лица тут же слезла маска невыносимой боли и страдания. - Я такой плохой артист? - Нет, актёр ты хороший. Просто я хороший следователь, ты что, забыл? - заявила я, победоносно улыбнувшись. Синцов улыбнулся мне в ответ. Кажется, совершенно не переживая, что прокололся передо мной. - Ты замечательный следователь. Самый лучший в Питере. Да что там в Питере - на всём земном шаре! Нет, правда, лучшего следователя, чем ты нигде нет! - Андрей так увлёкся своими размышлениями обо мне, что даже не заметил, что я уже припарковалась возле прокуратуры. - Синцов, тебя ждать или ты потом меня догонишь? - вырвала я опера из светлых мыслей. Казалось вот-вот, и он запишет меня в один ряд с Папой Римским и древнегреческой Фемидой. Он огляделся по сторонам и сообщил, что он идёт со мной. Выйдя из машины, Андрей взял меня за руку и, оглядевшись по сторонам, повёл ко входу в мою родную прокуратуру. В голове мелькнула мысль, что если нас увидят - начнут много всего разного выдумывать. Но я быстро отмела эту мысль. Просто поняла, что мне всё равно. Когда мы вошли в контору и начали подниматься на нужный четвёртый этаж, меня очень удивило, что никого из коллег не было в коридорах. Будто их всех попрятали, чтобы мы с Андреем спокойно, без лишних глаз, дошли до моего кабинета. Бывает же. Синцов крепко держал меня за руку. Но при этом как-то умудрялся сжимать мою ладонь так, что я чувствовала только его нежные и осторожные прикосновения. В какой-то момент я отметила, что он давно уже мог бы отпустить мою руку. Но не стала нарушать идиллию, только чуть сильнее сжала его руку своей. - Мы с Тамарой ходим парой, - раздался знакомый голос, как только мы с Андреем миновали каменную лестницу и ступили на четвёртый этаж. Это Горчаков так приветствовал нас, видимо, уже устав ждать, когда мы вернёмся и напоим его чаем. - И тебе здравствуй, Лёшенька, - беззаботно произнесла я, улыбнувшись верному другу. Попутно ещё успела потянуть Синцова за руку, заметив, как он напрягся, желая что-то съязвить. - Я тут жду их, переживаю. Оголодал, исхудал весь. А они, видители, гуляют где-то, за ручку держатся, - голосом обречённого и преданного всем миром человека запричитал Горчаков, просочившись в мой кабинет первым. - Вы ещё целоваться начните у всех на виду! - Алексей, ты опять начинаешь? - грозно спросил опер Синцов, и мой давнишний друг и коллега тут же замолчал. Видимо, испугался, что мы вновь разругаемся и ему придётся пить чай в одиночестве. Прекрасно посидев за чашечкой чай в замечательной дружеской обстановке, мы были вынуждены вновь погрузиться в работу. Нас с Андреем ждало серьёзное убийство, а Лёшку - дело о мошенничестве в нашем славном городе и в области. Несколько допрошенных человек. Небольшая охапка составленных протоколов допроса. И стопка документов и фотографий, изъятый за эти несколько часов. Вроде бы совсем недавно начали работать, а вот уже кончился рабочий день. На Петербург уверено налетела тёмная, почти что непроглядная пелена. Вечер уверенно наступил уже несколько часов назад, а в тот момент уже полноценно владел городом. Буквально подчинял Питер себе. Совсем скоро стемнеет ещё больше. Осталось подождать ещё немного, буквально каких-то пару часиков, и неповторимо чудесный Санкт-Петербург укутается в тёмное покрывало, украшенное яркими звёздами. На небе появится Большая Медведица и осторожно поставленная точечка - Полярная звезда. В городе наступит ночь. Закрыв все материалы по делу в мой рабочий сейф, мы с Синцовым неспешно покинули стены прокуратуры. Андрей, похлопав себя по карманам, извлёк наружу пачку сигарет. Но не успев прикурить, наткнувшись на мой пристальный взгляд, выкинул пачку в урну. Посетовал мне на то, что, оказывается, не так просто избавится от вредной привычки. Но решительно заявил, что ради меня готов меняться. Сказав, что помнит про обещание, сообщил что это была последняя пачка, затерявшаяся в его карманах. - Домой тебя отвезти? Или... - остановившись возле своей машины и уже привычно сжимая мою ладонь в своей руке, спросил Синцов. - Или что? - подняв на него глаза, спросила я. Вроде бы очень хотелось спать. Но домой ехать совершенно не хотелось. Уют в нём успел исчезнуть. А сидеть в отчего-то холодной квартире не прельщало. - Тогда "или", - незамедлительно