Потерянные кусочки единой картины

      Кажется, спустя два с половиной часа тренировки я окончательно выдохлась. Когда я споткнулась и упала в песок, Линали заволновалась, но я лишь перевернулась на спину и помахала рукой, мол, все в порядке. Спустя минутку девушка подошла и присела рядом на корточки, внимательно меня осматривая.       — Думаю, на сегодня достаточно. Тебе не кажется, что ты слишком много на себя берешь, Тив?       Устало моргнув, я перевела взор с высокого потолка на подругу, но ответила не сразу. Уже почти целый месяц я жила в Черном Ордене, регулярно встречалась с хранительницей Хебраской, тренировалась под присмотром новых друзей и изучала дивный новый мир, в том числе и свой внутренний. Линали и Аллен с воодушевлением согласились помочь мне с физической подготовкой, тогда как Патриция была той, кто подсказал мне, что стоило бы начать заниматься.       — Экзорцисты, как и ЧС, бывают разные. Но, даже если ты, допустим, экзорцист-дальник, это не значит, что тебе нет нужды упражняться, — говорила Патриция, когда мы впервые пришли в тренировочный зал с поставленной целью. Девушка сама была одета не в обычную одежду, а в майку, штаны-шаровары (судя по их виду, пошитые специально для занятий спортом, иначе, наверное, можно было бы попросту в них запутаться) и крепкие ботинки со шнуровкой. — Я тебе так скажу: убегать всегда надо уметь. А чтобы быстро и долго бегать, нужно заниматься спортом.       Это стало первым уроком, который мне надлежало усвоить. За пару первых тренировок мы коллективно установили, что моя физподготовка чего-то да стоила, но, конечно, была далека от идеала. Я едва могла подтянуться три раза на турнике, морально умирала после двадцати поднятий туловища и напрочь отказалась уворачиваться от рук Линали, когда мы попытались спародировать рукопашный бой. А если быть откровенной, то я вообще чуть не убежала, когда подруга изобразила пару приемов восточного боевого искусства. Таким образом мы выяснили, что ничего о рукопашном бое я толком не знала, и защищаться не умела.       Может, я вообще была пацифисткой, кто знает? Аллен и Патриция надо мной не посмеялись, и на том спасибо.       Что можно было сказать по прошествии почти месяца? Хотела бы я сказать, что ничего особенного, но тогда я бы солгала сама себе и обесценила бы помощь друзей. Мне нравилось тренироваться и постепенно учиться рукопашному бою, становиться сильнее физически и с каждым разом замечать, что я могу сделать чуть больше, чем, например, на предыдущем занятии. Без изменений оставались лишь моя амнезия и дела с Чистой Силой.       Первая не хотела рассасываться, вторая — активироваться. Уж сколько советов я не испробовала, как не старалась медитировать, все бестолку. Крест, впаянный в кисть правой руки, тускло переливался мрачной синевой, которая за пару дней вытеснила зеленый. Я из-за этого даже лишний раз сбегала сначала в лазарет, а оттуда по направлению растерянной медсестры Софи к Комуи и Хебраске. Последняя объяснила смену цвета кристалла как обычное, пусть и редкое явление. Хранительница пояснила, что эмоциональное состояние носителя может отражаться на Чистой Силе, из-за чего у нас состоялся серьезный разговор. Хебраска рассказала: в свою Силу нужно верить, ведь это не просто вещь, а субстанция, сравнимая с живым созданием, и с ним нужно... Взаимодействовать по-особенному.       Ободрила ли меня эта информация? Что вы! Я была в ужасе пару дней точно, а потом, подумав, что это тоже может отразиться на Силе, испугалась еще больше, а дальше успокаивалась и опять медитировала.       Одним утром после завтрака меня отыскал Комуи. Это была внеплановая проверка уровня синхронизации, поэтому я немного удивилась, но послушно отправилась за смотрителем, сказав друзьям, что найду их, когда освобожусь.       Хранительница уже была осведомлена о цели моего визита, а потому почти сразу, как лифт замер, ко мне потянулись ее тонкие полупрозрачные руки-щупальца. Дыхание невольно перехватило, когда я оказалась высоко над платформой, но своим величием Хебраска внушала доверие, и я нисколечко не боялась упасть. Когда она приблизилась к моему лицу, пришлось зажмуриться: глаза привыкали к смене освещения слишком медленно.       — Шесть процентов… Восемнадцать процентов… Двадцать процентов… Двадцать семь процентов… — Хранительница ненадолго замолчала, словно раздумывая. Мы терпеливо ожидали. — Тридцать один процент.       Хебраска аккуратно опустила меня на платформу, где я переступила с ноги на ногу. Посмотрела на Комуи. Тот улыбнулся и помахал хранительнице. На этом все — попрощались, уехали. На обратном пути мы не разговаривали. Смотритель явно о чем-то задумался. Только когда пришла пора разойтись каждому в свою сторону, я таки окликнула мужчину.       — Почему так внезапно, сэр? Я должна была идти на проверку только через два дня. Что-то случилось?       Когда Комуи оглянулся, на лице его читалось легкое удивление, однако, края губ дрогнули в улыбке. Когда он заговорил, у меня отложилось четкое впечатление, будто он пытается что-то скрыть.       — Не волнуйся, — Комуи улыбнулся и показал "палец вверх". — Иногда такое бывает. Я поговорю с тобой немного позже, Звездочка.

