Май, сирень, Арнольд и Хельга!

«Эта Хельга такая неопределенная», - размышлял Арнольд, лежа на своем крохотном диванчике, с которого уже давно свисали вниз непомещающиеся ноги, – «я странно себя чувствую», - он перевернулся набок, подперев голову рукой. Что же это за новое чувство, родившееся в юном теле? «Это точно не любовь», - Арнольд, уже встав с дивана и наяривая круги по комнате, продолжал размышления, - «это что-то другое… это совсем не то, что я чувствую к Лайле». При мысли о его хрупкой, нежной, такой рыжей и веснушчатой любимой девушке, у Арнольда снова защемило в районе сердца. Что же происходит? Этот жар, раскаленным металлом обжигающий грудь, а потом ядовитыми каплями стекающий вниз, выворачивая живот наизнанку… Арнольд снова вспоминал слова, недавно сказанные Лайлой. Вся эта сцена сегодняшнего вечера металась в мыслях. Стоящая перед ним Лайла Сойер, ее огненно рыжие волосы, совсем алые от слепящего закатного солнца, ее доблестная улыбка и слова, пронзающие спину. Как она могла быть настолько прекрасной, говоря все это, и почему же в самый последний момент она выглядела такой отчаянной и раскаявшейся? И почему же она запомнилась Арнольду именно в этом образе, если он знал ее совсем другой? Шотмен на минуту задумался. Вновь присев уже на кровать, парень уставился в одну точку, где-то там, в просторах бардака на столе. В голову ударила забытая мысль: «Я же забыл отдать Хельге ее розовую книжечку!» «Сладкая и приторная Лайла…» - размышляла Хельга, лежа на кровати и задирая вверх то одну ногу, то другую, а руки скрестив на груди. Вид у неё был довольно потрепанный и хмурый: не всякий раз на день приходится столько приключений. – «Ох..как же я зла! И как только посмела эта грязная стерва так поступить с моим милым Арнольдом?» И Хельга вскочила с постели, встав в позу а-ля «мила и невинна»; и она завертелась по комнате, точно юла, держа в руках большую розовую подушку, как это показывают в фильмах, где главный герой и его возлюбленная кружатся после долгого бега по зеленой поляне ярких растений, на фоне безмятежного голубого неба. Потом она со всей своей нежностью плавно кинула подучшечку на мягкую постель, повесив на лицо маску великодушия и любви, какую, как ей казалось, всегда носила Лайла Сойер. Затем она прыгнула и всей своей тяжестью обрушилась на кровать, примяв свою «возлюбленную». Сидя прямо на бедной подушке, Хельга безжалостно вдавливалась своими «булочками» прямо в неё, после чего она, поднявшись с уже практически мертвой жертвы, принялась бить её кулаками, размазывая по плоскости мягкого матраса. - Грёбаная стерва! – Хельга была не на шутку зла, и то, что она сейчас делала, было для нее заменой успокоительного. - Да я с тебя шкуру спущу, шавка! После буйного выражения эмоций Хельга, наконец, успокоилась. - Интересно, как же Арнольд отреагировал на это? Арнольд уже давно отбросил всю эту паранойю по поводу бросившей его Лайлы, да и тем более перестал мучить себя мыслями и рассуждениями о Хельге Патаки. «В самом деле, разве же это первый раз, когда она удивляет меня?» - подумал Арнольд, продолжая валяться на кровати. «В самом деле, это же не первый раз, когда Лайла и Арнольд повздорили?» - Хельга постаралась вспомнить еще хотя бы один похожий случай.