knocked

 118 Мой желудок сжимается, выявляя то ужасное чувство шока, которое невозможно подавить. Он смотрит на меня в ожидании хотя бы какой-нибудь реакции, и все, что я могу ему предоставить - это вид кролика, на которого машины светят фарами. Из всех глупостей, над которыми я могу подумать сейчас: интересно, прилично или нет разглядывать его? Он должен привыкнуть к этому, это не просто несовершенство или неловкое тату, которые вы можете скрыть под одеждой или завуалировать бодрой шуткой. Это одно из самых важных чувств, которое помогает держаться крепко на земле и ориентироваться в ситуации. Я не могла бы даже представить, насколько потерянным он стал. - Есть ли... - спокойно начинаю я до того, как можно будет произвести переоценку ситуации, - есть ли у тебя что-нибудь, чем можно вытереть воду? Частично скрываю руки за спиной, потому что не могу удержать их от дрожи. Я неуверенна, разочарован ли он моей инициативой, но он хмурит лоб и бормочет что-то, направляясь на кухню. Следую за ним, внимательно наблюдаю за его движениями в попытке определить масштабы инвалидности. Короткая прогулка является плохим показателем, потому что - это его квартира, и он может мысленно воспроизвести интерьер, и теперь, вероятно, также может ориентироваться здесь с закрытыми глазами. То, как он роется в почти пустых шкафах, пытаясь найти салфетки - совершенно нормально, если исключить тот факт, что он наполовину слеп. Черт. Прочищаю горло, избавляясь от комка нервов, Гарри поворачивает голову так, словно я пыталась привлечь его внимание. Может быть, это сродни тому, как смотреть через матовое стекло. Или его левый глаз окутан темными силуэтами. Если он закроет правый глаз, что он будет видеть тогда? У меня нет возможности узнать, потому что он вернулся к поискам бумажных полотенец. В любое другое время я бы начала отчитывать его за грязные кружки, разбросанные слева от раковины. Его кухня - хаотичное царство с крошками, кастрюлями со старой едой и ордой немытой посуды. - Как? Вооружившись рулоном кухонных полотенец, Гарри выглядит как ребенок, спрашивающий о каминном орнаменте, который так причудливо сплетается. Это, вероятно, не самый лучший вариант, нет никакого смысла ходить вокруг да около. Он должен догадаться о теме, по которой я задала вопрос. - Что? - отвечает он. Он держит себя так своенравно, будто бы он привык к прямоте людей. Или причина в том, что я непоколебима в желании поддерживать визуальный контакт. Это по-прежнему он, несмотря на то, каким холодным и закрытым он стал. - Как это получилось? - С помощью ножа, - с абсолютно обескровленным эмоциями лицом отвечает он. Столь откровенное заявление вызывает с моей стороны смешок. Здесь не место чувству юмора. Он лишен заинтересованности в разговоре настолько же, насколько я не могу повернуть голову вокруг шеи. Но он попытался меня развеселить. - Я предполагала, - мысль о том, как лезвие касается его лица, вызывает в моем голосе напряженность. - Но почему? Что произошло, Гарри? Он берет полиэтиленовый пакет прежде, чем снова пойти в спальню. Вода ручейками растекается от места, куда я ее пролила, делая деревянные полы более чистыми. - Я сказал то, что вероятно не должен был говорить, - произносит он, приседая для того, чтобы оценить масштабы бедствия. Я аккуратно обхожу лужу на пути к его незаправленной постели. Он вытирает воду, пока я раздумываю над тем, хочу ли я узнать детали или мне не стоит вникать слишком глубоко в то, во что я не должна быть впутана. - Кому? - напряженно спрашиваю. - Они дают тебе... - Гарри делает паузу, посматривая на меня с опаской, прежде чем продолжить собирать осколки, - это было новым для меня, - тихо говорит он. - Ты получаешь первую пару таблеток бесплатно для того, чтобы он убедился, что ты вернешься. - Наркотики? - сжимаю ладонями простынь. Я ерзаю на кровати, пытаясь подавить чертову мысль о том, что это не мой Гарри, мой Гарри не был бы таким глупым. Но конечно, это не мой Гарри. Больше не мой. И теперь передо мной на коленях стоит парень, который совершенно незнаком мне. - Он сказал, что это законно, но я не уверен, сколько проверок они прошли. Но пошло все отсюда, - он стучит по лбу, - избавиться от этого на некоторое время, это заставило меня чувствовать себя счастливым снова. Я хочу плакать и кричать на него, но я не могу, потому что Гарри был настолько потерян, что мог найти счастье только в чем-то опасном временном и искусственном. Это заставляет меня чувствовать себя сломленной. Я хочу сплести наши руки и кричать на него - обе эмоции бушуют во мне одновременно. - Я не мог себе этого позволить, позже я узнал, что