* * *

      Смотритель вздохнул, стянув с головы берет. Хебраска задумчиво смотрела куда-то сквозь платформу, на которой стоял ее коллега.       — Это можно как-то исправить? Уровень ее синхронизации? — Спросил азиат. Вид у него был уставший и взволнованный.       — Только если хорошо постараться, — прогудела Хебраска над его головой. — Комуи, ты же понимаешь, для активации нужна мотивация. Возможно, уровень резко упал из-за того, что Чистая Сила была вырвана из тела, а затем помещена лишь в одну его часть, но это неверное рассуждение. До изъятия уровень синхронизации был еще ниже, сейчас он вдвое выше прежнего. Это можно объяснить ее стабилизировавшимся состоянием, но этого недостаточно.       — Она не жалуется на боли, ее кисть почти зажила. Может, обойдется? «Невинность» приживется к руке, сольется с тканями...       — Мы не можем полагаться на «авось», и ты знаешь, почему, — Хебраска качнула головой. Завитки света завихрились, растаяли и снова собрались воедино. — Когда Малькольм обещался приехать?       — Не в этом месяце точно. В Ватикане завал, все пытаются найти Кросса, — на платформе вздохнули. — Малькольм звонил час назад, мне пришлось доложить ему о проверке на синхронизацию. Судя по его молчанию...       — Полагаешь, он что-то задумал? — быстро спросила хранительница. Комуи промолчал, но в молчании этом можно было бы прочитать многое.

* * *

      Это был полдень примерно тридцатого октября по местному календарю. Я сидела на краю бетонного пола, опустив босые ступни в холодный песок спортивной арены и созерцала пустоту перед собой. Сегодня со мной никого не было — все трое новоиспеченных друзей разъехались по миссиям. Только Лаки неизменно ходил по пятам и никогда не исчезал с обзора. Специально для него друзья приобрели лоток, с благодушного позволения местных ткачей мы сделали для Лаки несколько простеньких игрушек, используя те остатки ткани, которые уже не пойдут на пошив чего-либо, и ваты, добытой благодаря Софи из лазарета. В общем, мой питомец был одет, обут, откормлен, окружен вниманием и, в целом, счастлив.       Сказать то же самое о себе я едва ли могла. Несмотря на то, что, в принципе, всё было хорошо, всё одновременно хорошим не было. Я привыкла к местной жизни и кухне, привыкла к нагрузкам и выбору досуга, казалось, все давалось мне слишком легко. Самой себе я представлялась чистым листом, на котором легче и приятнее рисовать, и то, что на нем рисовалось... в перспективе не выглядело чем-то радужным.       Я знала, что меня ждет. Миссии. Слово, конечно, очень красивое, звучащее, но только в воображении какого-нибудь малыша без особого представления о мире, в котором он живет, и богатой фантазией от прослушанных на ночь историй от родителей.       Не так давно Комуи таки вызвал меня к себе в кабинет и огорошил новостью: он вынужден отправить меня на задание. По его словам оно состоится нескоро, до этого мне необходимо пошить униформу, заверить оставшиеся документы и получить личного голема, на которого тоже выдается разрешение. Не думаю, что смотритель считал все это утешительным, да и на моем лице явно все было написано. Из его кабинета я вышла на негнущихся ногах, сжимая в пальцах длинные рукава кардигана. Друзей не было в штабе, чтобы поделиться с ними новостью. Канючить у смотрителя отсрочку не хватило смелости и сил.       Мерки к этому дню уже были сняты. Занимавшиеся пошивом одежды для работников штаба люди были народом не особо разговорчивым, но учтивым. Для снятия мерок меня провели через большой рабочий зал, полный самых разных звуков: стук машинок, гул голосов, шорох тканей... В отдельной комнатушке, заставленной шкафами, с тройным зеркалом посередине и парочкой старых диванчиков были сняты, собственно, мерки. Перед этим женщина, которой я была передана «из рук в руки» лично смотрителем (И откуда у него столько времени, чтобы со мной возиться?), окинула меня пристальным взглядом, уперев руки в бока. Затем она поставила перед зеркалом махонькую табуретку и велела мне встать на нее. Я послушалась. Под широкими сухими ладонями, покрытыми следами старых рабочих мозолей я почувствовала себя еще меньше, чем я есть, и в какой-то момент меня вдруг вырвали из туманных размышлений:       — Будь добра, не горбь спину. Иначе, оглянуться не успеешь, придется шить тебе корсет, а не форму.       Я моментально вытянулась в стунку, забегав взглядом по комнате в поисках швеи. Зря, ведь она все равно находилась за моей спиной, хоть и частично я могла увидеть ее в отражении зеркал.       — Извините.       Носить корсет для исправления осанки не хотелось, хотя я с трудом представляла, что это такое. Женщина бросила взгляд в отражение, поймала мой собственный и усмехнулась, лишь качнув головой.       