Жизнь, как она есть

      Когда Джеймс Уэсли впервые входит в их офис, Мэтт сперва испытывает радость — наконец-то клиент, потом недоверие — когда дело, которое им предлагают, оказывается таким дорогим и наверняка грязным, затем неприязнь, и в самом конце — заинтересованность.       Во второй раз, который Мэтт не ожидал, говоря откровенно, его чувства колеблются от удивления до невольного уважения.       Их третью встречу и встречей-то назвать нельзя. Мёрдок с высоты строящегося здания следит за людьми Прохазки и становится невольным свидетелем их разговора с Уэсли и его охраной. И если поначалу кажется, что стороны договорятся и передача контроля над территорией пройдет бескровно, то это только кажется. Люди Прохазки не желают ходить на поводке, даже если со стороны его и не видно. К месту диалога подтягиваются вооруженные люди, и другая сторона оказывается в меньшинстве. Но, судя то тому, как незначительно возрастает пульс Уэсли, того это совершенно не пугает. Он спрашивает, действительно ли они хотят закончить дело именно так, а затем разверзается ад.       Грохот выстрелов, крики и приказы бьют по ушам, и Мэтт на мгновение теряется. Когда же слух адаптируется, картинка перед внутренним взором возникает полнее и четче, чем если бы он просто смотрел. И чем дольше он смотрит, тем яснее понимает — кем бы ни был работодатель Уэсли, экономить он решительно не хочет. Ни на людях, ни на оружии. Ни на поддержке, осознает Мэтт, когда слева далеко позади него начинает стрелять снайпер. И ему бы затаиться в своем, таком неожиданно удачном укрытии и не отсвечивать, но он слышит то, чего не замечают остальные в горячке боя.       Почему он вмешивается, он и сам не знает, просто запускает обломком строительного мусора в парня, который практически обошел Уэсли с фланга. Возможно, ему симпатична сама мысль о пауках в банке, которые рано или поздно сожрут друг друга, а он всего лишь не хочет потерять ту нить, за которую нужно будет дернуть, чтобы самый главный из них отреагировал. Возможно, ему любопытно, почему ему самому до сих пор никто не мешает носиться в маске по городу. А возможно, ему просто интересен этот человек. Кто знает?       Он чувствует мгновенный, внимательный взгляд, непроизвольно отступает глубже в тень и до самого конца перестрелки старается не высовываться. Когда же все заканчивается, он слышит вопрос и не сразу понимает, что обращаются именно к нему.       - Спуститесь? - голос спокойный, словно тут и не перебили два десятка человек.       Люди подбирают своих раненых, грузятся по машинам, и для того, чтобы что-то решить, у Мэтта совсем не остается времени. Впрочем, его и не ждут. Раздав распоряжения, Уэсли садится в машину и уезжает, но Мёрдоку почему-то кажется, что это далеко не финал.       Его предчувствие оправдывает себя на все сто процентов.       На следующее утро он слышит уверенные шаги, знакомое сердцебиение и тиканье дорогих часов за несколько минут до того, как раздается стук в дверь.       Фогги насторожен, удивлен и совсем немного обрадован. Свои чувства Мэтт может описать как предвкушение или азарт. Их клиент, или скорее наниматель, все так же невозмутим и мнимо открыт, но Мэтт слышит в его голосе какую-то новую интонацию. Любопытство, быть может?       Он пропускает мимо ушей большую часть слов, зная, что Фогги, уже наученный горьким опытом защиты заведомого преступника, ничего не упустит. Сам же вслушивается в интонации, ровный ритм дыхания, спокойное биение пульса и не может отыскать подвох, хоть и знает о его наличии. Когда в конце разговора их наниматель просит чашку кофе, Мэтт едва успевает поймать улыбку за хвост. Их кофеварка чуть меньше, чем доисторическая, и уговорить её работать дело не быстрое. А Карен, как назло, еще нет, и Фогги на правах зрячего хозяина отправляется сражаться со строптивой техникой.       Он отсчитывает про себя секунды тишины, и на двадцать второй их гость наконец-то переходит к сути.       - Почему вы вмешались? Мне казалось, вы ясно понимаете, что мы по разные стороны баррикад, - любопытство живыми искрами расцвечивает сдержанный образ.       - А почему вы не рассказали обо мне своему работодателю? - отвечает Мэтт вопросом на вопрос.       - Вас интересует только это? - в негромком голосе сквозит усмешка. - Вы - проблема, а мой работодатель предпочитает решать их в зародыше. Я же считаю, что пока от вас больше пользы, чем вреда.       Мёрдок удерживает возмущенное отрицание, отчасти не горя желанием знать какую именно пользу он приносит преступному сообществу Адской кухни, отчасти не желая выслушивать все это от человека напротив, у которого, как он подозревает, припрятано немало ехидных колючек.       - Зачем вы пришли? - неожиданно даже для себя спрашивает он. - Это дело...       - …настоящее до последней точки, и оно чистое, если это вас волнует. Просто мне интересно. Я дал вам понять, что знаю о вашем альтер-эго, вы же спасаете мне жизнь. Вы хоть сами понимаете, почему так поступили?       