мой дистрибьютор управляет одним из моих главных конкурентов. Я был потерей, которая убыточна вдвойне, что было бонусом для него, - Гарри жестикулирует вполсилы. Поврежденный левый глаз сверкает, следуя по пути правого, но не имея возможности видеть. Мои губы дрожат, глаза слезятся, а комок в горле грозится задушить меня. - И он оставил тебя? - Они. Их было двое, - спокойно поправляет меня Гарри. - Ты был один? - затаив дыхание спрашиваю я. Он поднимает взгляд, откладывая вытирание пола, когда слышит, как мой голос прерывается. Я не хочу погрязнуть в этом ужасном состоянии, когда ты заливаешься слезами и не можешь остановить себя. Но Гарри идентифицирует знаки, мы оба знаем, что сейчас я начну рыдать. - Не расстраивайся, Бо, - он вздыхает, - это уже произошло, не стоит придавать этому слишком много значения теперь. Кому вообще нужна его уверенность? Как он может не переживать? Скорее всего, он просто перестал заботиться о комфорте, в котором нуждается любой человек. Несмотря на то, что ему все равно, я не могу избавиться от образов, которые всплывают в моем сознании. Как он падает на грязной аллее. Он один. Он испуган. Он ранен. - Ты ходил в полицию? Большая часть воды устранена, полотенца теперь почти сухие. Все лишнее отправляется в мешок. - Нет, они навещали меня в больнице, но я не позволил им преследовать его. Мои зубы скрипят от отчаяния, и я пытаюсь устранить необходимость в том, чтобы схватить его за плечи и начать трясти. - Почему нет? Ты знал тех, кто атаковал тебя? - спрашиваю я, находясь в недоумении. - Те люди навсегда обезобразили тебя шрамом. Ты слеп, Гарри! Ярость возвращается вместе с потускневшим стальным взглядом. Он стоит, также как и я, но мы далеко не равны в росте. - Ты думаешь, я не знаю? - ядовито выплевывает он. - Тогда почему ты не выдвигаешь обвинения? Мое тело разочаровано опускается, эта безнадежность близка к поражению. Что толку спорить с ним? Он, кажется, сдался, выпячивая свое раздражение, которое заставляет его мышцы напрягаться. - Потому что я знаю, о чем они думали. Они думали, что я заслужил это, - тихо признает Гарри, стыдливо опустив голову. - То, как они смотрели на меня, заставило меня чувствовать себя бесполезным. Как будто я был пустой тратой времени. - Это их работа, Гарри. Они должны были помочь тебе. Мои суждения были отвергнуты. - В этом, так или иначе, не было особого смысла. Я знаю, кто это был. Этих людей невозможно победить, Бо. Только подливать масла в огонь. Мягкость, которая на некоторое время появилась в его голосе, была утеряна и заменена осадком горечи, старыми воспоминаниями и вспыльчивостью. Черт с ним. Я пыталась справиться с деликатной задачей - маленькими осколками, которые он не поднял. Это не его вина. - Бо, - в его голосе звучит брань. Мое терпение взрывается. - Как ты можешь быть таким чертовски глупым?! - я кричу. Внезапное прибавление громкости голоса тревожит его, он падает на корточки, испуганно расширяя глаза, заикается, прежде чем мы оба проваливаемся в пустоту молчания. Я борюсь со своим дыханием, пытаясь начать контролировать его, контролировать себя и встать с пола. - Мне нужно идти. Качаю головой и закатываю глаза, сдерживая эмоции, с которыми не могу справиться. Это несправедливо. Я желала пролить свет на все чувства и мысли этим вечером, но мое желание не сбылось. - Ты не должна уходить, - отчаянно говорит он. Глаза Гарри мечутся по комнате в поисках предмета, который мог бы заставить меня остаться. Это душераздирающе, так как некоторое время назад, все, что он должен был сделать - это улыбнуться, и я уже бежала к нему. Но теперь одной улыбки недостаточно, и он понимает это. - Пожалуйста, - он сглатывает, - просто... просто останься немного подольше. Его руки дрожат, он закусил нижнюю губу. Взволнованность ребенка. Если бы он прижимал к себе плюшевого мишку, вы бы подумали, что он - плачущий малыш, который не хочет идти в постель. - Нет. Я отворачиваюсь от него, хватая пиджак с подушек. Его квартира вдруг превращается в тюрьму, из которой я отчаянно желаю вырваться. Мне нужно уйти от него, потому что он тащит меня к месту, из которого я должна бежать. - Ты только что пришла. Он зарывается потными ладонями в волосы, стягивая бандану назад. Это не привлекало моего внимания раньше, но теперь я вижу, что ногти Гарри искусаны до крови. Он - воплощение нервного крушения. Я ужасный человек, потому что отказываю ему. - Я не хочу оставаться. Слова сжигают мое горло. - Я могу проводить тебя. - Я не нуждаюсь в тебе... Я хотела сказать ему, что в этом нет необходимости, но приговор незавершенно висит между нами тяжелым камнем. Если