Записав все нужное, швея удалилась, велев мне ждать. Чего ждать — не ясно, но уже через несколько минут ожидания я спрыгнута с табуретки и стала шататься по комнате. Сначала было просто интересно рассмотреть интерьер. Как только я смогла спокойно разгуливать по штабу, я жадно поглощала любую информацию, которую могла получить. Из памяти постепенно сами собой всплывали знания: если сейчас тысяча восемьсот пятьдесят второй год, то Британской Империей правит королева Виктория, а это значит, что в расцвете своих сил дышит та самая Викторианская эпоха. Конечно, Орден не мог похвастаться наличием качественных обоев или паркета, но мебель сохраняла остатки своего достоинства и в некоторых частях здания выглядела так, словно ее закупили от силы пару лет назад. Пару раз я тайком даже хлопала по пуфам, обитым явно потускневшей бархатистой тканью, но пуфы отказывались позориться облаками пыли, и я, отчего-то частично расдосадованная, частично восхищенная, оставляла предметы интерьера в покое.       Дверь в комнату отворилась как раз в тот момент, когда я сунула нос в один из шкафов, набитых рулонами ткани и различными свертками. Подпрыгнув от неожиданности, я захлопнула створку и развернулась, будто сотворила нечто ужасное. На меня смотрел худощавый короткостриженный мужчина азиатской наружности, и взгляд его был наполовину изучающим, наполовину таким же удивленным, как мой.       — Кажется, я отвлек юную леди от какого-то дела? — Спросил он явно только ради того, чтобы разрядить обстановку, и тон его не был осуждающим или грозным. Я мгновенно расслабилась и даже улыбнулась. В самом-то деле, я ведь не воришка какая-то. Просто любопытная.       — Мне было скучно просто сидеть и ждать. И интересно посмотреть, что внутри.       — Понимаю, — кивнул незнакомец и притворил, наконец, дверь. — Я здесь, чтобы снять мерки для Вашей обуви.       — О.       Он был одет в светлого цвета рубашку, серо-зеленого цвета брюки с подтяжками и аккуратные туфли. Одежда не выглядела новой, скорее, рабочей, но ухоженной и опрятной. Когда я отошла от шкафа, мужчина протянул руку и дружелюбно улыбнулся:       — Ю Шен.       — Тива, — похлопав ресницами, я пожала ладошку Ю Шена, после чего он жестом пригласил меня присесть на диванчик.       Мало кто из персонала знакомился со мной первым. Аргументировалось это, скорее всего, тем, что экзорцисты редко посещали подобные отделения самостоятельно: мерки с тебя снимают примерно раз в год, чтобы пошить новую одежду или замену старой, если та пришла в негодность из-за задания. Несмотря на худое телосложение, руки у Ю Шена были крепкими, что говорило о его профессии. Боясь щекотки, я опасалась, что случайно выдерну ногу, но обувных дел мастер знал, что делает, поэтому все прошло хорошо.       — У всех экзорцистов одинаковая обувь? — Поинтересовалась я, пока мужчина доставал из небольшого кейса нужные вещицы. Мерная лента, деревянная линейка, блокнот... Ничего особенного.       — Не сказал бы, — отозвался Ю Шен, — у всех людей разные предпочтения в обуви, а так как экзорцистам необходимо чувствовать себя комфортно во время миссий, нам нужно прислушиваться к любым их пожеланиям. Конечно, обязательные критерии к обуви есть, но обычно они не мешают исполнителям, а наоборот.       — Например?       — Например, нескользящая толстая подошва, шнурки, которые можно надежно затянуть и заткнуть за петельки, чтобы они не мотылялись, даже если узел волей случая расслабится.       Мы замолчали, думая каждый о своем. Пока мастер занимался делом, я бросила взгляд на собственные ботинки. Они меня полностью устраивали. Это я и сообщила Ю Шену. Тот, любопытно на меня взглянув, с моего разрешения взял один из ботинков и принялся его рассматривать.       — Очень интересная модель, я таких у нас еще не видывал. И подошва странная, разве в ней ничего не застревает при ходьбе?       — Не замечала, — отстраненно пожала плечами я. — Меня пока не выпускают из здания, я не была на улице. Но ботинки очень удобные.       Ю Шен бросил очередной взгляд, теперь сверкнувший изумлением. Я поняла, что не все в Ордене знают о специфичности моего появления и вербовки, поэтому прикусила язык. Комуи велел особо не распространяться о своей личности. Ю Шен, тем не менее, не задал ни единого вопроса, верно, привыкнув к тому, что у экзорцистов и их начальства свои заморочки.       — Я могу сделать похожую пару сапог для Ваших миссий, — наконец, сказал Ю Шен и принялся складывать инструменты в кейс. — В целом, ничего сложного, хотя некоторые детали меня смущают... Это совсем не похоже на дамскую обувь.       Его слова оставили мне странный осадок, но я промолчала, не найдя, что на это ответить. Обычные ботинки, я их на собственноручно заработанные деньги купила... От этой мысли кольнуло в виске, и я поморщилась. Ю Шен это заметил и неуловимо поменялся в лице. Понял он или не понял, что сказал, мне не хотелось продолжать знакомство с дружелюбным человеком спором. Вместо этого я сказала, принявшись завязывать шнурки:       — Я бы дала вам ботинки на изучение, но у меня нет ничего на смену. И большое вам спасибо.       Ю Шен даже проводил меня до выхода из отдела и вежливо попрощался, пообещав, что меня оповестят, когда моя обувь будет готова. После этого я отправилась бродить по штабу, ища, чем бы себя занять.

