Час до восхода

День начался как нельзя лучше. Я поднялась рано, разбуженная, видимо, мерным стуком капель дождя, что разбивались об оконные стекла и подоконник. В двухкомнатной квартире стояла абсолютная тишина, ни единого звука — все ее обитатели, исключая меня, мирно спали. Было довольно темно, серый свет, проникавший в комнату, едва ли мог нормально ее осветить. Однако это придавало какое-то ощущение уюта. Бросив короткий взгляд на брата, что мирно посапывал на соседней небольшой кровати, накрывшись с головой одеялом, я скинула с себя свое и свесила ноги на пол. Нащупав тапки, не глядя надела их и бесшумно покинула комнату. Первым делом я отправилась на кухню, надеясь успеть попить кофе до тетиного пробуждения. Тетя Лиза запрещает мне пить кофе, говорит, что я испорчу зубы. У нее самой зубы идеально белые, и она никогда не упускает случая сверкнуть ими за завтраком и напомнить нам с братом о вреде алкоголя, курения и крепких напитков для полости рта. Джейк слушает ее, широко раскрыв глаза, хотя каждый раз слышит одно и то же. Он не знает, что эти ее хваленные клыки ненастоящие, а свои зубы тетя давным-давно уже потеряла. Я медленно прокралась в кухню, стараясь не до чего не дотрагиваться. В комнатке было еще темно — с этой стороны солнце, которое еле-еле светило из-за туч, только начало подниматься. Стараясь ничего не свернуть, я добралась до чайника и включила его, мысленно радуясь тому, что тетя спит крепко — даже пушкой не разбудишь. Кухонка у нас — точнее, не совсем у нас — маленькая, но уютная. По правую руку от входа стоят плита с холодильником и висят несколько шкафчиков, в которых хранятся разные долгопортящиеся продукты, вроде каши для нас с братом или семечек. С левой стороны находится длинный белый стол, вокруг него — четыре таких же белых стула с высокими спинками, а ближе к подоконнику располагается высокий узкий шкафчик, наполненный посудой. У одной из его полок нет дверец, поэтому там примостился чайник, а еще на одной полке, на самой нижней живет наш хомяк Брюс, потому что у него нет клетки Через некоторое время вода в электрическом чайнике начала закипать. Я привстала на носочки, чтобы дотянуться до настенного шкафчика. К несчастью, природа наградила меня слишком низким ростом, поэтому приходится вечно тянуться до верхних полок, а с магазинами вообще беда — вечно прошу кого-нибудь достать мне что-то. Люди обычно смотрят со снисходительным умилением, как на маленького ребенка, и с довольными улыбочками подают нужный продукт. Хорошо еще хоть малышкой или деточкой не называют, тогда бы я точно не удержала бы себя в руках. Не знаю, почему, хоть люди поначалу обычно хорошо настроены в моем отношении, но мне хочется просто послать… не буду говорить куда, а иногда и по роже заехать. Не могу совладать с собой, когда вижу на лицах взрослых это самое снисходительное выражение, сочувствующую улыбочку, мол, бедняжка Керри, я обязательно должен выразить свои идиотские соболезнования, конечно! Ведь нужно лишний раз напомнить ей о том, что ее отец убит, и сделал это не кто-нибудь, а собственная мать, которая теперь сидит в тюрьме. О, Боже мой, какой ужас, бедные дети! «Как поживаешь? Если тебе нужно помощь, ты можешь в любую минуту обратиться ко мне!», — говорят они с самым серьезным видом, эти многочисленные неравнодушные личности. Однако все лгут. До единого. А я ненавижу ложь. Достав банку растворимого кофе, я поставила ее на стол, затем нашла свою кружку, которая, сколько ее не мой, всегда выглядит грязной, и насыпала в нее несколько чайных ложек так, чтобы с горкой. Вода в чайнике уже вскипела, и тот отключился. Я сняла его с подставки и наполнила свою кружку до краев. По всей квартире тут же распространился аромат крепкого кофе. Я с удовольствием втянула носом этот запах, и, сев за стол, принялась пить свой блаженный напиток, при этом шумно прихлебывая — все-таки он был ужасно горячим. Через