отозвался Андрей и, решительно распахнув пассажирскую дверцу автомобиля, пригласил меня занять место. - Как ты машину поведёшь? У тебя же рука, - напомнила я, не спеша занять место рядом с водителем. Мне очень не хотелось, чтобы Андрей вновь испытывал боль. - Ничего, справлюсь, - улыбнувшись, заверил меня Андрей. И я поверила его словам. Он блестяще управляет машиной и я была уверена, что он прекрасно совладает с ней и с простреленной рукой. - Только поедем не так быстро, как всегда. Через каких-то десять, а может пятнадцать, минут мы уже были в давно знакомой ночной забегаловке возле РУВД. Благо, что машин на дороге было не очень много. Хотя, стоит сказать, Андрей и с ранением ехал не так, как Горчаков в нормальном состоянии. Андрей галантно распахнул передо мной дверцу и помог вылезти из машины. На этот раз уже я решила не медлить и взяла его за руку. Синцов довольно улыбнулся, и мы направились в кафе. - Выбирай столик, - распорядился Синцов, когда мы сделали заказ. Столики практически все были свободны, поэтому выбор у меня был большой. Я быстренько огляделась. - Давай за этот, - предложила я, потащив Андрея к одному из столиков. На первый взгляд он совершенно ничем не отличается от остальных. Многие бы даже сказали, что есть места получше. Но они просто не всё знали. - Тот самый, - негромко произнёс Синцов. На его лице появилась грустная улыбка, и я подумала, что, наверное, зря выбрала этот столик. - В прошлый раз ты мне за ним отказала. Может, сегодня повезёт? Вопреки моим ожиданиям, Синцов не стал меня отговаривать пересесть за другой столик. Мы заняли места точно так же как и в прошлый раз, пять лет назад. Андрей коснулся коленкой моей ноги, и по моей спине пробежали мурашки. Было как-то необычно вновь сидеть здесь вместе. Точно так же чувствовать тепло друг друга, ощущать нежность, развивающуюся по жилам. Я улыбалась, разглядывая тёмно-янтарную жидкость в пузатом бокале. А Андрей внимательно разглядывал меня, будто никогда не видел. - Давай выпьем за... - начал было Андрей, но вдруг замолчал. Но я не поняла из-за чего. То ли он не знал, за что нам выпить. То ли побоялся озвучить то, за что мечтал поднять бокал. - Давай выпьем за нас, - взяв инициативу в свои руки, произнесла я. Я подняла на него взгляд и поняла, что именно за это он и хотел поднять бокал, но боялся, что я буду против. Он ведь обещал, что не станет меня торопить. Мы выпили и продолжили изучать друг друга взглядом. Иногда, не выдерживая прикованного к себе внимания, смущённо отводили глаза в стороны. Всё-таки прав Лёшка - мы ведём себя как дети, которые боятся сделать верный шаг. - Машунь... - негромко позвал Андрей, подняв на меня глаза. Продолжить фразу он не успел. Я вдруг наплевала на всё и осторожно коснулась его губ поцелуем. Нежным. Долгожданным. Со знакомыми нотками алкоголя. Когда мы наконец разомкнули губы, Синцов, так же молча, прижал меня к себе. Я обняла его, стараясь не касаться раненого плеча, и стала наслаждаться его дыханием. Начала слушать, как его сердце ровно бьётся в груди, будто желая ещё больше сблизиться с моим. - Я тебя люблю, - прошептала я. Мои слова были очень искренними и настолько личными, что услышал их только Андрей. Так и должно быть. О любви должен знать любимый, а остальное не важно. - Сильно-сильно... Но я не могу бросить мужа. Именно сейчас не могу его оставить, - так же тихо произнесла я, отстранившись от любимого мужчины. - Я понимаю, тебе нужно время, - произнёс Андрей, не сводя с меня взгляда. Я чувствовала, что он действительно понимает меня и не осуждает. - Это не важно сейчас. Главное, что мы вместе. Родная, любимая моя, - прошептал Синцов и вновь притянул меня к себе. Осторожно коснулся моих губ поцелуем. Так мы и сидели в РУВДшной забегаловке и целовались. Нам было абсолютно всё равно, что нас могут увидеть коллеги. Нам было плевать, что подумают окружающие. Нам было совершенно плевать на мнение других людей. Просто мы наконец-таки смогли признаться друг другу. Наконец-то сумели сделать шаг навстречу счастью. Рядом с Андреем мне стало так хорошо, как не было никогда и не с кем. Сердце бешено билось в груди, мечтая выпорхнуть наружу. Голова кружилась от безумной любви и его близости. Я просто нашла своё счастье, которое искала долгие годы.