* * *

      Второго ноября вышло распоряжение о направлении на задание. Меня, потому что я осталась единственным экзорцистом в подразделении. То, что я не считалась действующим экзорцистом, в распоряжении не указывалось.       Yikes.       Меня провожал Комуи. Вместе мы спустились глубоко вниз под остров и стояли на каменной пристани, казалось, выдолбленной прямо в скале. Я бесконечно оправляла свою новенькую форму, которая даже пахла новизной и кожей. В какой-то момент смотритель положил мне ладонь на плечо, заметив, что я вожусь с пуговицами, хотя плащ мой давно был застегнут до самого горла — погода была не ахти, и даже здесь, в подземелье, было слышно, как о гладь озера бьется дождь.       — Не теряй веры в себя, Звездочка, — негромко произнес мужчина, когда я уже собралась спускаться в подготовленную лодку. В ней меня ждал незнакомый мужчина в песочного цвета плаще и с громоздким ранцем, устроенным в ногах. Искатель, как мне рассказывали. — И просто веры. Ты справишься.       — Спасибо, — ответила я в раз севшим голосом, и, казалось мне, в звучании его не слышалось ни капли веры.       Мы плыли молча около десяти минут, потом шли пешком по грязи столько же до станции, которая представляла собой просто небольшую будку на платформе с деревянной табличкой. Табличка эта была настолько старой, что все буквы на ней были стерты погодой, а дерево расширилось и пошло крупными трещинами. Потом мы долго, до самой ночи ехали на поезде в неизвестность, и картинка за окном почти не менялась. Мимо проплывали серые луга, а если вдалеке появлялась какая-нибудь деревушка, ее едва можно было разглядеть из-за завесы дождя.       Из дремы меня вырвал легкий толчок поезда. Едва я успела прийти в себя, дверь в купе отворилась, явив Искателя, который впервые за всю дорогу заговорил со мной:       — Мы прибыли, госпожа экзорцист. Пожалуйста, следуйте за мной, я провожу Вас в гостиницу.       — Зачем нам в гостиницу?       — Из-за непогоды путь затянулся, многие мои коллеги уже вернулись на временную базу и сейчас отдыхают. Погода обещает оставаться прежней минимум до утра, так что Вам пока нечего делать на городских улицах. Если что случится, мы дадим вам знать. А если нет, вы сами все поймете.       Сперва мне хотелось заверить искателя о том, что я прекрасно себя чувствую и могу приступить к работе прямо сейчас, но, благо, вовремя прикусила язык. Это я ехала на мягком диване в купе несколько часов, а искатели, с которыми мне только предстоит встретиться, наверняка несли свою вахту с самого утра, и сейчас отдыхали. Оставалось послушно семенить за провожатым и из чистого любопытства рассматривать небогатый на прохожих, серый от усилившегося дождя городишко.       Гостиница, к которой мы подошли, отличалась от других невысоких каменных домишек лишь старой вывеской и горящими желтым светом окнами. Когда мы зашли, оказалось, что здание больше, чем выглядело снаружи, потому что на весь первый этаж растянулось некое подобие столовой, заполненной едва ли наполовину. Мне удалось насчитать около пятнадцати небольших деревянных столиков, половина из которых была занята людьми в песочного цвета плащах. Еще за парочкой столов сидели обычно одетые люди, потревшие интерес к вошедшим почти сразу же. В воздухе витал запах еды, чая и табачного дыма.       — Посмотрите, кто явился! — Раздался впереди мужской возглас. — Сам Дора собственной персоной!       — Закройся, — фыркнул искатель передо мной и остановился. — Вижу, вы неплохо проводите время. Как обстановка?       — Что ты как недотрога, чесслово, — заворчал все тот же голос, скрипнул стул под весом тела.       — Пока тихо, как видишь, — сказал голос, принадлежащий, судя по всему, мужчине гораздо старше. — Караул сменится, а там посмотрим. Слушок ходил, нам экзорциста обещали в поддержку, но я что-то с тобой никого не вижу.       Названный «Дорой» как-то слишком быстро повернул голову, но я уже вынырнула вперед из-за его фигуры и тихонько шмыгнула носом, чувствуя себя так, словно до этого бесстыже подслушивала весь разговор, пряталась. На меня уставилось четыре пары глаз, и как-то захотелось спрятаться обратно. И все-таки я ответила за своего проводника, правда, голос мой от волнения был тише, чем хотелось бы:       — Я здесь.       — Они издеваются, — негромко протянул говоривший первым и тут же получил кулаком вбок от соседки справа. То была женщина средних лет, чье квадратное лицо от правой брови до самой линии челюсти пересекал тонкий светлый шрам, а темные глаза изучали меня с таким вниманием, что захотелось не просто спрятаться, а вообще убежать из гостиницы.       На какое-то время в небольшой компании воцарилась тишина. Оказавшись в центре внимания, я посмотрела на проводника, тот посмотрел на меня, а потом просто подтащил к двум столам, которые искатели поставили вместе, два стула — для себя и для меня. Тихо поблагодарив, я села между «Дорой» и тем, кому на вид было лет пятьдесят, а то и больше. Какое-то время я не решалась поднимать взгляд и ковыряла пальцем пуговицу на белой манжете плаща. Над всеми нами плавала гнетущая тишина, и даже возня работника стойки будто бы осталась где-то далеко. Тихо потрескивала старая-старая лампа на середине стола.       — Меня зовут Тива, — эту тишину нужно было как-то разбавлять, и я решила начать первой, таки подняв голову. Почти все искатели одновременно подняли брови, поочередно обменялись взглядами и вернули внимание на меня. Я решила стоять до конца. — А вас?       — Годрик, — наконец, первым подал голос мужчина слева от меня. Вряд ли он знал, но его ответ приободрил меня, и я не сдержала благодарной, пусть и слабой улыбки.       — Фрэда, — сидящая почти напротив меня женщина чуть прищурилась и протянула мне руку. Пришлось встать и чуть нагнуться над столом, чтобы пожать ее ладонь, оказавшейся достаточно крепкой, чтобы до боли сжать мою ручонку.       — Бард, — представился мужчина лет тридцати, что сидел между Гордиком и Фрэдой. Он тоже протянул мне руку и мою пожал как будто бы аккуратно.       — Вальк, — последний из присутствующих пожал мне ладошку, тот самый, голос которого я услышала самым первым. Над которым кто-то поиздевался.       Сидящий справа от меня «Дора» промолчал, хотя очередь, очевидно, дошла до него, и мы уставились друг на друга одинаково испытующе. В конце концов, я поинтересовалась его именем, на что искатель фыркнул и качнул головой.       — Ты его уже слышала.       — Тебя и вправду зовут Дора?..       — Дорофей, — коротко отозвался тот и замолчал, дав понять, что на этом все.       — Очень приятно с вами познакомиться, — вежливо ответила я всем сразу, после чего искатели снова обменялись взглядами. В ответ мне была тишина. Ладно... Может, специфика их работы делает их такими неразговорчивыми. Ну, или малышка-экзорцистка, у которой даже сила не активируется. Стоит им об этом сказать, наверное, хоть и от одной только мысли кожа моя дубела от ужаса.       — Сколько тебе лет, девочка? — Кажется, Вальк ну сгорал от любопытства с самого момента, как только меня увидел. В этот раз Фрэда не пихнула его в бок, а тоже посмотрела на меня. Правда, свой интерес она скрывала получше напарника. Я пожевала губу.       — Думаю, мне четырнадцать.       — Ты думаешь? — толстые брови Фрэды взлетели вверх. Я неловко поерзала на своем месте.       — Я, ну... Ничего не помню. Меня нашли недавно... У меня амнезия.       Ситуация становилась все более неловкой, и я начала жалеть о том, что вообще повела себя так дружелюбно и разговорчиво. Теперь вместо того, чтобы перезнакомиться с коллегами на ближайшее будущее, мне захотелось сбежать в номер или, в конце концов, на улицу, чтобы пять пар глаз перестали сверлить меня насквозь. Кто меня за язык тянул!       — А что насчет твоего имени? — Допытывался Вальк. — Его ты помнила?       — Нет, — вздох, сравнимый с отчаянием, — мне его сообщила Хранительница, которая как-то по-своему повзаимодействовала с кубом Чистой Силы, которая, в свою очередь, уже почему-то была во мне. Со мной. У меня.       Дорофей тихо-тихо фыркнул, и когда я посмотрела в его сторону, в уголках его губ таяла усмешка. У Валька вот на лице было написано сложное выражение (и я могла его понять), Бард удивленно моргал на меня круглыми глазами, Фрэда смотрела в стол, но тоже едва заметно улыбалась, а Годрик просто изучал меня взглядом из-под редких седых бровей. Я не могла быть увереной на все сто процентов, но, кажется, атмосфера немножко разрядилась.       — Уже поздно, — заговорила Фрэда и зашевелилась, — нам нужно на обход.       — Только девочку определю, — сказал Дорофей и поднялся. Встали и другие, начали запахивать и застегивать плащи. Дорофей два раза хлопнул меня по плечу. — Идем.       — Могу я пойти с вами?       Все замерли на секунду. Вряд ли они этого хотели, но ведь для чего-то меня сюда отправили? Даже если я этого не хотела. Да, прекрасно было бы просто отсидеться в номере не совсем теплой гостиницы, мечтая о том, что все пройдет хорошо, и я вернусь в Орден точно так же, как уехала, но другая часть меня мечтала побродить по улицам города и увидеть хоть что-то новое за почти месяц безвылазной жизни в штабе.       Опять игра в гляделки. На этот раз ответа я дождалась быстрее, и Фрэда кивнула, хотя голос ее звучал самую малость неуверенно.       — Пойдешь со мной.       Я согласно кивнула. Очень скоро все вышли на улицу и, обменявшись короткими пожеланиями удачи, разошлись в разные стороны. Дорофей и Вальк пошли вместе, Бард и Годрик поодиночке, а мы с Фрэдой направились к западу от гостиницы. Шли мы молча. Мне не хотелось нарушать тишину, вероятно, излишней для чужих ушей болтовней, искательница же казалась, в целом, неразговорчивой. Вместо этого я вертела головой и рассматривала городскую улицу. Она была всего метра четыре в ширину, каменная кладка утопла в земле и грязи, втоптанная в них людскими ногами и временем. Почти черные от дождя дома в ночных красках и вовсе сливались с небом, даже слабые уличные фонари не спасали ситуацию — их света едва хватало, чтобы освещать путь поздним прохожим.       Комуи советовал мне постоянно быть настороже. Смотреть вокруг и анализировать ситуацию. Акума могут напасть неожиданно, могут наблюдать за мной из толпы, могут притворяться другими людьми. Сейчас на улицах не было даже бродяг, и это... успокаивало.       — Какая у тебя Сила?       