пару минут в коридоре послышались медленные тихие шажки. Легкий укол совести не заставил себя ждать — я разбудила брата, которому еще было спать и спать. Часы, что стояли на белом пластиковом подоконнике, который находился прямо у стола, показывали половину седьмого. — Что это ты делаешь? — спросил Джейк, опускаясь на соседний стул. Вид у него был настолько сонный, что мне даже стало жаль беднягу. Это все-таки я его разбудила, а не будильник или тетя. — Кофе пью, — ответила я, отхлебывая еще немного напитка. — А ты бы пошел еще поспал, рано ведь. — Я не хочу, — пробормотал брат. — Я уже давно не сплю. — Он задумался на секунду и добавил: — А тетя говорит, что кофе вредный. — Но при этом сама его пьет, значит и мне можно! — не согласилась я. Джейк снова задумался, потом тяжело вздохнул, словно признавая мою победу, встал и нетвердой походкой полуспящего зомби направился к холодильнику. Я наблюдала за тем, как он достает с полок молоко, колбасу и хлеб и думала о том дне, когда мы с папой приехали забирать маму и Джейка, еще совсем маленького, с роддома. Там была бабушка, которая умерла через год после этого и дядя Люк, бывший тетин муж. Дядя фотографировал нас всех на свой старый фотоаппарат, а мама дала мне подержать Джейка. «Теперь это твой младший братик, Керри» — сказала она, улыбаясь своей самой ласковой улыбкой. — «Держи его крепче, не урони». И я сжимала малыша изо всех сил, стараясь не выпустить этот маленький комочек из рук. А сейчас этому комочку уже десять лет. Удивительно, как быстро идет время! От раздумий меня отвлек голос брата. — Керри, нарежь мне хлеб! — попросил он. Я подняла голову и оглядела его с головы до ног. Ну просто вылитый папа! — Хлеб тебе нарезать, да? — весело спросила я. — А хочешь я тебя самого нарежу? Я вскочила, чуть не опрокинув почти пустую кружку, стоящую на столе, подбежала к брату и стала щекотать его. — Керри…ну прекрати! — сквозь смех простонал он. — Мы…разбудим…всех! — Не разбудим! — ответила я, но Джейка все-таки отпустила. Мы позавтракали бутербродами, а потом мне вдруг пришла в голову одна идея. — Слушай, — предложила я. — А давай пропустим завтрак? — В смысле? — удивился брат. — В прямом. Быстренько умоемся и оденемся, возьмем учебники с собой и свалим. Тебе ведь тоже не хочется есть кашу? — Конечно, не хочется! — воскликнул Джейк, набивая рот остатками хлеба. Я улыбнулась и взъерошила его каштановые волосы. Пожалуй, этот малыш — единственный, кого я люблю. Мы с ним обычно быстро приходим к согласию. Поэтому уже минут через двадцать оба стояли одетые в коридоре у двери со школьными сумками на плечах. Я тихо открыла замок, толкнула тяжелую железную входную дверь, что отворилась без единого скрипа, и, когда мы оба оказались на лестничной площадке. Вставила ключ в скважину и аккуратно повернула его несколько раз — осторожность все-таки никогда не будет лишней. Джейк взглянул на меня с улыбкой и, бросив на меня озорной взгляд, вдруг сорвался с места и побежал вниз по лестнице, топая так громко, что, наверное, проснулись все соседи. — Кто последний, тот говорит с тетей! — весело крикнул он, убегая. Я только усмехнулась, понимая, что объясняться с ней буду я, и выслушивать все нравоучительные речи придется тоже мне, однако, играя по правилам этой старой игры, в которую мы играли уже много лет подряд, я помчалась за ним. Кто первый выбежит на улицу — тот и победитель. Из подобных соревнований обычно я всегда выходила победительницей, однако с каждым разом замечала, что Джейк бегает все шустрее и шустрее, даже появлялась какая-то конкуренция, в конце концов, брат уже был ростом почти с меня, низким уж точно не вырастет. Точно пошел в отца — он был довольно высоким, в отличии от матери. В итоге из дома мы выбежали чуть ли не одновременно, однако все-таки победа осталась за мной. Джейк шутливо надул щеки, как он делал всегда, когда проигрывал, а я беззлобно поддразнивала