Мёрдок ничего не может поделать с ухмылкой, когда повторяет фразу своего собеседника точь-в-точь, вплоть до интонаций.       - Просто мне интересно.       И хоть он не может видеть лица своего собеседника, он более чем уверен, что тот усмехается.       - Звоните, если захотите поговорить.       Мэтт слышит тихий металлический скрежет открываемой ручки, поскрипывание пера по плотной бумаге и то, как она шуршит, двигаясь по мелким неровностям стола. Он едва успевает накрыть визитку рукой, как возвращается Фогги.       - Кофеварка у нас не очень, потому кофе так себе.       - Что ж, это повод платить вам больше.       Их наниматель улыбается, Фогги смеется, а Мэтт вообще не уверен, что это была шутка. Острые уголки маленького прямоугольника покалывают ему ладонь, и ему кажется, что он уже расписался кровью в невидимом договоре.       Но все же Мёрдок пользуется этим приглашением дважды.       В первый раз, когда он добирается-таки до дома после всех этих взрывов в Адской кухне, драк и побегов, и у него совершенно нет никаких сил и есть целая куча неотвеченных вызовов. От Клэр, Фогги, Карен. Он так и не решает, кому из них звонить в первую очередь, и включает новости. В ответ на него сыпется столько всего, что кажется взорвать бомбу у него в голове — милосердие божье. Новостные каналы на все лады поливают его грязью, обвиняя во взрывах и убийствах, и он знает, чья это работа. Бессильный гнев закипает и закипает внутри, выплескиваясь в конце концов в яростную тираду, которую он обрушивает на собеседника, стоит только Уэсли поднять трубку.       В ответ он слышит негромкий смех, который отрезвляет его не хуже ведра холодной воды.       - Вы хорошо отвлекаете внимание, мистер Мёрдок, и было бы глупостью этим не воспользоваться. А если вы считаете, что вас обделили, то согласитесь, что удовольствие поорать на кого-то в три часа ночи из-за того, что ваша героическая деятельность приносит какие-то не те плоды, того стоит.       Мэтт изо всех сил пытается промолчать, потому что хоть это действительно дорого стоит, но он явно не ради этого сегодня чуть ли не наизнанку вывернулся. В борьбе за цензурное выражение своих аргументов он едва не пропускает предупреждение, которое его наниматель дает ему прежде чем отключиться.       - Дело, за которое вы взялись... лучше бы вам от него отказаться.       Конечно же, «Нельсон и Мёрдок» и не думают бросать дело, наоборот, Фогги и Карен берутся за работу с таким энтузиазмом, что Мэтту приходится их притормаживать, напоминать о здравом смысле и чувстве самосохранения. И само собой, все заканчивается совсем не так, как бы им хотелось.       Смерть миссис Карденос, безумное сражение с сумасшедшим японцем и на закуску личная встреча с мистером Фиском. Удача улыбается Мэтту лишь в самом конце, когда чудовищно сильный Фиск вместо того, чтобы придушить его собственноручно, отдает короткий приказ своему ассистенту. Не то, чтобы Мёрдок ждет, что Уэсли его пожалеет или пощадит, но огнестрельное оружие - это то, с чем он может справиться сейчас, в отличие от совершенно убийственных кулаков. Он сжимает в руке обломок стола и ждет, пока щелкнет снимаемый с предохранителя пистолет, чтобы метнуть свой импровизированный снаряд точно в цель и броситься к окну. Удача все еще с ним, когда он падает в воду, а не на пирс, когда оглушенный и израненный все же умудряется выплыть и выбраться. В тот миг, когда он падает на пол своей развороченной квартиры, госпожа Фортуна решает, что с него достаточно её милости.       Наутро его ждет фееричный скандал, громкий хлопок дверью от лучшего друга и долгие часы боли и одиночества.       Он тянется к телефону, который уже не кричит «Фогги! Фогги!» каждые пятнадцать минут, и это второй раз, когда он набирает номер, по которому обещал себе больше не звонить.       - Это Мёрдок, - выдыхает он, когда гудки сменяются четким «Да?».       - А вы живучий, господин адвокат, - хмыкает Уэсли, и Мэтт надеется, что слышит в его голосе толику облегчения. Надеется, что хоть кому-то его жизнь и смерть еще не безразличны. - И везучий. Смерть Нобу уладить будет очень непросто. Так что примите мои поздравления.       - Благодарю, - хрипит Мэтт и кривится от мысли, что там, где друг от него отвернулся, враг отдает ему должное. С кем еще может такое случится, как не с ним? Гребаное везение Мёрдоков.       Но все же это, вкупе с неуклюжей поддержкой Карен, дает ему возможность вынырнуть из уныния и начать двигаться дальше. От одного дня к другому сквозь нелегкие героические ночи.       Он ничего не знает до самого ареста Фиска. Лишь не найдя в списках знакомой фамилии, спрашивает ведущего спец агента по этому делу, и его ответ заставляет радость победы померкнуть. Когда Фогги интересуется, почему Мэтт так мрачен, он не знает, что сказать.       Он понятия не имеет, правильно ли горевать по человеку, который никогда не был его другом. Знает лишь то, что будет скучать по их редким беседам, правдивым и честным, когда не нужно притворяться ни перед собой, ни перед собеседником. Просто еще не знает, как сильно.