бы мое сердце не было бы уже разбитым, то оно бы потерпело крах сейчас от его пустого взгляда. Крошечная нить, которая держала нас, была совсем истрепана, но каждый из нас отчаянно цеплялся за грязный кончик. В его глазах стоят слезы, грудь тяжело вздымается. - Пожалуйста, - хрипит Гарри. {Прим. пер.: включите Michael Jackson - You Are Not Alone, если хотите сделать все атмосферным}. Я почти вываливаюсь в коридор. Дверь, наконец, захлопывается, но вина и ответственность, которые я чувствовала, находясь там, все еще сдавливают мне горло, словно тиски. Они цепляются к моей коже, словно пот в жаркий летний день. Я прохожу почти половину коридора прежде, чем вскрикиваю, заставляя себя остановиться. - Дерьмо. Было бы здорово просто уйти, убежать от этого кошмарного вечера, но моя собственная глупость вина тому, что я забыла сумку перекинутой через спинку дивана. Я бы оставила ее там, если бы предметы, находящиеся в ней, не были бы жизненно важными для того, чтобы я добралась домой. Гордость и нежелание сопровождают меня, когда я плетусь обратно по коридору, чтобы еще раз посетить его квартиру. Легкий толчок - все, что мне нужно, чтобы войти. - Я оставила мою... Гарри? Он на полу, судорожно глотает воздух, чтобы заполнить легкие, но, несмотря на его длинные нерегулярные вдохи, это не приносит никакого прогресса. Я снова зову его, но он все еще лежит свернувшись. Его пальцы цепляются за ковер, подбородок касается груди, и я предполагаю, что он не в порядке. В моих коленях пульсирует тупая боль, я падаю на пол рядом с ним. Беру его лицо в свои ладони, показывая ему, что он не одинок. - Я...Бо, я не могу... Держу его. Паника сжимает мой желудок. Пытаюсь думать как человек, который знал Гарри, когда он был маленьким мальчиком, когда угроза присутствия отца была слишком большой. Держу его. Уникальный набор цвета в его глазах. Они теряют фокус, мое периферическое зрение скользит по нему, он чувствует себя потерянным для меня. Мои руки гладят его неестественно выгнутую спину, когда я пытаюсь переместить его. Гарри все еще находится в себе, когда я мягко произношу его имя. Он перемещается в полусидячую позу: голова закинута назад, тело тянется, словно цветок к солнцу, в поисках опоры. Я, пользуясь возможностью, вклиниваю свое плечо под его руку. Когда его сестра делала это в детстве, это вряд ли походило на то, что происходит сейчас. Его вес больше, чем моя грузоподъемность, даже в самой неотложной ситуации я не смогу тащить его. Я плачу от отчаяния, каблуки упираются в пол. Секундой позже Гарри опирается на меня, все еще тяжело дыша. Мое сердце бьется, словно ударяясь о его лопатки. Я прислоняюсь к дивану, чтобы поддержать наши вынужденные объятия. Он сидит между моими вытянутыми ногами. - Все в порядке, - с поспешной уверенностью говорю я, - с тобой все будет в порядке. Попробуй дышать вместе со мной. Я целенаправленно увеличиваю движение моей груди, чтобы он мог чувствовать это, но он не слушает. Я обхватываю его грудную клетку руками. Рыдания Гарри лишены эмоций, потому что инстинкты захватили все его существо. Остались лишь примитивные мысли о выживании и получении кислорода для легких. - Тссссс. Подобный эффект имеют приступы астмы. Я помню, как наблюдала своего двоюродного брата, когда он упал на колени, пачкая их в траве и грязи, помню дыхание, которое со свистом вырывалось из его груди. Моя тетя сунула ингалятор ему в рот, но у меня нет лекарства для Гарри. Здесь нет волшебной таблетки или ингалятора, которые помогли бы ему справиться с приступом, атакующим его. Голова Гарри покоится у меня на плече, когда я освобождаю его волосы, скованные банданой. Его грудь борется с давлением моей правой ладони, пока моя левая рука гладит его волосы. Это всегда было комфортным для него, он гарантированно расслаблялся и засыпал. Но, по-моему, он далеко от этого сейчас. Связь, созданная нами благодаря соприкасающейся спине и груди. Бессистемно спутанные конечности. Мокрые ладони. Случайно оставленные синяки. Я держу тебя, детка. Это самые долгие четыре минуты в моей жизни. Его дыхание постепенно успокаивается до темпа быстрой ходьбы. Я чувствую себя так, словно я пробежала марафон в жаркий летний день со стаей волков на хвосте. Мое истощение очевидно, понятия не имею, что же тогда испытывает Гарри. Осторожно встряхиваю его, под моим наблюдением его пульс приходит в норму. Шепчу ему обещания о том, что с ним все будет в порядке, что он в безопасности, и я буду с ним до тех пор, пока ему это нужно. Провожаю его спать, пока он бормочет мое имя. - Я останусь, только, пожалуйста, не делай так больше. - Я постараюсь.