его, пока мы гуляли. Район, где тетя снимала квартиру, был довольно тихий и приятный, рано утром тут едва ли можно кого-нибудь встретить. Здесь можно было ощущать себя в безопасности, поэтому мы с братом иногда сбегали из дома даже вечером, чтобы прогуляться и провести время вместе без чьего-либо назойливого внимания. Времени у нас было вагон и маленькая тележка до начала занятий, поэтому в школу мы отправились пешком, хотя обычно проделывали этот путь на автобусе. — Что, как дела в школе? — решила осведомиться я в очередной раз, хотя и так знала ответ. Сейчас мы шли вдоль дороги по узкому проспекту, тротуары которого были украшены зелеными насаждениями в виде деревьев. Хотя сейчас их листву нельзя было назвать зеленой — на дворе стояла осень, и природа вокруг приобрела золотисто-красные оттенки. Кстати, дождь, к нашей большой удаче, почти прекратился, лишь немного моросило. — Все хорошо, недавно получил две пятерки по математике. За один урок, представляешь! Учителя меня хвалят, — восторженно и с детской гордостью отвечал Джейк. Это он рассказывал мне вчера, и, кажется, даже позавчера. Однако я знала, что все было не так уж радужно, как говорил брат. — Ого, да ты большой молодец, — с улыбкой похвалила я за успехи, снова потрепав брата по волосам. Шапку я разрешила ему не надевать, и сама ее не носила. Ему всегда нравилось, что я ему многое разрешаю. Балую, что же. — А как одноклассники? — спросила я. Сейчас этот вопрос меня сильно интересовал. По школе о нас почему-то ходила дурная слава, хотя, я ей в некотором роде соответствовала, а вот Джейк… Он всегда был довольно мягким ребенком, ранимым, однако после того, что случилось с родителями, он стал довольно замкнутым. А я ведь подозревала, что в классе он вполне мог оказаться изгоем, что его гнобили, издевались. Только дай им повод для этого… Лицо брата вдруг помрачнело, однако в следующий же момент вновь приобрело беззаботно-веселое выражение. — Все хорошо, — только и ответил он. Дальше на некоторое время между нами повисло молчание. Ясно. Тишину, образовавшуюся между нами, снова нарушил Джейк. — А как твоя школа? Пару секунд я молча смотрела на него непонимающим взглядом, а потом все-таки уловила суть вопроса. — Да так, — сказала я как можно безразличней. — Нормально. Мы прошли еще немного. Я, засунув руки в карманы старой коричневой куртки, уже жмущей в плечах, мой брат — разглядывая все вокруг, пиная листья, валяющиеся на земле и наступая во все неглубокие лужи, попадающиеся нам на пути. Погода стояла просто замечательная. Дождь уже закончился, в воздухе пахло свежестью и чем-то сладким и пряным. Мы шагали по пешеходной дорожке, слева от нас поднимались ввысь все новые и новые здания, а справа гудели машины. Проезжая по лужам, они поднимали в воздух тучи брызг. — Сегодня такой хороший день! — восторженно произнес мой братишка. — Посмотри! — он указал пальцем в небо. Я тоже задрала голову и увидела косяк птиц. Они медленно рассекали небосвод, направляясь куда-то по известному одним им маршруту. — Куда они летят, Керри? — спросил Джейк. — На юг. Они летят на Юг. — К маме? Едва он это сказал, как за нашими спинами послышался дикий смех. Я резко развернулась и буквально столкнулась нос к носу с двумя парнями, явно не ожидающими этого. Один из них даже вздрогнул и отпрянул. Передо мной стояли двое моих одноклассников — Дин и Рон, лучшие друзья. Они всегда ходили вместе, с тех самых пор, как мы переехали сюда. И с тех же самых пор задирали меня. — Привет, Перри! — сказал Рон, счел это очень смешным и прыснул. — Зачем ты говоришь своему брату, что ваша никудышная мать на юге? — оскалился Дин. — Она же сидит в тюрьме за то, что убила вашего тупого па… Я плохо понимаю, что происходит дальше. Дин хватается за лицо, из-под пальцев у него течет струйка крови. Рон отскакивает в сторону. — Пойдем, Джейк! — буквально рычу я, хватаю его за руку и тащу в сторону школы.