Чужое счастье

Одних стираешь, словно мел с доски, Других с трудом из сердца вырываешь, И без одних ты счастливо живешь, А без других никак не выживаешь.

С первыми лучами солнца он немедленно покинул этот белый ужас, в виде больницы. Он ненавидел их и его до дрожи бесили белые стены этого здания. А еще очень не нравились медсестры, которые то и дело, постоянно, норовили затащить его в постель. Как только оказался дома, сразу приготовил себе съедобную еду. Поел и грязную посуду положил в раковину, уйдя из кухни не помыв ее. Медленно поплелся в душ, что бы смыть с себя не приятный больничный запах. На ходу снимая одежду и кидая куда попало, сегодня не хотелось соблюдать порядок, что он успешно делал на протяжении всей жизни, как только стал самостоятельным, а таковым он стал очень рано. Включив воду и до конца раздевшись, встал под прохладные струи воды. Облокотившись головой об плитку на стене, глубоко вздохнул. — Надо успокоиться, — тихо сказал он, — просто успокоиться. Но как он мог успокоиться?! Его жизнь рушится у него прямо на глазах, из-за его не сдержанности и не внимательности. И от этого на душе становится еще паршивее. И эмоции которые он всегда держал под контролем, так и норовят выплеснуться наружу. Злость, на всё и на всех, так и сжигает изнутри, но он знает, что после этого эмоционального взрыва, останется очень не приятный осадок. Нужно думать что же делать дальше. Как все исправить? Но в голову ни чего не приходило, там было пусто. Ни каких идей по спасению своей личной жизни. Как это все сложно! Он устал, от всего. От отношений, от людей, от проблем, которые плодятся со скоростью света. Теперь ему кажется, что он начинает понимать Шикамару. Он выключил воду, вытерся, замотал на бедра полотенце, а второе полотенце повесил на плечи, что бы капли с волос падали на него. После чего направился на кухню. Нашел себе чай и взял из холодильника данго. Кто бы подумал, что Хатаке Какаши, Копирующий ниндзя Конохи, захочет сладкое?! Но это на самом деле так, иногда ему так хочется сладкого что просто не может сдержаться. Эта слабость была его маленьким секретом, о нем знали только самые близкие. В том числе и Сакура. Она тоже знала о его маленьком сладком секрете. Сидя на полу облокотившись спиной об диван, съел первый сладкий шарик и отпил глоток горячего чая. На удивление, сладкое его успокаивало и давало силы, например, как сейчас. Вдруг в дверь позвонили. Какаши узнал не званного гостя по чакре, и как бы не хотелось ему принимать в дом гостей, от нее он не отделяется. По этому, по пути к входной двери надел штаны и маску, майку предпочел не одевать (далеко идти) и щелкнув замком, открыл дверь. — Привет Куренай, проходи, коль пришла. — Хатаке, я смотрю тебе уже лучше, раз начинаешь шутить, — ответила на подкол друга гостья. — Немного. Он закрыл дверь и пошел за Юхи. Она знала его дом, и была частой гостьей с Асумой у него. Но после его смерти она стала ходить реже. — Ребенок, я так полагаю, создает проблемы Шике? — ухмыльнулся Хатаке, с ее присутствием стало немного легче. — Да, но не думаю, что он создает слишком уж большие проблемы, Шика его любит. Они прошли в гостиную, где одиноко стояло недоеденное сладкое. — Проходи, садись, — как гостеприимный хозяин предложил Какаши. — Что-нибудь будешь? — Кофе есть? — Ты же знаешь, что я не пью кофе, но ты права, оно где-то должно быть. Он отправился на кухню, заварить ей кофе. Она как и Сакура кофе любила больше чем чай. «Не понимаю людей, что пьют эту гадость» — поморщился он. Достал откуда-то, из глубин шкафов, конфеты. И как раз те, которые очень любит Куренай. Какаши тихо протопал в гостиную и также тихо сел рядом с гостьей, подав ей кружку с горячим ароматным напитком и поставив на журнальный столик вазочку с конфетами. Юхи быстренько схватила одно из своих любимых