AM

Спустя пару недель, я перешел на следующую стадию – отчаянное желание выбросить всё произошедшее из головы и жить дальше. Как это было возможно? Разумеется, с помощью регулярных попоек в баре с друзьями. Надо отдать должное парням, они изо всех сил делали вид, что не замечают моего состояния. Словно мы здесь и правда из-за того, что не виделись целых три дня и нам нужно так много рассказать друг другу. Хэлдерс постоянно пытался познакомить меня с какой-то очередной девицей, каждый раз разыгрываю штуку типа «Предстааавь себе, Синтия обожает наши песни. Какая твоя любимая, Синтия?» И эта очередная "Синтия" щебетала что-то вроде Mardy Bum или Only Ones Who Know, а я думал только об одном. Девочка, ты понятия не имеешь, кто стоит перед тобой сейчас. И это было правдой. Того наивного романтичного мальчишки давно не было и в помине. Он был растерзан, уничтожен, растворился в суете бессмысленных дней и пьяном угаре. Казалось, он погиб внутри меня в тот момент, когда моё сердце разбилось. Поэтому, я лишь вежливо улыбался каждой новой такой "Синтии" и выходил на улицу, чтобы набрать всего один до боли знакомый номер. Стереть эти цифры из памяти я так и не смог, как бы ни пытался. Разумеется, она не брала трубку, но я не сдавался. Я заваливал её сообщениями, предлагал присоединиться ко мне в очередном баре, составить мне компанию. Она каждый раз удостаивала меня всего одним ответным сообщением. Почему ты постоянно звонишь мне, когда пьян? Почему? Что значит почему? Разве это не было очевидно? Я скучал, я отчаянно хотел вернуть её, посмотреть в её глаза. Черт возьми, хотя бы услышать голос. Просто услышать её голос, разве это так много? Но она лишала меня даже этого, присылая каждый раз всего одно чертово сообщение, словно оно уже было забито у неё в черновиках. Почему ты постоянно звонишь мне, когда пьян? Неужели она забыла? Я ведь "неспособен принимать верные решения" и "предлагаю дурацкие идеи". Так она сказала, когда мы расстались. Эти слова плотно засели в моём мозгу, всплывая каждый раз, когда мне казалось, что я вновь разочаровал её. И однажды, я довёл себя до ручки, без остановки прокручивая в голове эти пару фраз. «Не способен принимать решения, да? Пожалуй, моей главной ошибкой было то, что я решил, будто ты чего-то стоишь. Так что вот тебе моя очередная дурацкая идея, дрянь!» Я продолжал этот идиотский внутренний монолог, пока метался по квартире в поисках того единственного, что осталось у меня от этих отношений. Того единственного, что я был намерен не только сохранить, но и использовать как только буду к этому готов. Вот она. Папка с моими черновиками. Наброски романтических баллад, рассказы о том, как мы были счастливы. Я хотел посвятить ей не одну песню, потому что всё это время она была моей музой. Пожалуй, этого материала с лихвой хватило бы на целый альбом, но мне тогда явно было не до своей карьеры. Помятый, уставший, с растрепанными волосами, безумными глазами и тлевшей в зубах сигаретой, я жадно просматривал накопившийся материал. Это был не я. Не тот я, что сидел сейчас на полу своей пустой квартиры, роняя пепел прямо на паркет. Я ни за что не смог бы записать ни одну из этих песен, даже пару написанных строк не произнес бы вслух. Это было бы слишком. Пролистав папку до конца, я ни секунды не сомневался в том, что просто обязан её уничтожить. Просто выбросить их в мусоропровод, было бы мало. Разорвать на мелкие кусочки – эффективно, только кто потом стал бы собирать этот мусор? Очевидно, самым логичным было бы сжечь эти листы один за другим, с упоением наблюдая, как на моих глазах тлеют слова и строки. Как навсегда исчезает тот, кем я когда-то был. Я провозился с этим почти до утра, но я был невероятно доволен собой. Чертовы психологи оказались правы – с каждой новой страницей, превращающейся в пепел, я отпускал частичку своего прошлого. Не знаю уж в чем тут секрет, но мне действительно стало лучше. Впервые за долгое время, я заснул, едва моя голова коснулась подушки. Впервые за долгое время, ничто не потревожило мой сон – ни картинки из прошлого, ни её образ, ни звук её голоса, эхом раздававшийся в ушах. Я просто заснул, без единого сновидения. И умудрился проспать почти сутки. Очнувшись около трех часов ночи, я почувствовал непреодолимое желание написать ей. Не знаю, что это было – знак свыше, очередное наваждение или просто самовнушение. Я знал лишь одно. Сейчас три часа ночи, я абсолютно трезв, и я должен написать ей всего одно слово. Прощай.