Фотография

За окном шел дождь, пригвождая одинокие, потрёпанные листья к окну. Полулежа на диване под теплым пледом, Какаши просматривал важные документы, которые взял с собой из резиденции, чтоб даром время не терять, когда в дверь настойчиво постучали. Не то чтобы Хатаке сильно удивился приходу бывшей ученицы. Он был почти уверен, что она придет и представлял с насколько недовольным лицом, но не думал, что Сакура так скоро будет стоять на пороге его дома. А в том, что его гостьей является Сакура, Какаши ни капли не сомневался. Во всяком случае, вставать не хотелось, но Какаши заставил себя спустить ноги, подавив дрожь, вызванную болезненным ознобом, подняться и впустить бывшую ученицу. Сакура, сопровождаемая холодным осенним воздухом, переступила порог маленькой, но по-холостяцки аккуратной однокомнатной квартирки Шестого хокаге, стряхивая оставшиеся капли дождя со своего зеленого плаща. Какаши уже не помнил, как снова оказался в кровати, и теперь он наблюдал за Сакурой, хаотично снующей по его квартирке, из-под одеяла, натянутого до ушей. Она что-то иногда говорила, что-то спрашивала, но Какаши уже не помнил, что именно. Ее слова расплывались в сознании. Хотелось спать, но засыпать мужчина не решался. — Сакура, — пробормотал он в который раз, стараясь придать голосу более бодрый тон, — я в порядке, правда. И Сакура в который раз сердито кинула взгляд на своего пациента: — Черт возьми, Какаши, нет, не в порядке! Сколько мне это повторять?! — Но я… — Нет, — упрямо мотнула головой девушка. И Какаши замолчал на время, глядя, как ловкие пальцы медика скручивают марлю, которая вскоре оказывается на его пылающем лбу; как сосредоточенное лицо девушки забавно хмурится после очередного короткого взгляда, брошенного в его сторону; как сам силуэт Сакуры ловил солнечные лучи, которые заглядывали через окно, не встретив преграды в виде шторы: девушка отодвинула их немного для того, чтобы свет не резал глаза Какаши, но в комнате стало чуточку уютнее; и Какаши казалось, что он уже спит. И было во всем этом что-то непривычное, что-то, что ставило мужчину в неловкое положение. Но Сакура вела себя так непринужденно, словно ничего не было, что могло заставить Копирующего почувствовать себя не в своей тарелке. И все же… Какаши непроизвольно поправил одеяло на носу, когда Сакура снова внимательно посмотрела на учителя. Она, к его большему смущению, заметила этот жест и усмехнулась. — Вам чего-нибудь хочется, сенсей? — негромко спросила она. — Нет, спасибо, Сакура. Хотя… Я бы не отказался выпить чаю, — словно подчиняясь какой-то игре, ответил он так же тихо. — Я бы тоже. — Вы какой предпочитаете? — спросила Сакура, пытаясь найти место, где Какаши обычно хранит баночки с чаем, открывая все полки поочередно. — Зеленый. — О, вот, нашла! — Кстати, что там насчет фестиваля? — Точно! Я сегодня пришла к вам насчет этого, но вас не оказалось, — Сакура достала свой свиток и протянула Какаши: – Вот! Но, проследив за его недоуменным взглядом, потом поняла, что он не может его взять — он без маски. Было бы затруднительно взять свиток и прочитать его, при этом следя, чтобы одеяло не сползло. Сакура расхохоталась в голос, за что получила крайне недовольный и хмурый взгляд от Хатаке. — Хорошо, я сама прочитаю, — посмеиваясь согласилась девушка.