А?.. Фрэда остановилась шагах в десяти от меня и оглянулась, не услышав ответа. Зазевавшаяся я нагнала ее и шмыгнула носом, поправляя капюшон на голове. Шапок почему-то в Ордене не выдавали. Может, не сезон еще? Недолго подумав, я стянула с правой руки перчатку и показала тыльную сторону ладони. Глаза у искательницы чуть сощурились.       — «Паразит», значит. Понятно. Бедный ребенок.       Последнее она сказала уже отвернувшись, но я все равно услышала и поджала губы. Не то чтобы я любила чужую жалость, но и аргументы против не находились. Такие у меня и были ощущения, как у «бедного ребенка».       — Как долго длится обход? — После этого тишина показалась несколько неуютной.       Чужой шаг был шире, поэтому мне приходилось как будто бы семенить за женщиной, чтобы не переходить на легкий бег. Выглядывающие из-под песочного капюшона пряди волнистых волос уже намокли, и Фрэда натянула тот сильнее, шмыгая носом, совсем как я недавно.       — В основном не больше часа, но зависит от погоды и времени суток. И обстановки в целом. Уже замерзла?       — Нет-нет! Просто интересно.       Мы пошли молча дальше, несколько раз повернули, прошли по узким переулкам чуть медленее. Фрэда велела мне осматривать стены и крыши на наличие чего-нибудь странного, и я послушно ощупывала взглядом каменные дома даже когда мы вновь оказались на широкой улице. Как ни странно, это самое «чего-нибудь» оказалось именно там.       Посреди улицы стояла неясная в ужасном свете фонарей фигура. Фрэда остановилась, побудив остановиться и меня, и в четыре глаза мы уставились вперед. Шум дождя перекрывал другие звуки, но мне чудилось хриплое дыхание, как при поражении легких во время болезни, и странный клокочущий звук. По позвоночнику прошлись мурашки. Фрэда тронула меня за плечо, не сводя с фигуры взгляда.       — Пойдем. Лучше обойти его.       Я беспрекословно послушалась и уже сделала шаг к правому от нас переулку, как вдруг силуэт зашевелился. Приглушенно хлюпнула грязная вода под чужими ботинками. Налетел порыв холодного ветра, бросил нам в лица дождевой воды, и я невольно сжала край капюшона под горлом. Тут-то оно и началось.       «Он», как его обозначила Фрэда, сделал неуклюжий шаг вперед и покачнулся, из-за этого снова шагнул и попал в круг желтого фонарного света. От представшего глазам зрелища у меня волосы дыбом встали, а чужая рука на моем плече сжалась крепче. Даже отсюда можно было увидеть обезображенное мужское лицо: вылупленные глаза, красно-черные подтеки, раззявленный рот, будто человеку просто порвали челюсть. От ужаса я не могла издать и звука, и даже будто бы забыла, как двигаться. Зато Фрэда толкнула меня вперед, а потом схватила за руку и потащила собой.       — Живо! — Скомандовала она. Вместе мы нырнули в переулок. Последнее, что я увидела, это то, как мужчина бросился в нашу сторону.       — Кто это?       — А ты как думаешь?       Необходимость в дальнейших расспросах пропала. От одного только тона искательницы поперек горла моего встал ком, а ноги на мгновение онемели. А ведь так хорошо все шло!       Что мне теперь делать? Фрэда тащит меня прочь от монстра, хотя я должна с ним сражаться. Но что будет, если он нас догонит? Нет... Что будет, когда он нас догонит?       Позади послышались топот и плюханье воды, хриплое рычание, перерастающее в рёв. Я оглянулась всего один раз, а потом в голове снова щелкнуло. Идея была идиотской, но она могла сработать. Когда мы с Фрэдой выбежали на очередной перекресток переулочного лабиринта, я затормозила. Точнее, попыталась, Фрэда дернула меня вперед по инерции, потому что была сильнее, но затем оглянулась.       — Надо разделиться, — выпалила я прежде, чем на меня наругались бы за промедление, — если он побежит за мной, у вас будет время собрать остальных и... что-нибудь придумать.       И, не давая женщине времени на возражения, я бросилась в противоположную от нее сторону. Ее шагов позади слышно не было, а значит, она послушала меня. Не было слышно и топота монстра, что не могло не радовать. Однако это могло означать только одно: Фрэда перетянула погоню за себя. Я свернула налево, направо, а потом снова налево, надеясь оказаться ближе к улице, и оказалась на верном пути. За очередным углом замаячил тусклый свет фонарей. Ослепленная маленькой победой, я бегом направилась прочь из переулка и на самом его краю врезалась в холодную, промокшую насквозь фигуру.       Я хотела было отпрянуть назад, но споткнулась о треклятую каменную плитку, выступавшую из грязи, и упала на пятую точку, тут же попытавшись отползти прочь. Подняться снова мне уже не дали — монстр навалился сверху, схватил за горло. Меня окатило ледяной волной ужаса.       Вот и все. Вот так я и умру, задушенная какой-то пакостью, о происхождении которой только догадываюсь.       Чем меньше оставалось сил, тем холоднее становилось, и в какой-то момент мне даже захотелось перестать сопротивляться. Наверное, у судьбы на меня были другие планы. Позади монстра раздался крик, давший мне надежду. Это была Фрэда.       