лакомств и запила его кофе, она обожала это сочетание вкусов, кофе с клубничной конфетой. — Ммм… — С наслаждением промычала она. — У меня такие закончились. — А я не думал, что у меня вообще есть такие конфеты. Она открыла глаза и посмотрела на Какаши. В его голосе было что-то не то, он вдруг стал холодным и каким-то потерянным. И грустным. Его взгляд устремился сквозь нее. Она повернулась и посмотрела туда же. Там была рамка седьмой команды. И Куренай поняла. — Ты ведь не просто так пришла, — его голос стал серьезным и сдержанным, а взгляд нечитаемым. — Как видишь со мной все отлично. — Я отлично вижу, что это не так. Думаешь я слепая, Хатаке? Я все же женщина и вижу, что с тобой. — Ты не могла знать об… — догадался он, о чем она. — И все же знаю. Я, как ни как, твой друг и ты можешь мне доверять, как и я тебе. — Так и есть, — он слабо улыбнулся. — Что будешь делать? — спросила Куренай после минутного молчания. — Ха, спросила еще… Я запутался, и вообще не понимаю, как ей рассказать все как есть, если она вообще ни видеть ни слышать не хочет? Вообще не имею понятия. Не силой же, в конце концов?! — Да, думаю силой вряд ли… — усмехнулась Куренай. — Что?! — Ну ты же знаешь, какая у нее сила, — развеселилась гостья, представив ситуацию, и дразня тем самым хозяина дома. — Нет, я то знаю. Ты думаешь я слабее? — серьезно удивился Какаши. — Ну, а что? Если взвесить все «за» и «против», то… — Так, я что-то не понимаю. Я в твоих глазах ниже, чем Сакура?! — это было задето его самолюбие. — Ты чего завёлся то, я же шучу. Подбодрить пытаюсь, расшевелить тебя. У Асумы это получалось гораздо лучше. — Ни чего у него не получалось. Я ему поддавался, — поменялись они ролями, теперь он попробовал ее отвлечь от грустных мыслей. — Боже, ты как ребенок, Хатаке! — засмеялась Куренай. Какаши засмеялся в ответ, он правда вел себя, как большой капризный ребенок. Но этот ребенок не мог сделать такое плохое дело, от чего все начало рассыпаться, как атомные частицы. Он не произвольно опустил голову ей на плечо. Она пахнет лилиями, Асума всегда ей их дарил. — Куренай… — как-то жалобно пропищал он. — Все нормально. Она погладила его по голове и прижала к себе, укачивая, как ребенка. Он обнял за талию ее в ответ, и слезы сами собой хлынули из глаз. Он еще сильнее зарылся носом ей в шею. Она знала, что он плачет, она видела его подрагивающие плечи, но ни каких звуков он не издавал. — Все пройдет. Ты сильный и справишься с этим. — Я так устал, — дрожащим голосом сказал он. — Я так ее люблю. Ты даже не представляешь себе. — Спокойней, — она гладила его по спине. Еще как она представляла его любовь к ней, ведь не каждый джонин с легендой за спиной может плакать из-за разрыва в отношениях. Она каждый раз находила в этом отчужденном и странном человеке, что-то новое и настолько поразительное, что открывало его совершенно с другой стороны. Иногда он вел себя как герой, иногда как ребенок, бывало что и как извращенец, но умеренный, и все его грани она так и не увидела. Необычный он человек. — А еще я поругался с Тензо, и даже не знаю, как извиниться, — он еще крепче ее прижал, не каждый день он вот так рассказывал кому-либо про свои проблемы. — Я знаю, все знаю. Они просидели и проговорили неизвестно сколько времени, так и не размыкая объятий. Она не первый раз видела его хандреж, по этому знала, что это уже что-то большее, но все равно успокаивала его как и прежде. Всем нужна поддержка в трудные минуты, путь тогда она тогда будет его поддержкой. Поздно вечером, когда он успокоился и привел себя в порядок, проводил гостью, которая больше чем нужно провела времени, и по ее совету направился сразу спать. И перед самым сном, Какаши принял решение, чтобы привести себя в былую форму и собраться с мыслями, ему нужно сходить на миссию. Без разницы какую, просто на миссию.