***

Какаши заснул, так и не дослушав ее до конца, видимо, не переборов болезненной сонливости, и во сне слегка хмурил брови. Девушка отложила свиток в сторону. Ей так редко приходилось видеть учителя спящим: он обычно спал мало, а на миссиях большую часть времени дежурил именно он. Даже в больнице чаще можно было увидеть его на больничной койке с книгой в руках. Поэтому сейчас куноичи с удовольствием рассматривала расслабленное лицо Хатаке, вернее, тот участок кожи, что позволяло увидеть чуть сползшее одеяло. Маски уже не было. И во всем этом было что-то цепляющее ее душу. Что-то таинственное и теплое. Почему?.. Может быть, из-за того, что она была нужна ему сегодня, что она была полезна. Ее всегда вдохновляло, когда она могла о ком-нибудь позаботиться. Когда она была маленькой, совсем ребенком, учитель всегда заботился о ней. Теперь ее очередь отдавать… А может быть, причина была в другом, но девушке не хотелось углубляться в размышления об этом. Она подумает позже, не сейчас. Сакура вновь оглядела комнату. Раньше сделать этого у нее не было возможности: она сразу кинулась исправлять состояние хозяина квартиры. Она здесь практически никогда не бывала. Первым, что кидалось в глаза, был темного цвета шкаф, полный книг. Неудивительно. Сакура подавила в себе смешок, не желая будить мужчину. Она знала, как много Какаши работает, не щадя себя. И большую часть выходных тратит на чтение. Девушка подошла к письменному столу у окна. Несмотря на почти идеальный порядок в квартире, на столе был полнейший хаос. Тут валялся педантично скрепленный степлером отчет, который Какаши должен был отнести в архив еще на прошлой неделе. На нем сверху лежала кипа документов о состоянии мирных договоров с другими деревнями, а местами можно было видеть незначительные на вид бумажки разного рода с того времени, когда он еще не был хокаге. Сакура вздохнула и стала сортировать документы. Длительное время на посту помощницы Пятой дало о себе знать: руки девушки, будто сами собой, тянулись навести порядок на столе. Когда на столе все было аккуратно разложено, Сакура начала дальше осматривать однокомнатную квартирку сенсея. Сейчас ее внимание привлекла стена, у которой стоял стол. Она вся была залеплена бумажками-заметками, написанными корявым почерком мужчины: куда можно опоздать, куда — категорически нельзя, когда какое совещание будет, когда у кого день рождения… Девушка долго их разглядывала, сначала просто из интереса, потом так, словно в корявых иероглифах был скрыт какой-то смысл, о котором мог знать только их хозяин. Две фотографии на полке. Две команды. Сакура взяла в руки фотографию с командой Минато. Она слышала эту историю. Не полностью и сразу. Она узнавала Какаши по кусочкам, как головоломку-мозаику. Поэтому она не может с уверенностью сказать, что знает эту историю хорошо. Она знает, что все они, кроме недовольного пепельноволосого мальчика, мертвы. А кто-то умирал для Какаши дважды. Изумрудный взгляд скользнул по Обито. Сакура знала, что Минато умер, спасая деревню от девятихвостого. Обито — спасая Какаши, а потом и вовсе весь мир. Рин… Сакура знала только, что Рин умерла от руки Какаши, прыгнув под его чидори, чтобы спасти деревню. Сакура тяжело вздохнула. Ему, верно, было тяжело, больно. — Больно… — подумала девушка. Она вдруг вспомнила его ссутуленную спину, его выражение лица, глаз, когда он смотрел на мемориал погибшим, очевидно, углубляясь в воспоминания и сожаления. Девушка поставила фото обратно и обратила взгляд на другое. Тем детям из седьмой команды на фотографии все казалось таким простым. Когда все успело так усложниться? Она тогда была уверена, что будет с Саске, что ее любви хватит на двоих. Когда она поняла, что так быть не может? Сакура грустно усмехнулась. Теперь, она не уверена ни в чем, и это делало ее уязвимой. — Ничего, мы еще поборемся! — успокаивает она себя. Сакура хотела уже отойти от полки, как заметила фотоаппарат в углу. Девушка потянулась к нему. Знакомый фотоаппарат. Такой же был у Шиканера. — Не думала, что и у сенсея есть такой…

***

Когда на следующий день к ней заявился Шиканер, она его уже ждала с грозным видом. — Ну что? Почему тебя вчера не было? — спросила она вместо приветствий. — Я… — начал было объясниться он, но Сакура сразу перебила его, заставив мужчину замереть: — Черная кошка перебежала дорогу? Или заблудились на дороге жизни? Или, может, болели, сенсей?