Искательница схватила мужчину за ворот и дернула на себя, но к нашему общему изумлению даже не сдвинула его с места. Зато вот противник повернул голову на сто восемьдесят градусов — при этом раздался различимый хруст позвонков, — а потом проделал тот же трюк с руками и с силой отпихнул искательницу от себя. Я вскрикнула, когда Фрэда отлетела далеко назад. Ее словно обвязали тросом и дернули! После этого и руки, и голова монстра вернулись в исходные положения, вновь хватая зашевелившуюся меня. Чужой рот раззявился так широко, будто хотел проглотить мою голову целиком, и оттуда закапала кровь вперемешку с вонючей слюной. Вот теперь я по-настоящему завизжала, срывая голос, и, даже не думая, запихалась руками. Ногти правой руки щедро прошлись по синюшному лицу, и голос подал противник. Он заорал так страшно, что замолчала я, распахнув слезящиеся глаза, а затем отпрянул, закрываясь ладонями. В мозгу щелкнуло, я отползла назад и, путаясь в плаще и собственных ногах, встала.       — Фрэда! — Голос от страха срывался на визг. Ответа не последовало. — Фрэда!!!       Крест в ладони мерцал, отбрасывая на рукав бледно-зеленый отсвет. Не сводя с чудища взгляда, я обогнула его по широкой дуге и выбежала из переулка. Искательница лежала почти у противоположного ряда домов и зашевелилась, видимо, от моего топота. Из переулка донесся клекот и рев, от которого в груди заледенело. Убедившись, что женщина жива и дышит, я снова уставилась в сторону темноты и отбежала от медленно приходящей в себя Фрэды. В голове судорожно метались мысли.       О чем там рассказывали ребята и смотритель? Акума могут чуять экзорцистов из-за их Чистой Силы. Они ее боятся, но запрограммированы уничтожать. Значит, если я побегу... Акума последует за мной и оставит Фрэду в покое.       Решено.       Пока я соображала, Акума вышел на плохо освещенную улицу. От человека в его образе мало чего осталось. Кожа на лице стремительно слезала, обнажая черную гниющую плоть, глаза выкатились до невозможности, а изо рта выглядывало что-то круглое и черное... «Это ружье, — задохнувшись от страха в который раз, поняла я, — это ружье, из которого он меня и прибьет». Однако поворачивать назад было уже поздно. Если Фрэду не сильно ранило, она все же сможет что-то придумать, пока я увожу демона прочь. Если нет, то, надеюсь, по мне хотя бы немного погрустят.       — Эй, ты там! — Акума, уже определившийся с целью, которую хочет поджарить первой, снова повернулся ко мне. Его глаза попытались собраться в кучку, сфокусироваться. — У меня есть вот эта штучка, хочешь?       Я подняла правую руку так, чтобы было видно светящийся крест. Демон заклокотал и тут же бросился в мою сторону. Взвизгнув, я развернулась и рванула прочь.       Сколько у меня получится вот так играть в догонялки со смертельно опасным убийцей, я не имела ни малейшего понятия. У меня не получалось активировать Силу, хоть убейся об стенку; она не отзывалась на мои мольбы включиться, только крест мерцал с большей интенсивностью. Когда за спиной послышались крайне странные скрипящие и лязгающие звуки, я оглянулась всего один раз. Изувеченное проказой тело пропало. Теперь за мной летел огромный шар с белым пятном почти на макушке и десятком отросков по всему телу. Глотая слезы, я припустила быстрее и едва не споткнулась, когда впереди из-за угла выплыло точно такое же чудище.       — Боже, — не отдавая самой себе отчет, я дернулась влево и скрылась в очередном темном вонючем переулке.       В такое узенькое пространство монстры не смогли бы пролезть и продолжить погоню. Убежав достаточно далеко, я позволила себе остановиться и, задыхаясь, привалилась к стене. Выровнять дыхание никак не получалось из-за рвущейся наружу истерики — я плакала, как маленький ребенок, сотрясаясь всем телом от ужаса и захлебываясь в слезах и соплях. Что мне делать? Что делать, если Сила вообще не активируется? Патриция говорила, что бежать, но ясное же дело, что вечно убегать я не смогу, физически не смогу! Что же, тогда умереть? Такая перспектива казалась приемлемой только на пятьдесят процентов.       Звонкий щелчок над головой заставить поднять ее. Над домами парила черная сфера с отростками. Тело мое инстинктивно дернулось обратно к улице, но мне едва удалось преодолеть пару метров, как за спиной прогрохотал взрыв, и меня отшвырнуло еще дальше волной горячего воздуха. Приземлившись аж у противоположного ряда домов, не чувствуя собственного тела, я застонала от боли и оглушительного звона в ушах. Впереди плясало зарево огня. Видимо, меня еще и перевернуло немного, так что теперь можно было разглядеть развороченные взрывом дома, между которыми я пару секунд назад пыталась прийти в себя.       Пламя шипело и извивалось совсем по-змеиному, прибиваемое к земле дождем. Воздух заполнился запахом дыма и чего-то еще, доселе незнакомого, едкого до такой степени, что в груди схватывало спазмом, становилось тяжело дышать. В ярком свете пламени стало отчетливо видно, как ко мне приближались двое демонов. Так неспешно, словно смаковали триумфальный момент. Вряд ли Акума могли человечески мыслить. Не знаю, делало ли их это еще страшнее.       Когда они оба приблизились достаточно, чтобы поразить меня выстрелом наверняка, я смогла приподняться и даже сесть, теперь взирая на монстров снизу вверх, разглядывая их широко раскрытыми глазами. Такая себе перспектива, увидеть искаженные в страшных гримасах рожи последними перед самой смертью. Хотела ли я умирать? Нет... Как бы страшно мне не было, умирать не хотелось. Жалко только всего потраченного времени в Ордене. Неужели все было зря? Неужели я зря старалась? Мне даже не узнать, как моя Сила выглядит. А ведь было интересно...       Над головой щелкнуло несколько раз. Когда за ним последовал залп, я машинально вскинула руки к лицу, будто это могло спасти меня от смерти. Снова раздались взрывы, меня обдало жаром и едкой вонью неизвестного происхождения...       Боли не было. Конечно же, кроме той, что уже истязала меня ноющим ощущением по всему телу.       И вдруг снова вокруг все сотряслось от взрывов, и снова не последовало разъедающей боли от огня, который должен был сожрать меня заживо и оставить тлеющие останки. Открыв глаза, я взглянула вперед — и обомлела. Вокруг меня сияла белоснежная стена, надежно прятавшая меня от смерти. Если прислушаться, то можно было уловить едва слышный звон, исходящий от нее. Тут-то я, наконец, заметила, что и правая рука моя светится точно также. Из груди моей вырвался воздух, словно мне дали под дых. Неужто это! Это моя! Моя Чистая Сила!       Не успела я толком поизумляться и прийти в себя, как стена впереди начала тускнеть, а потом стремительно таять. Совсем скоро от нее остались лишь жалкие хлопья, и те растаяли в грязи, исчезли среди каменных обломков. Демонов как не бывало. Где-то отчаянно кричали люди. Надрывно рыдал ребенок, хлопали двери и топало множество ног. Город разом пробудился, наплевав на позднюю ночь и комендантский час. Слева от меня послышался знакомый голос, он тоже что-то кричал и стремительно приближался.       — Тива!       Голос этот резко оказался совсем близко, крепкие руки схватили меня за плечи, отчего я крупно вздрогнула и очнулась. Напротив меня прямо в луже сидела Фрэда. Она внимательно осмотрела всю меня несколько раз, а потом мы вместе поднялись на ноги. Точнее, Фрэда встала и одним махом подняла меня, поставила, прямо как куклу.       — Ты цела? Что-нибудь сломано?       Внятно ответить ей я так и не смогла, потому что элементарно разревелась. Точную причину очередной истерики я так и не установила. Мне было все еще страшно? Я была счастлива, что выжила? Или радовалась тому, что и Фрэде удалось уцелеть, так она еще и меня нашла, чтобы убедиться, жива ли я? Не знаю. Чувства мои разошлись настолько, что вскоре рыдания превратились в громкую икоту, и Фрэда, то ли шокированная, то ли растерянная, была вынуждена просто обнять меня. Широкая ладонь аккуратно гладила меня по голове. Ткнувшись носом в мокрый плащ, я даже не нашла в себе сил обнять искательницу в ответ. Все, чего хотелось — прорыдаться и выключиться.

* * *

      Когда сохраненная видеозапись последней из задокументированных миссий закончилась, смотритель Ли едва сдерживался, чтобы не закричать от рвущегося наружу гнева. Он только что наблюдал за тем, как маленькая девочка едва не погибла. Ее спасло только чудо, невероятно совпадение, крайне удачное стечение обстоятельств. Он невольно видел в Тиве свою Линали, разве что у Линали хотя бы был он, Комуи. И то, в страданиях обеих был виноват лишь один человек, и сейчас он с деловым видом изучал личное дело юной беспризорницы.       — Я требую еще месяц, — тон Комуи был непреклонным.       — Чего ради, смотритель? — Рувелье усмехнулся и поправил темный жилет. — Рано или поздно девочке придется снова столкнуться с демонами.       — Ради того, чтобы она подготовилась к этой встрече лучше, — теперь тон смотрителя звучал железобетонно, и инспектор не мог не обратить на это внимание. — Она не была готова во время отдачи приказа, не готова и сейчас. Ее сила активировалась в последний момент, и вы сами это прекрасно видели. Это был защитный инстинкт самой Силы, а не воля носителя. Вы хотите еще одного дееспособного экзорциста? Так дайте мне возможность натренировать ее! Вместо этого вы едва не угробили девочку, поставив тем самым под удар и нашу общую миссию.       Наигранная улыбка исчезла с лица инспектора. Комуи всегда стоял стеной за экзорцистов, так что его реакция не удивляла. Удивляло больше долгоживущее упрямство, которое, впрочем, было в числе столпов, помогавшим старшему Ли держаться на своем немаловажном посту. Рувелье долго смотрел сначала на личное дело новенькой девчонки в своих руках, потом столько же на смотрителя. И вдруг сказал:       — Ладно. Тренируйте ее, натаскивайте. Делайте, что должно. Через месяц увидим.       Комуи еще не успел толком удивиться, уже открыл было рот, чтобы оспорить новый приказ, как вдруг в дверь постучались, и он захлопнул рот. После разрешения заглянул подчиненный инспектора.       — Сэр, все готово, время отправляться.       Папка с личным делом вернулась на стол смотрителя, Рувелье вздохнул, словно сделал какое-то важное дело, снова посмотрел на Комуи и повел бровью.       — До встречи, смотритель Ли. Можете не провожать.       — До встречи, инспектор. Хорошей дороги. — Отозвался Комуи и, когда дверь за Рувелье закрылась, выдохнул в сторону: — Не очень-то и хотелось.